"Карильский цикл". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Зинина Татьяна

– У тебя очень проблемная сестра, – сказал строгим тоном. – За две недели это уже третья наша встреча. И заметь, все они происходили при странных обстоятельствах. Поэтому, прошу, присматривай за ней лучше.

После этого он убрал свою руку с талии Динары и, сделав шаг назад, посмотрел на нее с легкой грустью. Затем поочередно кивнул Эдину и Нику и, развернувшись, направился к освещенному коридору.

Когда его шаги окончательно стихли, Доминик стянул камзол и накинул на плечи своей нерадивой Мелкой. А затем, вопреки ожиданиям, усмехнулся и обнял ее за плечи.

Дина подняла голову и проговорила:

– Не злись на меня, пожалуйста.

– Не буду, – заверил брат, а на его лице появилась лукавая улыбка. – А знаешь почему? Потому что завтра ты будешь сама на себя злиться. Ведь действие вина пройдет, а воспоминания – останутся.

Когда утром Дина разлепила глаза, то не сразу поняла, что происходит. Нет, на первый взгляд все было как обычно: свет солнца пробивался сквозь плотно задернутые шторы, вокруг было тихо и спокойно. Но чутье все равно улавливало какую-то странность в привычной обстановке.

Стоило пошевелиться, и в небывало тяжелой голове будто бы разорвался фейерверк. Боль была жуткой и совершенно невыносимой, настолько, что Динаре даже показалось – еще мгновение, и она умрет. Но прошло несколько минут, и спазм начал отпускать, правда, полностью не исчез.

С трудом приподнявшись на локте, она осмотрелась по сторонам и заметила на стоящем рядом с кроватью столе стакан, до краев наполненный зеленоватой жидкостью. Под ним обнаружилась записка, взяв которую девушка снова поспешила вернуться на подушку.

На белом листке четким ровным почерком Бриса было написано следующее:

«Больно? Противно? Не можешь подняться? Благодари Богов, что у тебя есть я. В стакане лекарство. Выпьешь его, и сразу полегчает. Как придешь в себя, приходи в мою комнату. Так как завтрак ты благополучно проспала, я взял для тебя несколько булочек с повидлом».

А ниже значилась крайне своеобразная подпись:

«Жду. Твой любимый, драгоценный и самый лучший в мире брат».

Дина устало прикрыла глаза, потом кое-как села на кровати и потянулась за тем, что должно было избавить от боли. Жидкость оказалась до жути противной как на запах, так и на вкус, но стоило стакану опустеть, а его содержимому попасть в организм, как ей мгновенно стало лучше. Спустя десять минут она даже смогла подняться и отправиться в душ. А после водных процедур и вовсе почувствовала себя совершенно здоровой. Вот только есть почему-то хотелось просто зверски. Поэтому она поспешила одеться в один из привычных серых костюмов и направилась в комнату брата.

– Привет, пьянь моя ненаглядная! – весело поприветствовал ее Ник. – Плохо тебе было?

– О да! – выдала Дина, кивая. – Но эта зеленая муть – поистине волшебное средство.

Сидящий за столом Доминик понимающе хмыкнул и покосился в сторону соседа, лежащего в своей кровати. На его тумбочке сейчас стоял точно такой же стакан с зеленоватым напитком.

– Вот видишь, Фил, – проговорил Ник назидательным тоном, – Мелкая все выпила и теперь выглядит совершенно нормально. Так что перестань упираться и прими лекарство. Клянусь, тебе сразу же станет легче.

Дина же медленно прошлась по комнате, в душе потешаясь над помятым видом всегда собранного и опрятного виконта. Но неожиданно замерла и уставилась на Филиппа остекленевшим взглядом. В это самое мгновение с ее памяти будто спала пелена, и только теперь сознанию открылись все подробности прошедшего вечера, начиная с незначительных и заканчивая самыми постыдными.

– О Боги! – прошептала девушка, прижимая ладони к пылающим щекам. – Нет… Скажите, что я брежу!

Ник же, заметив состояние сестры, лишь довольно улыбнулся и даже развернулся к ней вместе со стулом. А Дина все сильнее краснела, взгляд стал по-настоящему ошарашенным, а дыхание участилось.

– Я не могла все это допустить… не могла… – в отчаянии повторяла она. – Не с ним. С кем угодно… только не с ним!

