Вишневый сад для изгнанной жены дракона (СИ) - Влади Мира

— Но что я с этого получу? — его глаза сузились, голос стал тише, но острее, как лезвие, что вынимают из ножен.

Я замер, чувствуя, как кровь стынет в венах.

— Отец, ты сейчас решил заговорить о выгоде? — мой голос сорвался на рык, гнев вырвался наружу, как пламя из пасти дракона. — В такой момент? А тебе не кажется, что это я должен получить выгоду? За каждый день изгнания, что ты мне подарил. За каждый шепот за спиной, за каждый взгляд, полный страха или презрения. За то, что я не знал своей матери, которую ты выбросил, как ненужную вещь!

Он вскинул голову, его лицо потемнело, глаза вспыхнули, как угли в камине.

— Я не выбрасывал твою мать, — отрезал он, его голос стал твёрдым, но в нём дрожала боль.

— А что тогда? — я шагнул ещё ближе, теперь нас разделял только столик с кубком. — Хватит ходить вокруг да около. Расскажи мне всё.

Отец вздохнул, его плечи опустились, будто груз прошлого придавил его к креслу. Он провёл рукой по лицу, затем заговорил, медленно, словно каждое слово вынимал из себя с усилием:

— Я любил Лиану. Может, не так, как Делею, мать Сэйвера, но любил. Она вошла в мою жизнь, как буря, — яркая, языкастая, живая, не в пример моей супруге, что строила из себя ледяную статую. Меня зацепила её энергия, её смелость — она не боялась отвечать мне, Императору, глядя прямо в глаза. И тогда это случилось: метка появилась на её плече, когда я впервые коснулся её. Это был бурный роман, сложный, запутанный. Лиана не хотела дворца, интриг, власти — её манила свобода. Магия.

— Моя мать обладала магией? — мой голос дрогнул, я почувствовал, как земля уходит из-под ног.

— Она была ведьмой, — кивнул он, его взгляд стал далёким. — И когда понесла тобой, решила скрыть тебя, увезти как можно дальше.

— Но ты не позволил, — я сжал кулаки, ногти впились в ладони, оставляя кровавые следы.

— Как бы я позволил своему сыну родиться и расти где-то вдали? — он посмотрел на меня, в его глазах была смесь гордости и вины. — Ты был моим.

«Сыном». Это слово забилось в голове, как набат, как колокол, что бьёт по мёртвой тишине. Эдвина однажды сказала мне: в союзе истинной пары, где царит любовь, рождаются девочки. Значит, он врал. Он не любил мою мать — не по-настоящему. Или думал, что любил, но это была лишь его прихоть, его эгоизм.

— Мне пришлось вернуть её во дворец силой, — продолжил он, его голос стал тише, но тяжелее. — Она сопротивлялась, кричала, билась, но противиться воле дракона — всё равно что пытаться сдвинуть гору.

— Она все еще где-то здесь? Ты прячешь ее?

— Нет. Ее давно уже нет с нам.

— Почему она умерла? — мой голос был хриплым, как крик раненого зверя.

— Беременность тобой далась ей нелегко, — он отвёл взгляд, глядя в огонь. — Когда ты родился, она зачахла. Жизненная энергия покидала её, как вода из разбитого кувшина. Ни один лекарь, ни один знахарь не знал, в чём дело. Я созвал ведьм — тайно, чтобы спасти её. Но и они не справились. Я казнил их всех, когда она ушла.

— А родители Айрис? Элиан и Илария Виридорн? В чём их вина? — я шагнул к нему, мой голос стал громче, как раскат грома.

— Они скрывали то, что могло спасти Лиану, — его тон стал резким, как удар хлыста. — Мне неведомо, что именно — правда вскрылась годы спустя, — но они нарушили мой приказ. Я такого не прощаю.

Значит, моя мать умерла из-за того, что родители Айрис утаили тайну вишнёвого сада? Это было как удар под дых, как коготь, что разрывает грудь. Я уже не знал, где правда, а где ложь. Но одно было ясно: отец запер мою мать, как птицу в клетке, не дав ей жить так, как она хотела. Это он довёл её до смерти. Его воля, его страх, его рука.

— И что скажешь теперь? — его голос стал холоднее, глаза впились в меня, как крючья. — Всё ещё хочешь спасти одну из Виридорнов? Ту, что принадлежит роду, сгубившему твою мать?

