Мираж - Рынкевич Владимир Петрович
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
На тротуарах толпы светлых костюмов и платьев, цветы, на балконах трепещут приветственные флажки.
Сначала отправились на банкет в Гранд-отель. Дымников с компанией оказался за большим столом недалеко от генералов, и ему иногда удавалось услышать, о чём они говорят. Рядом с ним сидел офицер из свиты Брикса, и Леонтий, припомнив французский, объяснял, кто есть кто, и переводил тосты. Конечно, в них звучал призыв: «На Москву!» Брикс поднялся с бокалом шампанского и сказал:
— Владимир Зенонович, от имени своего правительства поздравляю вас со званием лорда. За вашу доблесть и новую стратегию вы награждаетесь орденами Святого Михаила и Святого Георгия. Отныне ваш вензель будет красоваться в Лондоне, в церкви Святого Михаила.
Май-Маевский был потрясён и едва не заплакал — во всяком случае протирал пенсне. Тем более подходила стадия «после». Кутепов, сидевший рядом, говорил с Бриксом о танках и артиллерии:
— Мы создаём новую артиллерийскую бригаду и хотим полностью оснастить её английскими орудиями. Не хватает 8—10 пушек.
— Запишите, — сказал Брикс адъютанту. — Орудия будут в течение недели.
— Скажи ему насчёт танков, — говорил Кутепов переводчику. — Нужны более лёгкие танки для наших дорог.
Капитан Макаров что-то шепнул Май-Маевскому. Генерал распорядился, и в зал под дикую кавказскую музыку вбежали танцоры-джигиты с кинжалами. Корректный строгий Брикс расплылся в восторженной улыбке. После танцев оперный оркестр заиграл какой-то английский, никому не известный вальс.
— Господа! — воскликнул Май-Маевский. — Великий Диккенс писал, что нельзя ужинать под похоронный марш. Приглашаю вас в Буфф, где нас ждёт прекрасный настоящий цыганский хор.
Брикс принял приглашение с удовольствием.
У Дымникова был свой ключ от квартиры на Сумской, но оказалось, что Марыся уже дома.
— Заждалась, коханый мой. Ты там гуляешь с генералами.
— Приличные, хорошо одетые люди устроили для себя спектакль, чтобы забыть о миллионах мужиков, красноармейцев, пленных, дезертиров и прочих, кои и представляют нынешнюю Россию.
— Ты умный, Леончик. Я тоже так думала.
Обычный вечер вдвоём, обещающий обычные ночные ласки. Цветы, вино, конфеты... Заметил новое — на этажерке польские книги: Сенкевич, Жеромский, Конопницкая. Всё на польском. Потеснили дымниковских Пушкина, Лермонтова, Блока.
— Они были у Стефана, — объяснила Марыся. — От красных прятали. Я же полька.
— Когда-то ты сказала, что русская, и просила называть тебя Машей.
— Тогда был другой век. Теперь есть вольная Польша.
Он не знал, с чего начать, вспомнил об общих делах:
— Вагоны в Крым ушли? Макаров нервничал, спрашивал.
— С Холодной горы. Консервы и сахар. Макаров только и волнуется за злотые. Спростый ако полено.
— Все мы, наверное, так. И ты. И я.
— Я?
Пожалуй, он ещё не видел на её чистом бело-розовом со смуглинкой лице такую горделиво-холодную маску. Марыся подошла к зеркалу, поправила золотистые локоны, сказала с той же холодной величавостью:
— Разве я похожа на торговку-коммерсантку, только и думающую о злотых?
— Ты похожа на мою любимую единственную Марысю, но…
— Что но? Какое но?
— Ты не коммерсантка, но я не знаю, кто ты. А я видел тебя с офицером ночью, когда ты должна была находиться на складе в Москалёвке. И там, с вами, ещё были офицеры, Штатские. Недалеко от комендатуры.
— Меня с офицером? Леончик, ты ревнуешь!
— Нет. Не ревную. По-моему, там было не любовное Свидание. Но что? Красные? Контрразведка? Коммерсанты из Мопита?
— Спасибо, Леончик, что ты мне веришь. Одного тебя кохаю. И всё тебе расскажу!
— Всё? Всё — лучше не надо. Когда рассказывают все, обычно врут.
