Самая главная победа (СИ) - "Elle D."

Риверте развёл руками с самым смиренным видом, словно признавая и принимая всю тяжесть своей вины.

- Увы, - кротко сказал он, отвечая на ошалевший взгляд Уилла. - Всё так и есть. И даже больше того - наш друг Альваро со свойственной ему скромностью не упомянул тот небольшой факт, что, будучи моим пажом, он неоднократно оказывал мне услуги любовного свойства. Что поделать, - вздохнул он, когда Уилл вздрогнул всем телом. - Вы же знаете, Уилл, я всегда был мерзким развратником. А тут юное, гибкое, прекрасное тело... во всяком случае, когда-то оно было таким.

Кровь отхлынула у Альваро от щёк. Уилл смотрел на них обоих, пытаясь утрясти в голове эту новую поразительную информацию. Они были знакомы. Они были... близки? Господи, это же всё меняет! Всё... но каким образом, он не понимал, пока Риверте не сказал, обращаясь к Уиллу всё тем же тоном, полным притворного раскаяния:

- Вы, вероятно, думаете сейчас, что я негодяй, но вы правы только отчасти. Сир Альваро не даст соврать - в том, что между нами происходило, не было ни малейшего принуждения с моей стороны. Скорее даже напротив. Наш друг был одним из самых услужливых и старательных пажей, что когда-либо у меня водились. Настолько старательных, что мне это даже слегка претило. Никогда не считал льстивость и навязчивость положительными качествами, хотя в определённых кругах они весьма ценятся и впрямь могу принести определённую пользу. Вы выбрали не вполне верный путь, друг мой, - обратился он к Альваро самым медовым тоном, с неприкрытым удовольствие созерцая алые пятна, сменившие бледность на щеках капитана Витте. - Вам стоило найти способ представиться ко двору. Там бы вы заняли место, подобающее вашим талантам.

- Я нашёл своим талантам применение не хуже, - сказал Альваро. - Хотя и не тем, о которых изволит судить ваша милость. Впрочем, - он вдруг улыбнулся почти не натянуто, кладя руку на плечо Уилла, - не только им.

Уилл на секунду закрыл глаза. Пульсирующая в голове боль снова усилилась, кровь шумела в ушах, и он стиснул зубы до ломоты. Держи себя в руках, Уилл. Держи себя в руках. Ты же с самого начала знал, что тут нечисто... почти с самого начала... всё слишком хорошо складывалось, слишком много было совпадений. Та ночь на сеновале. Встреча в трактире. Совместный путь в Сидэлью, и он отпустил тебя, зная, что ты вернёшься к Риверте... вернёшься и раскаешься во всех грехах. И это станет концом для ваших отношений, потому что сир Риверте не из тех, кто подбирает объедки с чужого стола. Да, так бы всё и сложилось, если бы Уилл нашёл в себе тогда силы во всём признаться. Они с Риверте расстались бы окончательно и бесповоротно, и он бы побитым псом вернулся к Альваро - вернулся бы, потому что собаке нужен хозяин. И стал бы роскошной, упоительной добычей для капитана Витте, жемчужиной в сокровищнице его трофеев. Самым зримым и неоспоримым свидетельством его превосходства над графом Риверте...

- Ты любил его, - сказал Уилл. - Верно?

Рука Альваро, сжимающая его плечо, окаменела. Уилл бросил на Риверте взгляд, но тот лишь слегка нахмурился, чуть заметно качнул головой: не надо, Уилл, не лезь в это, это не твоя битва. Но он не мог послушаться, даже сейчас. Он хотел убедиться до конца.

- Ты влюбился в него, - продолжал Уилл, глядя не на остолбеневшего от бешенства Альваро Вителли, а на Риверте, - и отчаянно хотел хоть что-то для него значить. Но он всегда был чем-то занят, чем угодно, только не тобой. Ты понял, что больше ему не нужен. И ты ушёл, не дожидаясь, пока он тебя прогонит.

Риверте коротко выдохнул сквозь сжатые зубы. Вздох был быстрым и почти беззвучным, и Альваро, тоже неотрывно смотрящий на Уилла, к счастью, не заметил его. Уилл чуть заметно улыбнулся, понимающе и немного виновато. В этот миг ему, пожалуй, было трудно ненавидеть Альваро Вителли.

