Драконьи булочки (СИ) - Петровичева Лариса

– Давай уйдем отсюда поскорее.

Он кивнул и принес мне пальто. Мы вышли на улицу – женщины с нескрываемым сочувствием смотрели на меня, Мэри подошла и обняла.

– Джина, ты ни в чем не виновата, – сказала она. – Я клянусь, Гвинни подкупили. Слышала, что такие козни не редкость на конкурсах.

– Я тоже об этом слышала, – вздохнула я. Поддержка подруги и сочувствие жителей Шина были словно объятие – да, меня подставили, но я не осталась одна.

– Ты не должна переживать. Вот пообещай мне, что не будешь, – потребовала Мэри, но ответить я не успела. На улицу вышла Гвинни, застегивая пальто, и Мэри тотчас же взяла ее за рукав и отволокла в сторону с самым свирепым видом.

– Не ври мне, Гиневра, ты никогда не будешь есть полынник, – проговорила она. – Сколько тебе заплатили за то, что ты отдала его как фасоль? Не прикидывайся дурой!

Мы всей компанией подошли сзади, и Большой Джон постукивал кулаком о раскрытую ладонь с самым отчаянным видом. Но Гвинни было все равно: она посмотрела на нас с отменным равнодушием и ответила:

– Никто ничего мне не платил. А если бы и платил, разве я рассказала бы?

Тоже верно: Женевьева щедро выложила деньги не только за полынник, но и за молчание. Ей ни к чему дисквалификация.

– Другой вопрос, откуда у тебя столько полынника? – спросила я. – Или это некоторая франшиза способна доставить сюда столько этой дряни, сколько потребуется?

Женевьева знала, какое блюдо мы будем готовить. И покрутилась в поселке достаточно, чтобы знать, у кого какие запасы. А потом заказала полынник из столицы так же, как мы заказывали манго, получила коробку и отнесла Гвинни.

– Не знаю ничего ни о каких франшизах, – ответила Гвинни. – Говорю же, сама его ем. Да, невкусно. Но не выбрасывать же.

– Чем в таз, лучше в нас, – пробормотал Большой Джон. – Ни крошки хлеба тебе, ни кусочка батона!

Гвинни только плечами пожала.

– В другом месте продадут. Сомневаюсь, что вы тут задержитесь.

Глава 12

- Завтра я буду готовить фруктовые торты с желе, - сказал Оран, когда мы направились в пекарню. – Они всегда у меня хорошо получались.

Даже если ты проиграл, то все равно нужно вставать и идти работать. Работу никто не отменял, люди уже стояли у дверей в ожидании и смотрели на нас с искренним сочувствием.

Что ж, у нас есть народная поддержка. Незачем сдаваться и опускать руки.

Женевьева выиграла битву – к тому же, нечестно, и все прекрасно это поняли – но не войну. Ей придется покинуть Шин, хочет она этого или нет.

- Давай, я куму напишу, - предложил Большой Джон. - Пришлёт нам лучшие ягоды.

Он мрачно покосился в сторону "Вкуса навсегда", который по-прежнему сиял всеми огнями, и полюбопытствовал:

- Интересно, что эти будут готовить. Кто у них кондитер?

- Я с ним ещё не успел познакомиться, - ответил Оран. - Весь персонал сейчас живёт в Макбрайде. Слышал, что они работают сменами.

- Так и есть, - хмуро ответил Алпин. - Живут в гостинице у вокзала, приезжают сюда ранним утром, работают месяц через месяц. Спелл рассказывал.

Большой Джон презрительно скривился.

- Вахтовики! Как от них можно ждать преданности делу, если сегодня они тут, а завтра там? Носит их по миру, нигде не задерживаются, ни перед кем не отвечают...

- Но это не значит, что они работают плохо, - сказала я. - У франшиз очень жёсткие стандарты качества. Не соответствуешь – пожалуй на выход.

– Мы тоже руки не забываем мыть. И хлеб у нас качественный, не говоря уж про сладкое, – важно откликнулся Большой Джон и спросил: – Так какие фрукты заказывать?

– Персики, – ответил Оран едва слышно и добавил уже громче: – Никакие, позавчера из Эшфорта прислали достаточно ягод.

Я мысленно усмехнулась. Отлично. Пусть Женевьева думает про ягодные десерты – а мы тем временем сумеем всех удивить.

