Семь Нагибов на версту часть 6 (СИ) - Машуков Тимур

— И что?

— А то, что скоро Асмодей получит большой щелчок по носу. Их планы полетят бесам под хвост, вложенные ресурсы пропадут. Из-за этого они уменьшат давление на другие миры и… Хотя чего говорить — смотрите и сами все увидите…

Глава 19

Глава 19

Я проснулся, с хрустом потянулся — на часах было ровно шесть утра. Можно и выдвигаться. Душ, легкий завтрак продуктами из кольца, распахнутое окно — и вот я, накинув воздушный щит, закрывающий меня от чужих взглядов, летел в Пшонь. Лететь нужно было всего десять минут, и я окажусь на месте.

Опустился — раннее утро, народа в поле зрения нет. Миновал дорожный указатель, который приветствовал меняв этом славном городе, которому почти пятьсот лет. Уверен, что не больше трехсот, но поляки любят все преувеличивать, включая собственную значимость.

Если можно было бы одномоментно собрать в одном месте всех сторонников идеи «Польска от можа до можа» («Польша от моря до моря») во всех ее вариантах, то в дурдоме появилась бы отличная густонаселенная палата. Не зря их еще Черчиль называл «Гиенами Европы». Почему?

Да потому, что от каждой страны как Речь Посполитая, так и позже Польша пыталась, как говорится, «откусить кусочек». Собственно, по этой самой причине ее и прозвали «гиеной». Правда, говорят, что фраза вырвана из контекста, но мне все равно.

Насвистывая неприличный мотивчик, я обычным прогулочным шагом пошел по дороге к виднеющимся вдалеке домам. Лететь было нельзя, тут уже могут засечь. Эфиром пока пользоваться тоже, поэтому я максимально погасил все его завихрения, оставив себе лишь личные щиты, которые меня еще и скрывали от всяких взглядов и практически не фонили. Возможно, я и перестраховываюсь, но, как говорится, лучше перебдеть…

Часа полтора ходьбы, и вот я уже внутри небольшого городка. В интернете писали, что все его население составляет около десяти тысяч жителей. Вот только я чувствовал, что их тут намного меньше. И живых разумных, обычных, не зараженных демонами, тут нет. Значит, любой встречный мне враг.

Тогда как я так спокойно сюда зашел? Не верю, что они свои границы не охраняют. Ловушка? Весьма вероятно. Полезу ли я в нее? Конечно. Нехорошо заставлять демонов ждать, они же старались, готовили встречу. Правда, с кем, они не знают и уже не узнают.

Наконец биение жизни закончило свою работу, и я точно узнал, где и кто находится. Но убивать всех нельзя — мне нужен живой свидетель, который расскажет о нападении волхвов. Это заставит их главных напрячься и стянуть силы к управляющему центру. Там я их разом всех и накрою.

Теперь мне предстояло сделать то, что можно считать полным безумием. Применить маску, которая относилась к трем запрещенным.

Кривда — Богиня лжи, обмана, неправды. Дочь Суда и Недоли. Страшная и смертельно опасная маска, применять которую категорически не рекомендовалось. Почему?

Да потому, что когда я под ней, любой встреченный мной разумный, включая богов, безоговорочно верил в то, что я говорю. Любая, даже самая сильная ложь принималась за истину, зачастую ломая привычный мир поверившего в нее. При этом он видел во мне нечто большее, непостижимое, возвышенное.

Но откат тоже грозил неприятностями: после того, как маска снималась, я не мог лгать — вот совсем. Более того, был обязан ответить на любой вопрос или сдохнуть в поисках ответа. То есть, если меня спросят о том, чего я не знаю — например, сколько звезд на небе, я обязан найти точную — иная не подойдет — информацию и сообщить ее спрашивающему. Отказаться нельзя, соврать нельзя. А если нет возможности найти ответ на этот вопрос, я просто сойду с ума, разыскивая его.

Даже банальный вопрос — у вас все в порядке? — мог меня убить. На него я был бы обязан подробно рассказать о своих проблемах, переживаниях, замыслах. И если бы человек мне не поверил, мне бы пришлось его убеждать в своей правде. Хоть всю жизнь ходить за ним. И в то же время были, конечно же, ограничения.