- А потом ты захотел ему отомстить, - он посмотрел Альваро в лицо, не отведя глаз под его испепеляющим взглядом. - Ты решил стать, как он, даже ещё лучше. Отнять у него то, что ему дорого - его воинскую славу, его уверенность, его победу. И меня. Ты думал, так ты что-то ему докажешь. Вот только зачем, Альваро? Я был с ним десять лет, и он ни разу не вспоминал даже твоего имени. Он и теперь тебя не сразу узнал, у него вообще плохая память на лица. Ты думал, что отнимешь меня у него и сделаешь ему этим больно? Но тут дело во мне, а не в тебе, разве не ясно? Это я причинил ему боль, а не ты. Ты тут вообще ни при чём.

Он, по правде, не думал, что ему позволят говорить так долго. И не удивился, когда уже знакомый тяжёлый кулак впечатался ему в челюсть, отбрасывая назад. Со связанными руками трудно было сохранить равновесие, и Уилл упал, впрочем, несильно - натянутая ткань палатки смягчила удар. Он краем глаза увидел, как рванулся вперёд Риверте, и крикнул, не пытаясь подняться:

- Стойте! Не троньте его! Там же арбалетчики, заметят драку, и нам всем конец!

Риверте застыл в двух шагах от Уилла и в шаге от Альваро. Его судорожно стиснутый кулак разжался. Альваро взглянул на него с удивлением - похоже, он был не на шутку изумлен тем, что окрик Уилла смог остановить Риверте. Еще секунду Уилл и Риверте смотрели друг другу в глаза, а потом граф обратил на Альваро взгляд, тяжёлый, как те пять пушек, что сейчас стояли в его лагере под надежной охраной.

- Сир Вителли...

- Капитан Витте.

- Мне глубоко наплевать, как именно называть вас. Хочу заметить, что моему другу Уильяму свойственна дивная проницательность, которая, к несчастью, иногда даёт сбои ввиду его замечательной нравственной чистоты. Только поэтому он не раскусил вашу гнусную игру раньше. Однако сейчас он, я полагаю, прав. И если это так, к противоречивой гамме чувств, которые вызывает у меня ваша персона, закономерно присоединяется искренняя жалость.

- Жалость?! - Альваро побагровел. - Мне не надо вашей жалости, сир Риверте! Я...

- Которая, однако, - продолжал тот кремниевым тоном, от которого голос Альваро иссяк и затих, как затихает ручей, заваленный каменной глыбой, - совершенно не помешает мне выпустить вам кишки при первом удобном случае. Обстоятельства, при которых это произойдёт, я и предлагаю сейчас обсудить, отвлекшись от трогательных, но никому не интересных воспоминаний о минувшем.

Альваро повернулся к нему. Они стояли друг против друга - двое мужчин, один из которых был в расцвете своей силы, удачи и дерзости, а у другого за плечами стоял гигантский опыт и множество славных побед. Они сражались сейчас за него, Уилла, но он был лишь разменной монетой, лишь высокой ставкой в этой игре. Во всяком случае, для Альваро.

- Рад, что вы соблаговолили перейти к делу, - сказал капитан Витте, с видимым трудом сдерживая клокочущую ярость. - Времена меняются, сир Риверте. Вы были когда-то хороши, но ваше время ушло. Теперь я на коне. Вы протащили сюда пушки, но толку от них немного, пока большая часть вашей армии рассеяна по болотам Сидэльи. А кроме того, - он нехорошо усмехнулся, - уверен, я смогу убедить вас не пускать их в ход. Ведь это было бы нечестно.

- Кто вам сказал, сир, что войны ведутся честно? - спокойно спросил Риверте. - Вы вправду так думаете? Оттого и не выиграли ни одной.

- Я учусь у вас. И быстрее, чем вы полагаете. Иначе ваш любовник не оказался бы так быстро в моей постели.

Уилл не узнавал его. Была минута, когда ему показалось, что Альваро сбросил маску, которую надел специально для него, для Уилла - но теперь он думал, что даже маски не было никакой. Что это просто с самого начала был не тот человек, которого видел Уилл - которого он хотел видеть, когда пускался в своё большое жизненное путешествие. Стремясь сбежать от Риверте, он всё же подсознательно верил, что все люди, которых он встретит, именно таковы, как Фернан - что за их жёсткостью кроется рассудительность, за насмешливостью - великодушие, за цинизмом - способность любить. Но люди не таковы, или, по крайней мере., не таков был Альваро Вителли.

- Мы потратили достаточно времени, сир. Поэтому я буду говорить напрямик. Ваш любовник Уилл Норан - мой заложник. Если вы выйдете отсюда без меня, мои арбалетчики тут же убьют вас обоих.