Нос чесался, а значит чуял что-то неладное. Точно, скоро атака.
— Эй, Берта! Не сломай древко своим шнобелем! — подал голос Бык Бурак и присутствующие Волки дружно загоготали.
Типичные эгидовцы во всей красе.
Подняла глаза, совершенно не обидевшись. Я вообще-то стараюсь не обижаться на тупых и ущербных. К тому же у бойцов принято обзывать друг друга, подшучивать и всё такое. Иногда можно даже побить — в шутку, разумеется, аккуратно. Максимум, нос сломать. Сейчас я оставила мысли о скорой атаке и задумалась в другую сторону: наговорил ли Бурак на перелом или ещё нет?
— Мне кажется или ты мечтаешь о моей руке? — лениво откликнулась, рассудив, что на реальные действия Бурак ещё не заработал.
— Рука у тебя-то уже занята, да я и не планировал. Разве что о ноге? — Бык намекающе поднял брови.
— Да легко! У тебя рот, смотрю полон зубов. Нога поможет проредить, — серьезно ответила я, и снова раздался гогот.
Я улыбнулась, присматриваясь к лицам. Уже знаю, что сразу бить нехорошо, не по этикету. Сначала надо побеседовать. Вот, Бурак захотел позубоскалиться. Оно понятно, пока ждешь, особо делать нечего. Это сначала трясешься и прислушиваешься к каждому звуку, потом становится не интересно, безразлично что ли...
Сейчас я ощущала странное спокойствие, может быть даже принятие. Нет, оно не было связано с наличием топора или неизбежностью атаки. Спокойствие поселилось внутри меня. Может оно появилось из-за того, что я — это снова я, без всяких компромиссов? Или от того, что я защитила свою честь? Или от того, что мою честь защитили? Крис был на другой стороне стены. Мы не встречались, с тех пор как расстались утром, но от мысли, что он где-то здесь, становилось теплее. Будто горячая рука сжимает руку, похожее чувство...
Оглушительно загудела труба! Один раз.
Скоро.
Мануарцы нападали вместе с ночью. Здесь, на стене я часто следила за ночью и пришла к выводу, что она похожа на волка. Чем ближе к зиме, тем она голоднее, с нарастающей жадностью набрасывается на день, откусывая от него кусок за куском, голодная до света и нашей крови.
Хорошо, что перед нами река, иначе мы не смогли бы обороняться так долго. Дикари не могли построить катапульт или значительных таранов, чтобы расшибить толстые стены Эгиды: река преграждала путь. Благодаря ей, все крупные орудия нужно было переправлять, а на том берегу уже были только мы. И мы не зевали. Несколько удачных выстрелов и конструкция горела или уплывала, подхваченная течением. От того я всегда думала, что эта река сражается за нас.
Со временем мануарцы стали тащить через нее только лестницы, которые не надо было собирать, легко было удержать и переправить. Вот лестницы и стали нашей основной головной болью. Да, дикари несли большие потери: попадали под град наших стрел и камней, поднимающихся по лестнице, легко было сбить, а когда конструкция падала, висящие на ней люди получали увечья или погибали.
Но нам тоже было непросто: несмотря на то, что защитников неплохо оберегали стены, по нам активно стреляли. Атакуя, мануарцы поднимали одновременно сразу несколько лестниц, которые мы должны были своевременно оттолкнуть, чтобы не допустить проникновения в крепость чужих. А кто достаточно силен, чтобы оттолкнуть тяжелую лестницу с налипшими на ней воинами? Только Быки. Без нас эта крепость не выстояла и недели. Волки стреляли, Быки отталкивали. Так и оборонялись. Крис тоже значился в стрелках.
А сколько нас? Мало. Всегда мало. Чем меньше защитников, тем меньше ртов, которым нужно меньше провизии и меньше средств, которые на них расходуют. Кому надо увеличивать гарнизон? Только не нам.
Когда солнце окончательно ушло, и оставшийся свет злорадно поглотила ненасытная ночь, они пришли.
Труба прогудела два раза. Началось.
— Лестница! — заорал Волк. Я ее еще не видела, но уже слышала тяжелый скрип, с которым нагруженная мануарцами конструкция поднялась, а затем ткнулась в толстый камень. Мануарцы проворно поползли вверх.
ФФИИТЬ! ФФИТЬ!
Запели стрелы, летящие с луков и арбалетов. Почти сразу на них откликнулись стонами мужские голоса. Сжав в руках длинную рогатину, я кинулась к краю. У виска засвистели стрелы, которые пускали уже снизу: мануарцы тоже прикрывали своих. Если им удастся убрать Быков, у тех, кто на лестнице есть шанс подняться.
Одна стрела чиркнула по моему шлему.
— Мазила... — пробормотала я, загораясь яростью.
У меня металлический шлем с прорезями только для глаз и на плечах доспехи. Жутко неудобно, видишь мало, бегаешь как с ведром на голове. Зато есть надежда, что в черепе не наделают дополнительных дырок.
— Резче, телка! — поторопил меня один из наших стрелков. — Лезут.
— Сама знаю! — я нашла глазами горизонтальные перекладины лестницы. — Ща!
Прицелившись, Волк пустил стрелу вниз. Почти синхронно раздался крик. Попал!
Еще одна вражеская стрела гулко поцеловала меня — на этот раз в лоб.
Отскочив, я нащупала рогатиной перекладину и, поднатужившись, нажала, с усилием толкая ее назад от стены. В этом деле жизненно нужна наша родовая сила, потому как мало лестницу толкнуть — ее надо оттолкнуть, да так, чтобы она ушла назад. А лестница тяжелая. Под своим весом, да под весом мужиков, настойчиво липнет к стене.
Помочь некому. Тут же еще две встали, быстрее надо. Быстрее!
Сила!
Мой бык пришел на помощь, взревев в венах непреодолимой мощью, с которой все кажется легким и простым. Я сделала резкий толчок. Тяжеленная конструкция, совершив полукруг, рухнула на землю, погребая под собой тех, кто не успел спрыгнуть, как и тех, кто не успел отпрыгнуть.
БАБАХ!
Грохот возвестил, что эту победила. Хвалить меня некому. Короткий смешок для самой себя, и я понеслась к следующей. Я такие мгновения длинная рогатина кажется соломинкой, а штурмовые лестницы противника — сухими ветками. Еще одна полетела!
Как только справляешься со всеми лестницами, можно отдохнуть. Если не позовут.
Боль в недолеченной заднице запела, когда я остановилась для временного отдыха. Только я успела сделать пару выдохов и поморщиться, как...
— Быка сюда!
Навострив уши, я разогнулась и пронеслась на зов, одновременно пытаясь не задеть рогатиной своих же стрелков. Здешний Бык ранен, придерживает локтем пробитое плечо, и уже не справляется. Я активно заработала рогатиной, помогая оттолкнуть лестницу, но два мануарца успели спрыгнуть на стену. Ближайший Волк бросил лук, и оскалившись схватился за меч. Захлебываясь от голода, его сталь впилась в плоть.
ФФИТЬ!
Совсем рядом с виском пролетела стрела с нашей стороны, и тут же раздался стон сзади. Один дикарь успел просочиться, уже занес короткое копье на меня, но стрелок успел.
