Конец лета (др. перевод) - Стил Даниэла

— Мне бы очень хотелось. Но я не могу. У меня ленч с Ким.

— Черт возьми. Хорошо, я не прошу тебя отменять его. Но сегодня после пяти, мадам, вы принадлежите мне целиком.

— Хорошо, сэр. — Она радостно посмотрела на него.

— Обещаешь?

— Это обещание очень легко выполнить.

— Тогда до встречи.

Он проводил ее до выхода из галереи, запечатлев небольшой джентльменский поцелуй на щеке, и не отрывал взгляда от нее, пока она не подошла к своему «ягуару» на противоположной стороне улицы. Она была такой элегантной. И она была его. Он возвратился обратно с улыбкой гордости на лице.

— Итак, как себя чувствует мой любимый художник сегодня? Новая Мэри Кассат. — Ким широко улыбнулась, пока Дина усаживалась на стул. Они встретились, как обычно, в ресторане «Трейдер Вик». Прошло почти два месяца, как Дина была здесь в последний раз.

— Ты не поверишь, но мы только что продали этим утром еще две картины.

— Я верю. Слава Богу. Томпсон нашел твое уязвимое место. Я думала, что мне никогда не дожить до того дня, когда ты сдашься. — Но она также понимала, что это произошло в значительной степени благодаря отсутствию Марка. Дина никогда бы не согласилась выставить работы, если бы Марк с его способностью к противодействию был бы здесь. — В любом случае я так рада, что ты решилась. Давно пора это было сделать. — Ким подозвала официанта и заказала шампанское, несмотря на протестующий смех Дины. — А почему бы и нет? Какого рожна, мы почти не виделись со времени поездки в Кармел. И у нас есть повод отпраздновать.

Дина рассмеялась в душе. Даже более, чем один, о котором знала Ким.

— Итак, кроме того, что ты теперь известная художница, что еще у тебя нового? — Ким не спускала глаз с Дины, но та лишь улыбнулась в ответ. — Ты напоминаешь кошку, которая только что проглотила канарейку.

— Не понимаю почему.

— Чушь! Я подумала, может быть, я знаю почему. — Она заметила кое-что в тот вечер на выставке картин Дины, но вначале не была уверена в этом до конца. — Ну что ж, либо ты мне все расскажешь, либо я умру в ожидании.

— Означает ли это, что у меня есть выбор?

— Забудь про это. Давай-ка, Дина, будь добра… рассказывай.

Ким подтрунивала над ней, но Дина неожиданно сделалась серьезной.

— Ты говоришь так, будто уже знаешь. Иисус, я только надеюсь, что это не столь очевидно для всех.

— Конечно, нет. Я вдруг не могла не удивиться в тот вечер. На открытии выставки. И я не думаю, что кто-либо еще заметил. — Наконец обе встретились взглядами, и Дина помолчала какое-то время.

— Он удивительный, не похожий ни на кого, Ким. И я люблю его. Очень.

Ким медленно вздохнула и подождала.

— Он кажется очень славным человеком. Это серьезно? — спросила она. Дина кивнула, и Ким сделала глоток из бокала с шампанским.

— Мне бы хотелось ответить, что я не знаю. Но я действительно знаю. — Глаза ее наполнились слезами. — Я должна вернуться к Марку. Бен знает это. Я не могу все начать снова, Ким. Не могу. Я слишком стара для этого. Мне почти сорок, и… — голос ее был еле слышен. — Я живу с Марком. Я всегда его любила. И… и еще есть Пилар. — Дина не могла продолжать. Слезы застилали ей глаза, и ей пришлось высморкать нос.

Ким так хотелось обнять ее и найти какое-либо решение мгновенно. Но они обе знали, что такого решения нет и быть не может.

— И нет никакого выхода? — Дина покачала головой. — А как себя чувствует Бен?

Дина глубоко вздохнула.

— В таком же состоянии панического отчаяния, что и я. Но я не могу обо всем забыть и начать все снова. Я не могу… — В ее голосе прозвучала такая безнадежность, когда она прошептала: — Я слишком стара.

— Если это то, что тебя останавливает, то ты знаешь, черт возьми, что это не так. Какого дьявола, женщины перестраивают свою жизнь и в шестьдесят лет, когда у них умирают мужья. В тридцать семь надо быть ненормальной, чтобы отказаться от того, что ты действительно хочешь.