Вы можете принести мне все свои деньги? Да, могу. Но не принесу, потому что это уже действие, а не ответ на вопрос. Работал откат ровно столько, сколько я носил маску Кривды. Поэтому перед снятием рекомендовалось забиться в самую глубокую щель, где бы не было жизни. Даже насекомых, которые так же меня могли бы о чём-то спросить, и я бы понял вопрос. Вот только понимать — не значит мочь говорить на их языке.

Сложно это до безумия, но в данной ситуации у меня не было выхода. Мне нужно было убить всех, кроме одного, и в то же время сделать так, чтобы отпущенный мной демон свято верил в то, что это сделали волхвы. Чтобы под любыми клятвами, при любом влезании в его мозги он сказал то же самое. Действие маски на разумных было ультимативным и от этого еще более страшным.

Глубокий вдох — выдох. Настроился на всех: иглы воздуха — материального, не магического, что острей стали, — зависли возле каждого обитателя Пшони. Кроме одного, что находился ближе всех. Я чуть с ума не сошел, держа их всех под контролем. Физический воздух был капризен и не хотел подчиняться. От напряжения аж сосуды в глазах полопались. А теперь:

Кривда — Богиня лжи, обмана, неправды.

Дочь Суда и Недоли.

Словами говорю, силой Кривды заговариваю.

Гляди не гляди, не увидишь. Не узришь, не почуешь.

Как взглянешь на меня, то увидишь себя.

Задумаешь зло, к тебе вернется оно.

Кривдою укрылся, за Кривдой схоронился.

Меня не взять, никому не достать.

Моя ложь, твоя правда.

Мое неверие — вера твоя.

Мои слова истина,

Мои деяния — воля богов.

Отзовись, опустись, в словах моих себя воплоти.

Гой.

Замер, прислушиваясь к себе — ничего такого не чувствую. Хорошо. Щелчок пальцами, и чуть больше тысячи тел падают, в один миг лишенные жизни. Демоны и их порождения, сидящие внутри, растворяются, отправляясь в Ад. Без телесной оболочки они сейчас существовать не могут.

Воздух, взревев, начал носиться, рубя тела, имитируя страшный бой и разрушения. Пара минут, и все, кто увидит эту картину, подумают, что тут бились не на жизнь, а на смерть. А теперь надо торопиться.

Искомый демон сидел у себя в доме, тупо пялясь в одну точку, потому как я перед этим хорошо долбанул его по мозгам. Заметил, что с каждым разом мне давалось это все легче и легче. Глядишь, так и менталистом стану.

— Смотри на меня, — зафиксировал я его голову.

— Слушаю, Великий, — покорно склонился он.

— На нас напали волхвы и витязи. Внезапно, коварно, устроили резню. Мы даже ничего сделать не успели. А после они сбежали — куда, мы не знаем. Ты жаждешь мести, ты сильно от них пострадал. Теперь тебе надо передать сообщение нашим, а после умереть от потери крови. Тебя ранили во многих местах, и это тело уже не выдерживает дух.

— Твое слово — моя жизнь, — вновь склонился он.

А после его взгляд расфокусировался — он пошел жаловаться. Ну да, я переиграл изначальный план и передумал его отпускать. Долго будет добираться, а время-то идет. Мне еще в Англию надо успеть.

— Готово, Великий. Старшие знают о произошедшем и страшно отомстят. Прости, но теперь мне пора умереть.

Захрипев, он повалился на кровать, истекая кровью из многочисленных ран. Да, вот такая она, сила внушения. Поверил в это — и все материализовалось. Страшно до жути.

Я прикинул — судя по всему, маску я носил не более двадцати минут. Опять биение жизни — никого. Пришлось рискнуть и поставить вокруг себя щит Отрицания. Лететь было нельзя — мог встретить на пути какую-нибудь зверушку или насекомое. Хотя какие насекомые зимой? Да фиг его знает — блохи там всякие или еще кто. Щит, конечно, могли засечь по остаточному следу, но я надеялся, что он развеется раньше.

Опять вдох — выдох, снять маску. Сознание отключилось. Нет, я видел себя сидящего как бы со стороны, но телом не управлял. Мои губы что-то шептали, но слов я не понимал. Остекленевшие глаза, казалось, смотрели куда-то за горизонт и вообще ни на что не реагировали.