Она прошла по комнате и забралась на аккуратно застеленную кровать брата. Но тут же ее взгляд снова остановился на бледном Филиппе, а в душе вскипела настоящая ярость.

– Ты! – рявкнула она, тут же вскакивая. – Это все из-за тебя!

– Эй, Мелкая, полегче, – поспешил осадить ее Ник. – Ему и так плохо. Давай он придет в себя, и тогда ты все ему обязательно выскажешь.

Видимо, какая-то часть ее сознания все же сочувствовала Филу, поэтому девушка и согласилась немного подождать. Но, зная, что надолго ее терпения не хватит, решительно двинулась к Филу, схватила с тумбочки стакан и протянула его больному.

– Пей, – строго сказала она и по степени решительности походила на палача, собирающегося отрубить голову несчастному осужденному. – Сейчас ты слишком немощный, чтобы сопротивляться. А если откажешься, я попросту заставлю тебя выпить. Поэтому садись и вливай в себя эту гадость!

Дина выглядела поистине пугающей. В глазах клубилась ярость, и Филиппу даже показалось, что там прячется настоящая, жуткая тьма. Устало вздохнув, он все же принял из ее рук заветный стакан и сделал несколько глотков. А потом допил все содержимое за один подход.

При этом он так странно смотрел на Динару, что она ни на секунду не усомнилась, что он все прекрасно помнит. Что ж… Тем хуже для него.

– Ах, да, Мелкая, – отвлек ее от неприятных мыслей голос Ника. – Тут для тебя принесли пакет. Но так как ты спала, его оставили у меня, с наказом передать тебе лично в руки.

Она обернулась и уставилась на лежащий на столе сверток, упакованный в плотную желтую бумагу и перевязанный синей лентой. На оборотной стороне красовались ее имя и фамилия, написанные незнакомым почерком, поэтому Дина даже не подумала усомниться в словах брата.

Взяв пакет, она без задней мысли начала распаковывать его, все так же стоя посреди комнаты. Поначалу раскрывала аккуратно, но вскоре принялась просто разрывать бумажную упаковку. И когда та окончательно пала в неравной борьбе с женским любопытством, в руках побледневшей девушки оказался ее собственный черный шелковый халат.

Динара нервно смяла холодную ткань, а перед глазами яркими вспышками пролетели воспоминания об обстоятельствах того, как именно он был потерян. Она оказалась настолько взволнована, что даже не заметила, как из остатков свертка выпал листок. Но вот от Доминика это не укрылось. Он поднял потерянную записку и уже хотел развернуть, когда Дина резко ее выхватила.

Раскрывая заветное послание, ее пальцы предательски дрожали, а стоило начать читать – и реальность будто бы исчезла.

«Возвращаю Вашу пропажу. Прошу простить, если некоторые мои действия показались Вам чрезмерно грубыми. Настоятельно рекомендую Вам больше никогда не приближаться к вертийскому вину».

Все. И ни подписи… ни приветствия… ни прощания. Сухо, четко и по существу.

– Ледышка недобитая, – пробурчала Дина, со злостью комкая листок. – Индюк высокомерный! Статуя высокородная! Так бы и треснула по этой наглой самоуверенной физиономии!

– Мелкая, – прервал ее тираду слишком ровный и опасно спокойный голос Ника, – а расскажи-ка ты мне, что это такое?

Она подняла взгляд и с ужасом увидела, что брат держит в руках тот самый халат, так неосторожно выпавший у нее из рук.

– И как я понял по всем твоим эпитетам, посылка от Дамира, – так же холодно добавил Доминик. – Рассказывай, что произошло вчера на самом деле, потому что та версия, которую выдал твой кавалер, полна белых пятен.

Дина молчала, низко опустив голову. Фил, которому уже заметно полегчало, смотрел на нее то ли с любопытством, то ли с непониманием, а Ник продолжал медленно звереть.

– Не хочешь говорить сама, тогда скажу я, – выдал он раздраженно. – То, что вы целовались, причем так, что твои губы до сих пор слегка опухшие, это факт неоспоримый. У тебя на шее, милая моя скромница, красный след, именуемый в народе засосом, который тоже оставляют не просто так. Халат свой, как я понимаю, ты потеряла в том коридоре, значит, он тебя раздевал.