– Вы о чем? – выдохнула она, бесцеремонно пихнув в сторону брата.
– О нашей палате номер шесть, – усмехнулась я, припомнив повесть Чехова.
– Разве вы не из десятой? – удивился Даня.
Я только рукой махнула.
– О-о да-а, – протянула Ира. – Палатка у нас что надо! Контингент зачетненький. Как, в принципе, и во всем лагере. Набрали каких-то недотеп!
С этими словами Ирка кивнула в сторону Люси Антоненко, которая тоже собралась играть в волейбол. В тот момент, когда мы повернулись к ней, на голову Антоненко обрушился мяч. Со всех сторон послышался хохот. Люся тоже подхихикивала, но вряд ли ей было в тот момент до смеха…
– Ладно недотеп, – встряла я. – А стерв?
Теперь мы втроем уставились на Соболь, которая сидела на первом ряду трибуны и пожирала глазами Василевского. Тут же недалеко от нее сидел понурый Кузя. Мне стало его жалко. Никогда не питала к Максу особых симпатий, но такого отношения к себе он не заслуживал…
– Ладно стерв, – подключился к нам Даня. – А Оззи Осборна?
– Какого еще Оззи Осборна? – не поняла я.
Даня кивнул в ту сторону, где после кросса на траве разлеглась Циглер. Я рассмеялась:
– Это у вас семейное – давать прозвища бедной Амелии?
– Да ладно, это ж я любя, – смутился Даня. – Я уже говорил: Амелия – огонь девчонка!
– Да уж, огонь, – вздохнула Ира. – Мы из-за этого огонька уже какую ночь не спим. Думаешь, почему на зарядку опоздали? Сначала дура Руднева полночи трещит, потом Циглер нас пугает…
– Пугает? – заинтересовался Даня. В его темных глазах забегали чертики.
– Ага, вчера Вере пауков подбросила в кровать, представляешь? – принялась жаловаться брату Ира.
– Пауков? Настоящих? – восхитился Даня.
– Фу, нет, конечно!
– Все равно ништяк!
– А еще приглашает меня на территорию заброшенного лагеря, – сказала я. – Наверное, чтобы еще раз попугать. Ищет дырку в заборе.
– Заброшенный лагерь? – снова встрепенулся Даня. – Вообще-то, я знаю, как отсюда можно слинять. Дырок в заборе нет, но вот место без камер точно есть. Мы с Никитосом как раз ночью на выходных удрать собираемся, когда администрации не будет.
– Не смейте! – зашипела я. – А если поймают? А жетоны?
– Боже, Вера, ты со своими жетонами! – отмахнулась Ирка. – Как свинья-копилка!
– Просто я самый здравомыслящий человек среди вас, – проворчала я, подперев щеку кулаком.
– Дань, а куда вы собрались линять? Зачем?
У Третьяковой горели глаза. Ну да, если она в кромешной тьме сунулась в пустую колясочную, то убежать ночью из лагеря вместе с Даней ей тоже не составит труда.
– Тут в дачном поселке тип один знакомый отдыхает, хотим у него «соньку» взять порубиться. В вашем корпусе по выходным только вожатые дежурят, и плазма на первом этаже есть. С Иркиным обожаемым Борюсиком по поводу приставки договоримся…
– А если вас поймают? – спросила я.
– Не вас, а нас! – Не дав Дане ответить, Ирка пихнула меня локтем под ребра. – Мы тоже бежим.
– Ну вот еще! – возмутилась я. – Я тут за вас всех отвечаю. Никуда я не побегу! И что-то ты не горела таким желанием линять из лагеря, когда Циглер нас на заброшку зазывала!
– Одно дело с этой ненормальной в лес бежать, а другое – в дачный поселок с собственным братом! – фыркнула Ира.
– Вообще, если поймают, могут домой отправить, – ответил Даня. – Слышал, в прошлом году так за пивом линяли…
– Даже в этом ботанском лагере пьют пиво? – рассмеялась Ира. Поднялась с бордюра и произнесла тоном, не терпящим возражений: – Азарова, мы с тобой тоже бежим, поняла?
Я только удрученно махнула рукой, зная, что с Иркой совершенно бесполезно спорить.