— Ты мой коханый, я тебе всё скажу. Я не официантка из корчмы, не торговка, не коммерсантка у Стефана. Я Мария Конрадовна Крайская! Потомственная польская дворянка. Наш начальник государства Юзеф Пилсудский знал моего деда, а мой отец погиб в 15-м году в его легионе, в Австрии. Это он в Варшаве пригласил меня идти рядом с ним, и нас снимали в кино. Мы боремся за Великую Польшу, за Речь Посполитую, против тех, кто больше ста лет распинает, грабит, угнетает мою страну. Пришёл час расплаты. Бог с нами. Он наказывает тех, кто губил Польшу. Ты знаешь, за что отправили на гильотину Марию-Антуанетту? За то, что её мать подписала Третий раздел Польши. А за что Романовых расстреляли в Екатеринбурге? За то, что Екатерина подписала раздел Польши.
— Марыся, ты любишь Польшу, и я люблю Польшу. Чудесная земля. Я же там воевал, был ранен. Но и Россия прекрасная земля.
— Россия — это хам-жандарм, для которого все нерусские — не люди, а ляхи, хохлы, армяшки...
— Но я же, как будто, не хам. У меня есть друзья и поляки, и евреи.
— Ты, Леончик, — один мой коханый. Других нет.
— Но я же русский. Как мы теперь с тобой кровать будем делить? С одной стороны — красно-белый флаг, с другой трёхцветный единый неделимый?
— Не знаю, Леончик. Кровать такая узкая. Да и я поправляться стала. Смотри: вот эти французские панталоны уже тесны. Вот здесь, в бёдрах. Придётся снимать дамски нохавички...
1919. ИЮЛЬ
«Московская директива
Имея конечной целью захват сердца России — Москвы, приказываю:
1. Ген. Врангелю выйти на фронт Саратов—Ртищево—Балашов, сменить на этих направлениях донские части и продолжать наступление на Пензу, Рузаевку, Арзамас и далее — Нижний Новгород, Владимир, Москву.
Теперь же направить отряды для связи с уральской армией и для очищения нижнего плёса Волги.
2. Ген. Сидорину правым крылом, до выхода войск ген. Врангеля, продолжать выполнение прежней задачи по выходу на фронт Камышин—Балашов. Остальным частям развивать удар на Москву в направлениях: Воронеж, Козлов, Рязань и Н. Оскол, Елец, Кашира.
3. Ген. Май-Маевскому наступать на Москву в направлении Курск, Орел, Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линию Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав—Брянск.
4. Ген. Добровольскому выйти на Днепр от Александровска до устья, имея в виду в дальнейшем занятие Херсона и Николаева...»
Старые корниловцы были построены на станции Глазуновка. Генерал Май-Маевский вышел из вагона, едва не споткнувшись на ступеньке, поздоровался с Кутеповым, с войсками и прочитал деникинскую директиву. Громовое «ура» приветствовало начало похода на Москву.
— Доблестные корниловцы, сколько вёрст до Москвы? — вопрошал генерал.
— Четыреста.
— Четыреста двадцать.
— А сколько корниловских переходов?
— Двадцать!
— Восемнадцать!
— За восемнадцать — ура! — крикнул Май-Маевский.
Корниловцы поддержали единогласно и громогласно.
В вагоне был дан небольшой завтрак для высших офицеров. Кутепов по обыкновению почти не пил, но делал это деликатно, незаметно. Командующий же, выпив несколько» рюмок, если и не протрезвел, то перешёл в какую-то другую стадию опьянения.
— Александр Павлович, — спросил он вдруг строго, — кадим образом обеспечиваете войска фуражом? Чем кормите артиллерийских лошадей?
— Как обычно, реквизируем у крестьян. По законам военного времени.
— Квитанции выдаёте?
— Они их не берут — боятся красных.
— Значит, просто отбираете и ждёте, что русские крестьяне поддержат нашу армию?
Кутепов промолчал. Ему не нужна поддержка мужиков. Ему нужны верные корниловцы, готовые расстрелять хоть пол-России, если та половина будет против Белого дела.
— Ваше превосходительство, красные тоже объявили продразвёрстку и отбирают у мужиков всё до последнего зёрнышка, — сказал Ермолин.
— Вот и решение! — и генерал поднял вверх указательный палец. — Они отбирают, и мужики против них. Если бы мы не отбирали — мужики были бы за нас.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
Похожие книги на "Мираж", Рынкевич Владимир Петрович
Рынкевич Владимир Петрович читать все книги автора по порядку
Рынкевич Владимир Петрович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.