Незримые фурии сердца - Бойн Джон

– С кем? – Мистер Денби-Денби удивленно вскинул бровь. – С вашей девушкой? Впервые о ней слышу.

– Я не афиширую свою личную жизнь.

– И как же зовут эту вашу девушку?

– Мэри-Маргарет Маффет.

– Она монашка?

– С чего вдруг? – оторопел я.

– Шучу. – Мистер Денби-Денби выставил ладони, от которых пахнуло лавандой. – Позвольте узнать, чем занимается эта крошка, когда не сидит у окошка? Или на вас.

– Она младший кассир в отделе обмена валюты в Ирландском банке, что на Колледж-Грин.

– Прелестно. Когда мы с миссис Денби-Денби познакомились, она служила в универмаге Арнотта. Я это считал карьерной вершиной, но для вас, похоже, финансы предпочтительнее торговли. Вы точно вековуха из романа Элизабет Гаскелл [25]. Но имейте в виду, легче не станет.

– Легче не станет – что?

Он пожал плечами:

– Жизнь. Ваша жизнь.

– Дайте пройти. – Я смотрел ему в глаза.

– Можете не верить, но я забочусь о вашем благополучии, потому и заговорил об этом. – Мистер Денби-Денби отступил в сторону и следом за мной вышел в коридор. – Я знаю, что видел вас, Сирил. У вас очень приметная походка. Я к тому, что вам следует быть очень осторожным, вот и все. Когда полицейским охота покуражиться, в этом заведении бывают облавы. Нет нужды говорить, что попади вы в этакую неприятность, ваше положение в министерстве очень сильно пошатнется. И вообразите, что скажет ваша матушка!

– У меня нет матери. – Я свернул к двери в гараж и, увидев подходившего министра, приветственно вскинул руку.

Когда мы отъезжали, я оглянулся. Мистер Денби-Денби смотрел нам вслед, вид его выражал сочувствие, а яркая шевелюра издали смахивала на маяк, указующий путь терпящему бедствие кораблю.

Большое съеживание

Возобновлению нашего знакомства с Мэри-Маргарет Маффет способствовали отнюдь не романтические обстоятельства или благосклонность последней. Некий журналист Тервиллигер, который в «Санди пресс» вел еженедельный обзор преступлений, сотрясавших Ирландию со дня образования государства, задумал очерк о жестоком похищении Джулиана Вудбида – возможно, самом гнусном злодействе последних лет, поскольку жертвой был подросток. Он отыскал сведения о четырех главных участниках драмы, а также двух уцелевших похитителях, с 59-го года отбывавших срок в Джое, но связаться смог только с Мэри-Маргарет и мною.

В то время Джулиан раскатывал по Европе вместе со своей нынешней подружкой Сьюзи, противной великосветской красоткой, которую он подцепил на лондонской Карнаби-стрит, высматривая шляпу наподобие любимого хомбурга Аль Капоне. Сьюзи я видел только один раз, когда они с Джулианом приехали в Дублин навестить Макса и Элизабет. Она беспрестанно грызла ногти, а за столом разжеванные куски мяса выплевывала в специально приготовленный прозрачный пакет. Я никогда ничего не глотаю, сказала она, ибо слишком дорожу своей модельной карьерой.

– Ну это не совсем так, – предсказуемо ухмыльнулся Джулиан.

Я сделал вид, будто не услышал его реплику, и спросил, знакома ли она с супермоделью Твигги.

– Ее зовут Лесли. – Сьюзи закатила глаза, словно я был самым невежественным существом на планете.

– Но ты с ней знакома?

– Конечно, знакома. Раз-другой вместе работали.

– Какая она?

– Ну, довольно приятная. Слишком мила, чтобы задержаться в нашей профессии. Поверь мне, Сесил, через год о ней никто не вспомнит.

– Сирил, – поправил я. – А с «Битлз» ты знакома?

– Джон мой друг. – Сьюзи дернула плечиком. – А с Полом я больше не дружу, и он знает почему. Джордж был мой последний перед Джулианом.

– Твой последний – кто? – не понял я.

– Ее последний болт. – Джулиан положил пакет с пережеванными кусками на соседний столик. – Вообрази, я зашел в ту же калитку следом за Джорджем Харрисоном!

Я сдержал рвотный позыв.

– Нет, до тебя был еще один гость, – беспечно сказала Сьюзи.

– Что? Кто это? Я думал, я – следующий.

