Вернуть Боярство 23 (СИ) - Мамаев Максим

А, вот уже, собственно, приближаются…

Молодой, не старше тридцати лет мужчина появился словно из ниоткуда. Сабля в богато украшенных золотом и драгоценными камнями ножнах висела на левом боку, на правом же, заткнутый за шёлковый, вышитый золотыми нитями пояс, болтался магический жезл, навершием которого служил огромный, аккуратно обработанный бриллиант размером с кулак взрослого мужчины.

Короткая бородка без усов, начисто сбритых согласно предписаниям ислама, смуглая кожа, острые скулы и орлиный нос — пришелец был не только молод и богат, он был очень, очень красив той красотой, которую мужчины с некоторой завистью и раздражением называли «смазливостью» и по которой так сходили с ума начитавшиеся любовных романов девицы…

И лишь взгляд карих глаз выдавал в нём существо, что прожило куда больше отпущенного любому смертному. Великий Маг, известный ныне как шехзаде Селим, прожил в первой своей жизни полторы тысячи лет. Тогда он носил иное имя — Сулейман Джиддар, или Сулейман Владыка Джиннов, сильнейший чародей Османской Империи.

Закованный в тяжёлые доспехи из сплава нескольких магических металлов. Доспехи из иного мира, они были бы предметом чёрной зависти девяноста процентов достигших ранга Мага Заклятий, одна в глазах Селима лишь мелькнуло пренебрежение.

Он стоял рядом с телом одного из Магов Заклятий. Тот, на удивление, был ещё жив. Однако не требовалось быть целителем, чтобы понять — дни раненного сочтены. Страшный удар магии девятого ранга не повредил физическому телу… Но вот энергетика, аура, каналы маны, повреждения Источников Маны…

— Друг мой, ты на краю гибели, — мягко сказал Великий Маг. — Твоя душа вот-вот отправится на суд божий. Признай Аллаха и пророка Его Мухаммада, дай своей душе шанс. Прочти Шаххаду, признай Творца нашего — Он всевелик в бесконечной милости своей! Прочти Шаххаду, пока ещё можешь!

Умирающий поднял мутный взгляд, устало глядя на своего господина. Затем перевёл его на своего убийцу, стоящего, опираясь на копьё и молча глядящего на происходящее. Во взоре чародея мелькнула на миг бессильная ненависть, на которую русский чародей ответил насмешливой ухмылкой.

— Я не буду мешать, — заявил русский волшебник. — Если ты готов признать Творца-Всесоздателя на краю своей жизни, то сделай это.

Селим с благодарностью кивнул врагу и вновь поглядел на умирающего. Тот отвел взгляд от врага и, тяжело вздохнув, посмотрел на шехзаде.

— Повторяй за мной, — мягко сказал тот. — Ашхаду алля иляха илля-Ллах…

— Ашхаду алля… иляха илля-Ллах, — прохрипел Маг Заклятий.

— Ва ашхаду анна…

— Ва… ашхаду… анна…

— Мухаммадан расулю-Ллах, — закончил Селим.

— Мухаммадан… расулю-Ллах, — завершил Шаххаду умирающий.

Нечто незримое, бесконечно чистое и далёкое, на миг окутало всё вокруг — к бесконечному изумлению русского боевого мага, высшие силы откликнулись на искреннее признание единого бога. Умирающий маг увидел нечто, незримое для присутствующих — даже они, Великие Маги, были ничем, пылью по сравнению с той силой, что сейчас откликнулась на искреннее признание единого Творца.

Маг Заклятий рухнул — его земной путь окончился. На губах убитого застыло искреннее удивление. Непонятная сила исчезла, и единственное, что уловили два Великих Мага — это как эта сила подхватывает душу убитого и уводит с собой — в неизведанные дали, на суд Творца, где будет решаться её будущее…

Подняв руки на уровень груди и обернув раскрытые ладони в сторону лица, шехзаде негромко начал читать молитву.

— Аллахумма-гфир ля-ху, вар-хам-ху, ва «афи-хи, ва-гфу 'ан-ху, ва акрим нузуля-ху, ва васси» мудхаля-ху, ва-гсиль-ху би-ль-ма-'и ва-с-сальджи ва-ль-баради, ва накки-хи мина-ль-хатайа, кя-ма, наккайт-а-с-сауба-ль-абйада мина-д-данаси, ва аль-бис-ху даран хайран мин дари-хи, ва ахлян хайран мин ахли-хи, ва заужан хайран мин зауджи-хи, ва адхиль-ху-ль-джанната, ва а’из-ху мин 'азаби-ль-кабри ва 'азаби-н-нар, — нараспев произнёс осман.

