Яромира. Украденная княжна (СИ) - Богачева Виктория

— Ну, всяко не от отца-батюшки!

Дружный смех спугнул с деревьев ворон. Шумно каркая, те встрепенулись и слетели с давно насиженных мест.

Румяный аж до ушей Крутояр искоса поглядывал на отца: ништо осердится. Но Ярослав, напрочь, наконец успокоился. Тревога затихла, заснула. И он улыбался вместе с не в меру говорливыми кметями.

Ночью Ярослав проснулся, словно от толчка. Даже дыхание сбилось как после быстрого бега. За меч схватился прежде, чем открыл глаза, и еще долго лежал, прислушиваясь к спокойной тишине вокруг. Потом почувствовал, что место рядом с ним, место сына, пустовало. Князь резко сел и накрыл ладонью плащ, служивший им постелью: успел остыть. Значит, Крутояр ушел давно.

Перехватив меч, Ярослав плавно поднялся на ноги и прищурил глаза, привыкая к темноте. В иное время он не стал бы так волноваться за мальчишку: ну, ушел ночью по нужде. Но, верно, зудевшая тревога не давала успокоиться, и потому князь огляделся. Лагерь мирно спал. Чуть в стороне догорали последние угли костра, который они не стали тушить на ночь. Небо было затянуто темными облаками, и вдали над горизонтом стояла тьма. До рассвета было далеко.

Туман чуть отступил, и Ярослав разглядел у озера дозорных. Он довольно хмыкнул, но раскаленные щипцы тревоги сжали сердце. Выругавшись себе под нос, князь обернулся к лесу. Сыну давно пришла пора вернуться, а его все не было. Что задержало его в глуши посреди ночи?..

На смену тревоги пришло раздражение. Давненько он не брался за ремень. Но делать было нечего, и Ярослав направился ко второй линии дозорных, мимо крепко спавших кметей. Над лагерем порой разносился чей-то громкий храп. Невольно князь позавидовал такой крепости сна.

Он забыл уже, когда спал спокойно.

Знамо дело, Крутояр нашелся рядом с дозорными. Пришел черед стоять Чеславе, и его глупый сын задержался подле воительницы. Рука зачесалась отвесить ему затрещину прямо с ходу, но разлившееся по груди облегчение при виде мальчишки заставило Ярослава передумать.

— Все тихо? — он посмотрел на воительницу.

Решил, что не станет показывать, что вел себя хуже говорливых теремных нянек. Те тоже все боялись оставить дитя без глазу и кидались его искать, коли теряли из вида хоть на мгновение.

— Тихо, княже, — кивнула Чеслава. — У всех нас тихо.

Крутояр переминался с ноги на ногу и поглядывал на отца снизу вверх.

— Нечего бродить по лесу в темноте, — сказал ему Ярослав и тут же цыкнул, увидев, что сын вскинулся, чтобы ответить.

Их разговор прервал хруст веток и шум словно от падения, прозвучавший особенно громко в ночной тишине.

Князь переглянулся с Чеславой, и оба уставились в сторону, откуда донесся грохот. Там должен был стоять в дозоре один из кметей.

Свиста стрелы Ярослав не услышал. Он почувствовал его собственным хребтом и загривком, на котором дыбом встали короткие волоски. Он схватил Крутояра за шкирку и толкнул на землю, а сам бросился к Чеславе и увлек ее в сторону, за ближайшее широкое дерево.

Спустя мгновение мимо того места, где они стояли, просвистело четыре стрелы.

— Берите оружие и защищайтесь! — набрав в грудь воздуха, во всю мощь легких закричал Ярослав своей дружине.

И первым вскинул меч.

Ответом ему послужил боевой клич на чужом языке.

Им повезло.

Повезло, что Крутояр вздумал поболтать с Чеславой, и отец пошел искать сына.

Повезло, что князя донимало дурное предчувствие, и потому он приказал удвоить число дозорных.

Повезло, что Ярослав никогда и никому не давал спуска, и все его кмети укладывались на сон с мечами подмышкой.

Повезло, что берег окутал густой туман.

И что ночь выдалась безлунной.

Иначе не сносить бы всему отряду князя Ярослава головы.

Между деревьев замелькали темные силуэты, сопровождаемые зовом рога. Разбуженные криком князя кмети повскакивали с лежанок и обнажили мечи. Дозорные, вооруженные и при броне, заспешили к середине лагеря, на ходу вытаскивая стрелы из колчанов и натягивая тугие луки.