* * *
Наверное, Наташа Ростова с меньшим энтузиазмом готовилась к своему первому балу, чем Диана с Ирой собирались на дискотеку. Полвечера они провели на кровати у окна, распотрошив свои косметички. Третьякова, разумеется, старалась для нашего вожатого Бори. С тех пор как мы приехали в лагерь, она ни разу не вспоминала Вадика. Один раз я спросила у нее после обеда, пишет ли он ей сообщения. Ирка печально покачала головой и сказала, что слишком много слез выплакала за два года отношений. Неужели у подруги наконец открылись глаза на этого скверного Вадима?
Циглер снова куда-то слиняла. До этого Руднева, вырисовывая на веках ровные стрелки, поинтересовалась у Амелии, пойдет ли она с нами на дискотеку. Как по команде, в палате раздался дружный хохот, и громче всех гоготала над этим вопросом сама Циглер.
В общем, на танцевальную площадку мы отправились втроем. Даже поначалу вдвоем – Диана задержалась у зеркала, заплетая на голове невообразимой красоты косы. Мне тоже пришлось выудить из шкафа сарафан, чтобы совсем не потеряться на фоне наряженных девчонок. Ирка перед выходом все-таки накрасила мне губы вишневой помадой. Сама толком не понимала, зачем иду на эту дискотеку и на кого хочу произвести впечатление… В городе мне казалось, что я небезразлична Марку. Но, наверное, я все испортила своим позорным бегством из актового зала. Здесь, в лагере, он смотрел на меня намного реже, и все-таки иногда я ловила на себе его заинтересованный взгляд. Тогда я чувствовала, как радостно начинает биться сердце. Но и Никита с тех пор, как я первой с ним заговорила у гимназии, постоянно пялился в мою сторону… И это, наоборот, не радовало. Если от взглядов Василевского на душе становилось тепло, то каждый раз, когда я встречалась глазами с Никитой, меня бросало в жар.
Площадка радостно перемигивалась огнями, из динамиков лилась ритмичная музыка. Отовсюду слышались глухие голоса и заразительный смех. С танцпола открывался отличный обзор на вечернее лесное озеро – дискотека проходила практически на самом берегу. В воде, подсвеченной закатом, отражались высокие сосны. Скоро солнце спрячется за лесом, и лампочки начнут светить еще ярче…
Руднева, появившись на танцполе, тут же подлетела к Соболь и ее подругам. Ирку пригласил на танец вожатый. Третьякова тут же расцвела. Я осталась одна и практически не танцевала. В воздухе запах чьих-то свежих духов перемешался с запахом хвои. От нечего делать принялась выглядывать в толпе друзей. Вряд ли Никита собрался бы на такое мероприятие, но вот Даня точно не мог пропустить дискотеку. А значит, взял с собой лучшего друга. Наткнулась все-таки на взгляд Никиты, и сердце по привычке тревожно екнуло. Яровой стоял на противоположном конце площадки. Я прислонилась к высокой деревянной балке и не сводила глаз с Никиты. Старалась не улыбаться, но все-таки не сдержалась: через несколько секунд мой рот растянулся в счастливой неуверенной улыбке. Тогда Никита широко улыбнулся в ответ и зазывно кивнул. Он собирался пригласить меня на танец? Я замотала головой. От одной мысли, что мы будем стоять рядом, прижимаясь друг к другу, испытала сильное волнение. Тогда Никита кивнул еще раз, но я по-прежнему отнекивалась. Яровой закатил глаза, а я беззвучно рассмеялась. Так мы и переглядывались, пока откуда ни возьмись рядом со мной не появился Василевский.
– Ты ведь не откажешь? – улыбаясь, спросил Марк.
– Э-э, – протянула я, выглядывая из-за его плеча.
– Пожалуйста, мне нужно с тобой поговорить, – сказал одноклассник.
– Да, конечно! – Я растерянно улыбнулась, не отрывая при этом взгляда от Никиты.
Василевский взял меня под руку и повел на самую середину танцпола.
Глава четырнадцатая
Таким уж был Марк. Если шел танцевать, то в самый центр площадки, чтобы быть на виду у всех. Я уже чувствовала на себе чужие взгляды и даже была готова к новой подлянке от Оксаны. Честно, немного завидовала уверенности Марка. Завидовала его желанию всегда быть первым. И ведь он действительно во многих вещах был таковым. Мне же в ту минуту хотелось забраться на вековую сосну и спрятаться в ее ветвях… Стать невидимкой, лишь бы все прекратили пялиться.
– Мне кажется или ты теперь меня все время избегаешь, Вера? – склонившись к моему уху, спросил Марк. Его дыхание щекотало шею.