— Но это нехорошо. И я правда слишком стара, черт подери, Ким. Ради всего святого, он еще хочет иметь детей, а у меня почти взрослая дочь.

— Тем больше для этого оснований. Пилар не будет с вами всегда. Если ты хочешь еще детей, сейчас — самое подходящее время.

— Ты так же безумна, как и он. — Дина попыталась улыбнуться, но тема беседы не располагала к этому. Она чувствовала себя так, как если бы эти последние две недели исчезали у нее на глазах.

— Ты счастлива с Беном, Дина?

— Я никогда не была так счастлива в своей жизни. И я не могу понять этого. Я прожила с Марком почти двадцать лет; мы знаем друг друга, и внезапно… О, Боже, Ким, я с трудом вспоминаю лицо Марка, его речь. Как если бы я всю жизнь жила с Беном. Вначале я ощущала чувство вины; я считала, что я сделала ужасную вещь. Теперь я так не чувствую. Я просто люблю его.

— И ты полагаешь, что сможешь отказаться от всего этого? — Ким сочувственно посмотрела на нее, понимая состояние своей подруги.

— Я не знаю. Возможно, мы будем по-прежнему встречаться. Возможно… Ким, я просто не знаю, что делать.

Ким тоже не знала этого, но подозревала, что Бен Томпсон никогда не примирится с тем, что она не принадлежит ему одному. Он был человеком именно такого склада.

— Ты скажешь Марку?

Дина покачала головой.

— Никогда. Он не поймет. Это разобьет его сердце. Я… мы должны посмотреть. Бену нужно поехать в Нью-Йорк в сентябре на несколько недель. У меня будет время, чтобы разобраться во всем.

— Если я могу сделать что-нибудь, Дина… если тебе нужна опора и помощь — я всегда готова к этому, бэби. Я надеюсь, что ты это знаешь.

— Да, знаю.

Они обменялись улыбками и расстались, отправившись по своим делам. Но еще долго после ухода Дины Ким вспоминала выражение ее лица и все, что она увидела.

Расставшись с Ким, Дина не спеша поехала домой. Ей нужно было отправить письма и оплатить все счета. Она увидится с Беном не раньше пяти. Они пойдут в какое-нибудь тихое место поужинать, а затем прогуляются или сходят в кино, займутся тем, чем занимаются все люди, у которых нет детей, нет особых препятствий и есть достаточно времени. Она хотела провести эти последние две недели так, как они провели два предыдущих месяца вдвоем, — просто и спокойно. Бен хотел этого тоже.

— Миссис Дьюрас? — Маргарет поджидала ее, как только Дина открыла дверь ключом. На лице ее было напряженное выражение, которое вначале Дина не могла понять.

— Маргарет? С вами все в порядке? — Ей показалось, что она была бледна. Подойдя к столу в холле, она поняла, что экономка все еще стоит, пристально глядя на нее. — Маргарет? Что-нибудь случилось? — Ее голос прозвучал на сей раз настойчиво, и она посмотрела на женщину в темно-синей униформе долгим и пристальным взглядом. Могла ли она догадываться о Бене? Видела ли она их? — Что случилось?

— Вам дважды звонили… — начала Маргарет, не зная, что еще сказать. Она не была уверена и не имела права беспокоить миссис Дьюрас, но у нее было предчувствие.

— Звонил мистер Дьюрас? — Дина стояла, выпрямившись во весь рост.

— Мадам Дьюрас, его мать.

— И что она сказала? — На лице Дины— появилось хмурое выражение. — Что-нибудь произошло?

— Я не знаю. Она разговаривала только с телефонисткой в Париже. Она просила вас позвонить сразу же.

— В Париже? Вы имеете в виду Антиб. — Для Маргарет, Дина понимала, это было одно и то же. Но экономка решительно покачала головой.

— Нет. Это был звонок из Парижа. Они оставили номер телефона. — Маргарет извлекла записку из бумаг и протянула Дине. Она была права. Это был Париж с номером дома на улице Франсуа Премьер. Что-то случилось. Возможно, старая дама нездорова и хотела отправить Пилар домой пораньше. Марк! Что-то случилось с Марком! В голове ее пронеслась масса вариантов катастроф, пока она добежала по ступенькам вверх до телефона в спальне. В Париже будет уже время после полуночи. Слишком поздно? Подождать ли ей до утра?