Дальше день ехал к вечеру по привычной колее – покупатели заходили в пекарню за хлебом и круассанами, Алпин стоял за кассой, Оран инспектировал запасы, а я сидела в маленьком кабинетике, подбивая итоги. Вот удивительно – несмотря на соседство с “Вкусом навсегда”, в который поселяне захаживали несколько раз в день, у моей пекарни не было провала. Дела шли ровно.

Все-таки люди любят хороший хлеб, а не яркую обертку.

В дверь тихонько постучали, в кабинет сунул нос Копилка и произнес:

– Чего-то расскажу.

– Заходи, – пригласила я и, когда орк опустился на стул, спросила: – Пообедали уже? Как вам мясняшки?

Копилка довольно показал большой палец.

– Рагу употребили за здрасьте. И мясняшки огонь. Моих ребят зазывали во “Вкус”, прям так активно зазывали. Но мы нет, носом не повели в их сторону. Один раз зайдешь, потом не развяжешься.

– Так о чем ты хотел рассказать? – поинтересовалась я. Копилка посмотрел по сторонам и негромко сообщил:

– Во “Вкусе” завтра будут шоколадные пирожные.

Я вопросительно подняла бровь.

– Откуда ты знаешь? Вроде твои ребята туда не ходят.

– Конечно, не ходят, мы не дураки туда ходить, – ответил Копилка и даже немного обиделся на то, что я его заподозрила в походах во “Вкус”. – Но парни мои видели, как повара выходили на улицу. И говорили, что завтра придется повозиться с шоколадными пирожными.

– Оран приготовит торт не хуже, – ответила я. – У нас будут персики.

Копилка мечтательно завел глаза. Персики в это время года и в столице были редкостью, что уж говорить о пустошах.

– Не за то речь, что не хуже, это и так ясно, – откликнулся Копилка. – Они тоже не дураки насчет готовить. Надо как-то сбить ихние пирожные на лету. Показать, что мы тут не лаптем щи хлебаем, чтобы они обтерлись и ушли.

Я нахмурилась, припоминая столичные витрины. Во “Вкусе навсегда” пирожные подавались в бумажных коробочках, аккуратные и изящные. Но что, если…

– У нас будет не торт, а трифль, – сказала я и добавила, глядя на вопросительно поднятую бровь Копилки: – Десерты в стаканчиках, это сейчас очень модно. Осталось сообщить Орану о том, что у нас перемены. Спасибо, что рассказал.

Копилка улыбнулся – мол, всегда пожалуйста! – и я снова поинтересовалась:

– Как же тебя все-таки зовут?

Орк вздохнул и ответил:

– Ладно, вы, женщины, такой народ, что не отстанете. Сигизмунд меня зовут.

Я с трудом сдержала усмешку – нельзя было придумать более странное имя для орка. Копилка нахмурился и с самым серьезным видом пообещал:

– Но если кому проболтаетесь, подожгу пекарню, вот честное слово подожгу!

Я клятвенно пообещала хранить молчание, на том мы и распрощались. Убрав документы в сейф, который переехал в пекарню из хранилища вещдоков Ристерда, я вышла в торговый зал и попала в минуту передышки: одни покупатели только что вышли, а новые еще не появились.

– Нам нужны стаканчики, – сказала я. – Много-много стаканчиков. Оран, завтра ты готовишь трифли с персиками.

Оран выглянул из кухни, вытирая руки, и вид у него был озадаченно-хмурый.

– Трифли? – переспросил он, и я кивнула. – Никогда не делал их, честно говоря.

***

Вечером я ушла домой, но так и не смогла заснуть. Все во мне звенело от напряжения. Поворочавшись в кровати и так и не выбрав удобную позу для сна, я поднялась и стала одеваться.

– Куда это вы, леди Макбрайд? – спросила Элли, когда я спустилась вниз и стала надевать пальто. Домовичка выглядела усталой и расстроенной. В провале этапа конкурса не было ее вины, но я видела, что Элли глубоко переживает.

– Пойду в пекарню. Оран все равно там, а дома мне не сидится, – ответила я и добавила: – Элли, ты ни в чем не виновата. Вы с Алпином сделали все, что могли.

Домовичка вздохнула.

– Мне надо было распознать полынник. Какая я домовая, если не разбираюсь в простейших вещах? – она всхлипнула и поднесла руку к лицу. – Теперь вы выгоните меня за такое…

Вздохнув, я подхватила Элли на руки, как ребенка, и сказала, глядя в раскрасневшееся взволнованное личико: