Душа в подарок - Гуйда Елена Владимировна

– Мой папенька готовит отличную настойку от мигрени! – решила я озаботиться здоровьем герцогини Олдер. – Я могла бы отправить вестника и попросить отца…

– Приберегите ее для себя! – раздался за спиной резкий высокий, но мелодичный женский голос, и, порывисто оглянувшись, я встретилась глазами с супругой канцлера Ядвигой Эдер Олдер.

Она была красива. Светлые волосы и глаза глубокого синего цвета. Мелкие морщины, которые только подчеркивали прелесть ее лица. Еще пухлые алые губы… Она была наделена той особенной красотой женщин уже не юных, но умеющих обыграть свои достоинства так, что юные красотки кажутся блеклыми на их фоне. А поскольку я красоткой не была в принципе, то почувствовала себя вообще пустым местом.

– Супружеская жизнь непредсказуема, и никогда не знаешь, когда тебя настигнет мигрень! – улыбнулась она и протянула руку Джереми. – Рада тебя видеть, дорогой брат!

– Как и я тебя, сестрица! – слукавил вице-канцлер. Слукавил потому, что меня аж перекосило от его эмоций. И если Джереми продолжал улыбаться, прикладываясь к холеной ручке герцогини Олдер, то у меня желудок сводило от желания плюнуть и послать ее к чертям. Кажется, я теперь понимаю, почему он не спешит появляться во дворце брата. Не очень ладит с невесткой. – Ты, как всегда, неотразима!

– Врешь! – хлопнула она по плечу Холта и уделила все внимание мне.

Лучше бы она этого не делала.

Кажется, я теперь понимаю, что чувствует кролик, глядя в глаза удава. Было такое чувство, что она пытается забраться в самые тайные уголки моего сознания, выковырнуть те мысли и чувства, которым я воли не даю. И от этого заломило в висках…

Неужели менталист? Хотя, собственно, чему удивляться? В среднем классе часто встречаются маги вроде меня, а в верхах общества…

Именно потому я всегда ношу с собой булавку, плетение которой отекает любое ментальное воздействие. Но достается все равно. Еще одна, более мощная попытка пробраться в мою голову – и меня замутило.

– Ядвига! – воскликнул Джереми, явно лишь бы отвлечь высокородную родственницу. – Ты же уже знакома с моей невестой?

Глаза герцогини Олдер округлились, но моя головная боль исчезла вмиг.

– Ты не шутишь?! – вздернула бровь она, тут же растеряв весь интерес к моей многострадальной персоне. – А как же Эмили? Кажется, ты собирался ей делать предложение.

И даже несмотря на мое дурное самочувствие, эти слова царапнули по сердцу. Стало горько, и я просто кожей ощутила раздражение вице-канцлера. Но он тут же взял себя в руки, в отличие от меня.

– О! Сердцу не прикажешь! Порой одна-единственная случайная встреча меняет все. И ты больше не способен думать ни об одной женщине в мире, кроме той, что нахамила тебе посреди улицы у Большого сальборнского театра, – с какими-то особыми, мягкими и нежными интонациями сказал Джерми Холт. И мне даже перехотелось возмущаться, напоминая, что еще неизвестно, кто и кому нахамил. А показалось, что и чувства его были в этот момент такими же – теплыми и мягкими. Словно ими он пытался меня согреть, защитить. Хотя скорее это просто последствия неудачной, надеюсь, попытки Ядвиги прорваться в мои мысли. Кажется, теперь я просто не могу нормально оценивать не только чувства канцлера, но и свои собственные.

Вообще, такие ментальные вторжения в империи находились под строжайшим запретом. Иногда можно было отделаться штрафом, а иногда, если подобное нарушение повторялось, и загреметь в казематы. А уж оттуда все если и выходили, то исключительно очень законопослушными.

– Мне казалось, ты более… серьезно относишься к выбору подходящей партии! – поморщилась леди Ядвига.

– О! Наверное, мы с братом в чем-то похожи. Раз уж полюбили, то не особо обращаем внимание ни на родословную, ни на мерзкий характер, – не выдержал Джереми.

Герцогиню Олдер на миг перекосило. Мне даже показалось, что она сейчас скажет что-то резкое и злое. Но…

– Ну сколько можно? – устало спросил Федерик. – Вы хоть раз могли бы встретить друг друга не шпильками, а радушием?

