Архимаг с Терры (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Ну что ж, дураков у нас в экипаже нет — хотя, будем честными, надурить может каждый. Но будем надеяться, что этот разговор удержит их от непродуманных глупостей. А то искушение совершать добрые дела заразно, по себе знаю. Люди не только злодействуют коллективно или впадают в равнодушие коллективно, обратный закон тоже, к счастью, работает! Другое дело, что с последствиями этих добрых дел не все и не всегда готовы жить — особенно в буквальном смысле.

Ситуация взаимодействия с этически чуждым обществом — как сформулировал это Аркадий — конечно, занимала нас в первую очередь. Но не меньше беспокоил вопрос гиасов и стойкости перед ними экипажа. Около двух недель мы просто экспериментировали. Я выучил накладывать гиасы и Аркадия, и Вальтрена, и Ксантиппу и даже Платову. Кроме того, я попробовал действие гиасов на себе. Ксантиппа наложила на меня общий гиас на подчинение, который я легко стряхнул, а Аркадий — гиас «не меньше часа в день вдумчиво и усидчиво заниматься любым иностранным языком», который я ради эксперимента продержал неделю и снял только потом, тоже без особого труда. Между прочим, формулировка «любым иностранным» вместо «древнеоросским» была использована предосторожности ради — а вдруг мне не удастся снять этот гиас никогда, Аркадий тоже почему-либо его снять не сможет, и буду я вынужден даже сто лет спустя зубрить этот несчастный местный диалект! Обошлось, конечно. Но за эту неделю я добился большего прогресса, чем сам по себе, хотя, вроде, и прежде не отлынивал! Так что теперь мог разговаривать с местными почти свободно (на простые бытовые темы), а не только дергаными лающими предложениями, как раньше. Театрально воодушевленный этим успехом, Вальтрен предложил наложить на меня гиас, чтобы я наконец-то научился играть на гитаре, и себя в качестве учителя. Ему я отказал на древнеоросском, со всей аристократической любезностью, на которую был способен. Забавный, кстати, у нас диалог вышел, прямо пособие по дружескому троллингу. Саня, присутствовавшая при этом, от души хохотала.

Сам Вальтрен тоже попросил у Аркадия гиас на изучение языка, после чего заговорил не просто круто, а так, что от местного не отличишь, без малейшего следа акцента! И тоже снял через неделю самостоятельно: с куда большим трудом, чем я, но все-таки. Правда, потом он заходил к Платовой за антидепрессивным магическим воздействием, но, по ее словам, справиться с его проблемой удалось сравнительно легко.

На Аркадия же мы гиасов больше не накладывали, и он сам не настаивал: к счастью, инстинкт самосохранения все-таки сработал! Наоборот, даже попросил Платову и Саню проверять его на чужие гиасы утром и вечером.

— Зачем так часто? — поинтересовался я. — Ты же ходишь в город не каждый день?

Он поглядел на меня неожиданно холодным взглядом.

— Наш временный союзник Амон Бореат уже продемонстрировал, что в крепость можно проникнуть незаметно для нас. Кроме того, есть такая вещь, как подкуп, измена и даже, я бы сказал, дурные шутки со стороны членов экипажа. Нет, я никого не подозреваю. Но такие вещи всегда случаются внезапно.

По завершении первого блока экспериментов с гиасами мы опять объявили общий сбор, официально рассказали остальным ребятам о наших делах — неофициально все уже каким-то образом все знали! — и настоятельно рекомендовали каждому попробовать хотя бы по разу снять гиас. А заодно научиться гиасы накладывать.

Да, этим шагом мы делали появление гиасов на Терре неизбежным. Но, посовещавшись, решили, что лучше так, чем рисковать, что кто-то втайне от нас обратится к местным учителям. То, что большая часть наших по местным понятиям считается рабами, обучению не помеха — рабы тут тоже накладывают гиасы. Только деньги плати.

А еще очень важно было научить всех противодействовать гиасам. Гораздо важнее, чем пытаться сдержать распространение этой методики. Было бы наложение гиасов чрезмерно сложным или требуй огромных сил, другое дело! Тот же «светлячок», как показала практика, далеко не все могут освоить, даже те, кому резерва хватает. Или вот крылья… Однако, к сожалению, заклятье гиасов просто муторное в исполнении, а так никаких особенных знаний или способности вычислять оно не требует.

— Можете выбрать, кто наложит на вас тренировочный гиас. Если не желаете доверять свой разум никому из тех, кто уже умеет кастовать это заклятье, подождите, пока выучится кто-то, кому вы доверяете, — сказал Аркадий. — Но хотя бы раз попробовать это на себе в любом случае рекомендую. Сам я пробовал, скажу, что процедура снятия гиаса, если долго под ним прожил, крайне малоприятная, но ничего невозможного в ней нет.

Мастер преуменьшения!

Между прочим, именно к Аркадию или к Вальтрену с просьбой о наложении пробного гиаса обратилось всего человек пять. Лидия и Лалия обратились к Сане, видимо, из женской солидарности, но большая часть почему-то запросились с этим делом ко мне! Почему, интересно?

А снять гиасы получилось у всех, причем даже депрессивных эпизодов как у Аркадия с Вальтреном ни у кого не наблюдалось. Виктор Саврасов и Лалия, носившие гиасы дольше других, сообщили о появляющейся сразу после снятия гиаса меланхолии, которая проходила часа за два-три, но на этом и все.

Правда, наши эксперименты показали, что снимать гиасы все же не так просто, как мы думали: нужен значительный резерв и умение проводить медицинское воздействие на самом себе. То есть для взрослого терранца действительно не проблема! А вот для жителей Цветка эти условия не выполнялись. Если лечить себя магией хотя бы немного умели почти все (пусть даже эффективность этого воздействия оставляла желать лучшего в связи с отсутствием здесь настоящих медицинских знаний), то с резервом дела обстояли не так радужно. В принципе, в метакосмосе резерв как таковой не играет особенно большой роли. Единственное, что он ограничивает — мощность заклятья, которое ты можешь создать за один раз. Однако это довольно легко обойти, поскольку местные умеют заряжать кристаллы кварца, превращая их в мощные магические аккумуляторы. Поэтому тот факт, что большинство хозяев не дают своим рабам раскачивать большие резервы, особенно никому не мешает. Кстати, интересный факт: у Симора, который нам поначалу показался слабосильным, резерв, как оказалось, один из самых больших для здешних рабов! Больше мы наблюдали только у Хлои, старшей рабыни Мастера Навигатора. По крайней мере, так мне сказали Лалия и Ифигения Александровна, сам я эту особу, первую девочку-волшебницу, не видел.

В общем, большинство местных рабов просто физически не имеют возможности снять гиас: им не хватит для этого объема резерва. Правда, вопрос оставался открытым, можно ли как-то использовать для этого магический аккумулятор? Наши эксперименты до сих пор показывали, что нельзя — можно брать только собственную магию! — но кто его знает? Магическая наука постоянно развивается. Даешь восстание рабов за счет достижения маготеха!

Нет, вру. Никакого восстания рабов мы пока не планировали. Мы планировали по максимуму научиться всему, чему сможем, после чего максимально мирно свалить.

И в пункт программы «научиться по максимуму всему, чему можно» органично вписался Мастер Пустоты со своим предложением обучать всех, кто хоть когда-то был под Проклятьем.

Из всех Мастеров здесь на Цветке он показался мне самым адекватным, несмотря на поставленный Ифигенией Александровной заочный диагноз — это насчет паранойи. Но если за тобой действительно все охотятся, какая же это паранойя?

Амон Бореат действительно оставался на Цветке самой загадочной фигурой. Аркадий порадовал меня интересным фактом, что «Амон» на каком-то из древних языков означает «скрытый», а «Бореат» — «Северный», то есть он использует в обиходе не личное имя, а скорее всего, профессиональное прозвище плюс область происхождения. С другой стороны, от Ксюши я знал, что понятие личного имени восемьсот лет назад и ранее далеко не везде имело те же рамки, что и у нас сейчас! Имена сплошь и рядом принято было менять или даже дарить. Хозяева переименовывали слуг, мужья — жен, а искусные мастера — самих себя, в том числе и в целях, которые мы сейчас назвали бы маркетинговыми. Таинство имяположения в творцизме устоялось несколько позже.