Ярославу и Чеславе пришлось худо. Они стояли ближе всех к налетевшим воинам и первыми встретили их удар. Очень быстро князь уразумел, кто осмелился на подобное. Клятые варяги. Он узнал их по броне, по каркающему, грубому языку и по характерным отметинам. Те наносили цветные полосы даже на лица.

Отбиваясь сразу от двоих, князь пытался отыскать взглядом Крутояра. Тело действовало само; мысли князя были далеко от места схватки. Он думал, куда запропастился сын, которого он видел мгновение назад. В какой-то момент он почувствовал, что Чеслава плотно прижалась к его спине своей. Так обороняться было куда сподручнее, ведь на князя и воительницу приходилась целая толпа. Ярослав насчитал шестерых.

Они крутились на месте, не позволяя никому их разделить, чтобы ударить в спину, и отбивались от атак, непрестанно вращая мечами. Малейшая брешь в их защите могла привести к смерти.

Вокруг разносились крики, слышалась ругань. Боевой рог варягов больше не пел. И не свистели стрелы, ведь два войска сошлись в тесной схватке. Туман, стелившийся над землей от самой реки, серой дымкой скрыл корни деревьев и прочие коряги, за которые цеплялись ноги. Высотой он был взрослому мужу по колено, и сквозь его плотную пелену нельзя было ничего разглядеть, и уже несколько воинов пало, споткнувшись о торчавший корень и налетев на чужой меч.

Мальчишеский крик показался Ярославу ушатом ледяной воды.

Он отвлекся, едва не пропустив удар, и поглядел в сторону: упиравшегося Крутояра тащил вглубь леса высокий, здоровый как бык варяг. Лицо сына было залито кровью. Княжич извивался изо всех сил. Он был безоружен и пытался руками, ногами, зубами — хоть чем достать врага. Он смог прокусить ему до крови палец, когда тот хотел зажать ему рот.

Рассвирепев, варяг схватил Крутояра за шкирку, оторвал от себя и бросил спиной в ближайшее дерево.

Сердце у Ярослава пропустило удар. Он услышал хруст и был готов молиться всем Богам, чтобы тот хруст не оказался сломанным хребтом его старшего сына…

Здоровенный варяг нарочито медленно приближался к Крутояру, который отчаянно пытался отползти в сторону.

— Чеслава! — позвал князь перед тем, как разорвать их связку.

Он бросился к сыну, разумом прекрасно понимая, что не поспеет. Но сердце обливалось кровью, перед глазами плясали пятна, а в ушах все еще стоял тот хруст. Первым до княжича добрался кинувшийся наперерез князю Вечеслав, который со всего маху врезался боком в варяга, заставив того пошатнуться и отступиться, и этой заминки хватило, чтобы Крутояр сдюжил увернуться от неминуемого удара.

Меч вошел в землю в одном локте от места, где прежде лежала его голова.

Ярость подстегнула князя. Он в два шага преодолел оставшееся до варяга расстояние и налетел на него со спины. При нем был лишь один меч да рубаха. Его противник был надежно укрыт кожаной броней с металлическими пластинами. Из голенища сапога у него торчал кинжал, а к поясу был прилажен средний по размеру молот.

Краем глаза Ярослав заметил, что Вячко оттащил Крутояра в сторону. А потом он схлестнулся с варягом, и весь остальной мир перестал для него существовать.

Противник был шире князя в плечах и почти на полголовы выше. Замах у него был куда больше, чем у Ярослава, и всякий раз, когда меч со свистом рассекал воздух, и князь выставлял ему навстречу свой, он с трудом выдерживал сокрушительный по силе удар. Ноги скользили по земле. Он упирался, но варяг его теснил. Он и впрямь был похож на быка: такой же неистовый и мощный, сметающий все на своем пути.

Князю приходилось худо. Давно пропитавшаяся потом рубаха липла к телу. Волосы лезли в глаза. Он побагровел лицом, пытаясь одолеть варяга и справиться с его напором. На шее, на висках, на руках — везде от напряжения вздулись жилы.

Ярослав хотел сбить противника с толка. Поймать ложным ударом, отвлечь внимание, обмануть. Они оба ходили друг напротив друга широкими кругами, выжидая удачный момент для нападения.