– Какие шпильки?! – процедила сквозь зубы герцогиня Олдер, чем-то напомнив мне своего несравненного братца – премьер-министра, от которого у меня уже тоже челюсти сводит. Все же кровь – не вода. – Ты же знаешь, дорогой, у нас просто такая манера общения. А сейчас я, похоже, должна попросить прощения и оставить вас. У меня жутко болит голова.

О! Это последствия попыток пробраться в чужую голову против воли. Об этом я читала еще в академии, когда мечтала развить такой же дар, как у мамы. Увы, во мне его были такие крохи, что сколько я ни старалась, а так и не смогла выжать из себя больше чем артефакт связи.

– Всего хорошего, мисс Фейл! Надеюсь, мы с вами еще встретимся. Как-нибудь. Поболтать о женском.

– Конечно, ваша светлость. Я буду безумно счастлива новой встрече, – безбожно соврала я. Глаза бы мои ее не видели. Совсем.

– Вы как кот с собакой, – выдохнул канцлер и плюхнулся на диван, взяв чашку с чаем и сделав глоток. – Тьфу, остыл. Родерик! Прикажи подать свежий чай! – крикнул канцлер, похоже, прекрасно понимая, что приказ его будет услышан и незамедлительно исполнен. – Дурацкое утро! Ты выяснил хоть что-то насчет покушений? Мне не нравится тенденция.

– Я думаю, нам для начала нужно проводить мою невесту в библиотеку, а уж потом обсуждать такие неприятные темы! – намекнул Джереми.

Ну вот и ладно! Больно нужно мне еще морочить себе голову и вникать в их перешептывания. Займусь чем-то действительно полезным…

– Надеюсь, ты меня хоть проводишь? – намекнула я, старательно, но не очень успешно скрывая обиду.

– Учтите, мисс, – тут же заметил канцлер, едва мы направились к выходу, – потом я вас жду на обед. Нельзя прятать такое хрупкое и нежное создание среди книг и пыли. Юные девушки созданы для балов и блеска, а не для того, чтобы корпеть над книгами.

– Боюсь, Алиса все равно будет корпеть. Не над книгами, так над работой. Она артефактор!

– О! – выдохнул канцлер, словно это сказало ему больше, чем все прежде обо мне сказанное. – Теперь я понимаю твой выбор… Ну ступайте, не тратьте время. И, Джереми, я жду тебя здесь!

По дороге в библиотеку наедине с моим спутником я вполголоса, немного стесняясь, спросила:

– Прости мое любопытство, но меня все время подмывает узнать: а почему у тебя с братом разные фамилии?

– Все просто, – легко ответил он. – У меня были довольно сложные отношения с отцом. И когда пришла пора совершеннолетия и надо было определяться в жизни, я вместе с наследством матери, в частности с ее владениями, принял имя и титул ее рода. Это была моя инициатива, и никаких обид и разногласий мой выбор не вызвал.

Некоторое время мы молчали, задумавшись каждый о своем, пока не подошли к большим дверям.

– Вот так выглядит наше семейное книгохранилище, – впустив меня в огромное, не очень светлое помещение, произнес Холт. – Подозреваю, тебе здесь понравится!

– Угу! – все, что смогла сказать я, восхищенно поедая глазами пятиметровые стеллажи, высящиеся до самого расписного потолка, плотно заставленные книгами с золочеными и серебреными корешками. – Невероятно! – выдохнула я и тут же отвлеклась на тихий смех Джереми. – Что опять не так?!

– Ты невероятна, Алиса! – сказал он, как-то странно глядя на меня. И снова его глаза затмили все вокруг. – Мне стоило прожить целую жизнь, разочаровываясь в людях, чтобы встретить единственную в империи девушку, которая расстраивается из-за обручального кольца, но восхищается библиотекой.

И как-то так он это сказал, что у меня в который раз не нашлось ответа, и я просто зачарованно смотрела в его бездонные глаза. Как он это делает?!

– Глядя на тебя, – сделал он шаг он ко мне, – я начинаю верить в то, что еще есть люди, которым плевать на власть, деньги, статус… Для которых простые человеческие чувства весят гораздо больше…

И меня снова накрыли его эмоции, в которые хотелось завернуться, как в теплый плед. Захотелось запустить пальцы в его темные, на вид жесткие волосы. Коснуться губами вечно суровой складки губ и почувствовать его тепло…