«О Аллах, прости его, помилуй его, избавь его от страданий, прости его прегрешения, сделай его пребывание почётным, расширь его могилу, очисти его водой, снегом и градом, очисти его от грехов, как белую одежду очищают от грязи, и дай ему дом лучше его дома, семью лучше его семьи, супругу лучше его супруги, введи его в Рай и защити его от мучений могилы и мучений Огня» — русский боевой маг отлично знал перевод этой молитвы. Дуа за умершего — так это называлось…

— Ты всё? — поинтересовался Аристарх, когда шехзаде завершил молитву и традиционно провёл ладонями по бороде, что означало конец молитвы.

— Одну минуту, — попросил чародей.

Повинуясь его воле, возникло множество глубоких, метра по два ям. Используя телекинез, он притянул всех погибших в округе высших магов. В глубине ям появились каменные саркофаги — так хоронили своих мусульмане. Один за другим они отправлялись в место своего последнего упокоения. Когда последнее тело заняло своё место, каменные крышки закрылись, после стоящие рядом кучи выкопанной земли сами засыпали обратно ямы.

— Аллахумма-гфир ля-ху, вар-хам-ху… — вновь начал шехзаде.

Пока османский чародей молился, гвардейцы Николаевых-Шуйских время даром не теряли. Взяв всё, что успевали, в качестве трофеев с убитых врагов и из разгромленного битвой лагеря, они, повинуясь приказу своих командиров, срочно бежали обратно, собираясь в колонны.

Прямиком из воздуха среди воинов внезапно возникла Кристина. Посмотрев на стоящего в отдалении Главу Рода, женщина на миг прищурилась, а затем молча кивнула — видимо, сейчас состоялся мысленный диалог между ней и Аристархом.

— Выстроиться шестью колоннами по десятеро в ряд, — пришёл командирам полков телепатический указ. — Быстрее!

Полковники, немедля передали приказ своим офицерам, и гвардейцы начали перестраиваться. Спустя несколько минут, когда уже около трети бойцов выстроилось как надо и процесс уже шёл неостановимо, Кристина вскинула тонкие, красивые руки и произнесла:

— Шатра удум риарха. Ильнуссар!

Напротив головы каждой из колонн возникла тёмная арка портала. Крупные, около семи метров в высоту и двух десятков в ширину — чтобы могли пройти не только люди, но и боевая техника.

— Вперёд, — громко, вслух велела Кристина.

Полковники тут же продублировали приказ, и колонны воинов начали вливаться в черноту пространственного перехода. Эвакуация победителей началась.

— Спасибо, что дал мне завершить погребение и прочитать молитвы, — повернулся к русскому боевому магу шехзаде. — Сделай последнее одолжение — давай переместимся в сторону от места их погребения?

— Хорошо, — согласился боевой маг.

Две фигуры, окутанные сиянием — осман алым светом, русский же своими семью Молниями…

Сквозь ночной мрак, через бушующий громом и молнией штормовой фронт, омытый дождём и огнём, в сторону руин одного из ещё недавно ключевых османских лагерей летела одинокая человеческая фигурка.

Широкополая шляпа с чуть опущенными краями, украшенная огромным, ярким пером неизвестной тропической птицы, распахнутом плаще на голый торс и чертополоховых штанах да чёрных сапогах. На поясе два пистолета, пара коротких абордажных сабель, за спиной — длинный резной чёрный посох и два жезла. Жёлтые, нечеловеческие глаза, сияющие самым настоящим, не иносказательным внутренним светом, холодно и строго глядят вперёд, наблюдая за выбранной целью.

Он спокойно глядел на разгром сил своего временного союзника — ему было абсолютно наплевать на жертвы среди османских солдат, более того, он считал, что чем больше турецких воинов и тем более высших магов погибнет, тем лучше для него и его державы.

Когда прибывший в свой разгромленный лагерь шехзаде заговорил с умирающим, чародей скривился. Он рассчитывал на то, что схватка начнётся немедленно, но вместо этого происходила какая-то непонятная муть.

Великий Маг глядел, как осман хоронит магов и читает свою молитву, пока гвардейцы Николаева-Шуйского уходят в порталы, и начал неспешно, без суеты готовить свой удар. Когда османский шехзаде и русский аристократ взмыли в воздух, окутанные сиянием своих Воплощений Магии, чародей довольно улыбнулся. Чары были готовы и в них сейчас был целый океан мощи — неспешно, с толком подготовленное сильнейшее площадное заклятие из арсенала Личной Магии волшебника было накачано маной так, что ему даже приходилось постоянно подпитывать его эфиром, дабы не дать скрепам, удерживающим море маны в нужной форме, развалиться, рассеяться под давлением этой мощи.