– Тебе было нельзя, забыл?

– Ах да, – ухмыльнулся Джулиан. – Запамятовал.

– Нельзя? – заинтересовался я. – Почему?

– Мандавошки. Подцепил незнамо от кого. Сьюзи к себе не подпускала, пока я не принес справку от врача.

– Конечно, не подпускала. За кого ты меня принимаешь?

– А какого ты мнения о Ринго? – спросил я, чтобы закрыть тему мандавошек.

– Никакого. – Сьюзи презрительно махнула рукой, словно отгоняя назойливо жужжащую муху. – О нем и говорить-то не стоит. Только и знает, что стучать на барабанах. Как дрессированная обезьяна.

Вот в таком духе разговор и продолжался: Сьюзи имела сложившееся мнение о Силле Блэк, Мике Джаггере, Теренсе Стэмпе, Кингсли Эмисе [26] и архиепископе Кентерберийском (четверо из них были ее любовниками), и к концу вечера я воспылал к ней такой ненавистью, о существовании которой даже не подозревал.

Конечно, я, ответив на звонок мистера Тервиллигера, об этом не упомянул, а просто уведомил, что Джулиан за границей и связаться с ним нельзя. Корреспондент ужасно расстроился – ведь Джулиан был гвоздь программы – и сказал, что это уже вторая плохая новость, ибо Бриджит Симпсон, прежняя пассия героя, тоже недоступна.

– Возможно, она его и не помнит, – предположил я. – Наверняка с тех пор у нее было немало таких Джулианов.

– Да нет, – ответил журналист. – Мисс Симпсон погибла.

– Погибла? – Я подскочил на стуле, точно мисс Амбросия, ощутившая прибытие тетушки Джемаймы. – Как так? В смысле, что произошло?

– Ее угробил инструктор по вождению. Видимо, она не захотела поиграть с его рычагом скоростей, и малый, разогнав машину, врезался в стену. Неподалеку от замка Клонтарф. В аварии она погибла.

– Господи… – выдохнул я, не зная, что еще сказать. Я недолюбливал Бриджит, но все это было так давно. М-да, скверный конец.

– Выходит, доступны лишь вы и мисс Маффет, – сказал Тервиллигер.

– И – кто? – не понял я.

– Мэри-Маргарет Маффет, – повторил корреспондент, и я догадался, что он читает имя по бумажке. – Она была вашей подружкой, верно?

– Нет! – Такая клевета ошеломила меня сильнее известия о смерти Бриджит. – Я ее почти не знал. Она была подругой Бриджит, вот и все. Та привела ее ради свидания двое на двое.

– Понятно. Она согласилась поговорить со мной. Не могли бы и вы к нам присоединиться? Будет лучше, если вы вместе поделитесь воспоминаниями. А то она скажет одно, вы – совсем другое, и читатель запутается, кому верить.

Связываться с этим очень не хотелось, однако я дал согласие на встречу, опасаясь, что в одиночку Мэри-Маргарет, которую я помнил весьма смутно, что-нибудь выдумает и ославит Джулиана на всю страну. В условленное время я настороженно обменялся с ней рукопожатием, но, к счастью, выяснилось, что мы несильно расходимся в наших воспоминаниях о том дне 1959 года. Правда, Мэри-Маргарет ясно дала понять: о неожиданном участии в застолье Брендана Биэна она говорить не желает по той простой причине, что публикация высказываний этого пошляка может дурно сказаться на впечатлительных детях.

По окончании встречи я ради вежливости пригласил ее на чашку кофе, и мы пошли в кафе «У Бьюли» на Графтон-стрит, где заняли кабинку, усиленно стараясь поддержать беседу.

– Я не очень-то люблю это кафе. – Мэри-Маргарет выдернула салфетки из настольного держателя и расстелила их на сиденье, дабы избежать какой-нибудь заразы. Ее собранные в пучок волосы и одеяние приверженки Легиона Марии выглядели довольно мило – на любителя. – Тут сиденья бывают ужасно липкие. Наверняка официантки их не протирают после ухода посетителей. Уж я-то не была бы такой.

– Зато здесь подают хороший кофе, – сказал я.

– Я не пью кофе. – Мэри-Маргарет пригубила чай. – Кофе для американцев и протестантов. Ирландцы должны пить чай. Ведь так нас воспитывали. По мне, нет ничего лучше чашки «Лайона».