— Айрис не виновата в чужих грехах, — я выпрямился, чувствуя, как крылья рвутся наружу, ломая кожу под плащом. — Как и в том, что ты запугал Империю до такой степени, что люди боятся говорить правду.

— Все лгут, — он усмехнулся, но улыбка была горькой. — Всегда. Ты должен это усвоить, прежде чем…

Его голос оборвался. Он закашлялся, резко, хрипло, и кровь брызнула изо рта, окрашивая его халат алым. Его рука дрогнула, кубок упал на пол, вишнёвый морс разлился, смешиваясь с кровью в тёмную лужу. Я бросился к нему, но он уже падал, цепляясь за мои руки слабеющими пальцами.

— Раэль… — прохрипел он, его глаза, полные боли и страха, встретились с моими. — Я хотел лучшей жизни… для тебя… я обещал твоей матери… ты — наследник… защити…

Его тело обмякло в моих руках, голова откинулась назад, а дыхание стихло. Я замер, чувствуя, как его кровь стекает по моим пальцам, горячая и липкая.

Яд. Его напиток отравили. Я понял это мгновенно, вспомнив, как ранее служанка смотрела на меня с диким испугом в глазах. Наверняка она сделала это по приказу Варины. Она добралась до него. Здесь, в его собственных покоях, под носом у стражи.

Я поднял взгляд к двери — служанка исчезла, коридор за створкой был пуст, но я знал: это её рука.

Крики раздались снаружи — пронзительные, панические, как вороньё над полем битвы. Дворец ожил, но не светом, а хаосом. Стражники врывались в покои, их доспехи звенели, голоса перекрикивали друг друга: «Император мёртв!», «Предательство!», «Кто это сделал?».

За их спинами я слышал топот ног, звон стали, вопли дворян, что рвали свои мантии в спорах. Одни требовали крови магов, другие кричали о заговоре, третьи шептались о троне — кто теперь займёт его? Сэйвер? Или я, наследник, названный последним хрипом отца?

Я встал, отпустив тело отца, его кровь остывала на моих руках. Хаос вокруг меня был как буря, но мысли мои были ясны, остры, как когти. Айрис. Сад. Указ, что я не смог остановить. Варина сделала это — отравила отца, отвлекла меня, держала в неведении, пока её гвардейцы шли к поместью Виридорн.

Я не знал, что Айрис в опасности, потому что она заманила меня в свои сети, заставила поверить, что я могу найти правду здесь. Ошибка. Моя ошибка. И теперь отец мёртв, а Айрис — на краю пропасти.

Я сжал кулаки, чувствуя, драконья сущность рвется наружу. Пусть дворец горит в своих интригах, пусть дворяне перегрызут друг другу глотки за трон. Я клянусь — я вернусь к Айрис, защищу свою истинную, даже если мне придется сжечь всех присутствующих во дворце. Никто не смеет причинять вред той, кто является частью моей души.

Глава 27

Айрис

Они пришли с первыми лучами солнца, как и обещали.

Небо было чистым, но холодным, как сталь, и свет его резал глаза, словно предвещая конец. Я стояла на крыльце, обхватив живот руками, чувствуя, как сад затаил дыхание вместе со мной. Вишни в саду не шелохнулись — ни лист, ни ветка не дрогнули, будто сам воздух застыл, ожидая. Мой ребёнок толкнулся, боль полоснула по телу, острая, но я стиснула зубы. Сегодня не время слабости. Сегодня я действительно стану Хранительницей этого места.

Ворота скрипнули, и я увидела их — восемь гвардейцев в чёрных доспехах, алые гербы Империи горели на груди. Среди них были те же лица, что я видела вчера: насмешливые, с глазами, полными скуки и презрения. Их доспехи сверкали свежей полировкой, будто они готовились не к бою, а к параду. Они переговаривались, смеялись, бросали в мою сторону взгляды, в которых не было ни жалости, ни страха — только ожидание зрелища, как перед казнью.

— Она что, правда будет пытаться сопротивляться? — усмехнулся один, высокий, с лицом, вырубленным из булыжника. Он сплюнул в траву, его рука лежала на эфесе меча. — Посмотрите на неё — пузатая девчонка, еле стоит. Разве что бросит в нас яблоком.

— Или вишневыми косточками, — хмыкнул другой, с шрамом на щеке, подкинув факел, что шипел и ронял искры.

Их смех резал воздух, громкий, наглый, как лай собак перед загоном зверя.