Кто-то нарушил силовой контур, проникнув снаружи. Этот кто-то завыл, получив магические ожоги, покатился по полу, чтобы потушить тлеющую одежду. Остановился, встал на четвереньки и замахал обугленной, но всё еще платиновой гривой. С пола на меня уставилось измазанное сажей лицо …Асгара.
Следом ввалился еще один молодой дракон –дружок Асгара. Ему досталось меньше –он просто неудачно приземлился, выругался, поднимаясь. Опа –брюнетик Дориан.
Я вскочила и села на кровати, пытаясь соединить разодранные полы корсета. Не получилось. Обхватила себя руками, пряча непотребство, но Асгар успел заметить и закатил глаза.
— Ты опять влипла? Только не говори, что мы опоздали.
Я замотала головой.
— Ты в порядке?
Я закивала. Слов не было.
Сзади снова выругался Дориан.
— Говорил тебе, другое окно. Соседнее, — тоже уставился на меня, но его волновал другой вопрос: — Где Ашар-ррра? – грозно зарычал …на меня?
А я-то тут причем?
— И Ландия где? — подхватил Асгар.
Ректор в голове требовал объяснить, что происходит. Я сдала драконов. Наябедничала, что они ввалились ко мне в комнату –всё равно они не могут слышать мои мысли.
Господин Луцер выругался, в сердцах воскликнул:
— Опять вперёд меня приперся, сосунок малолетний, — почему-то ректор гневался.
Надеюсь, не на меня.
— Успокойся, Эдна, — смилостивился господин Луцер, — передай этим балбесам, что, если пальцем тронут, руки выдерну.
Я сглотнула и попыталась озвучить просьбу:
— Ректор говорит предать вам, чтоб меня не обижали… — хотелось, конечно, сказать про оторванные конечности, но язык не повернулся.
Парни переглянулись, Асгар ухмыльнулся:
— Ты проспорил сотку шиллингов, Дориан. Говорил тебе, эта полукровка – истинная Луцера. Видишь, переговаривается с моим дядькой в голове.
В коридоре разнесся вой сирены.
— Сигналка тревожная включилась, — Дориан сплюнул на пол, опрометью выбежал за дверь.
Асгар приготовился бежать за другом.
— Где остальные девушки? Сколько здесь охраны?
Я пожала плечами и захлопала глазами.
А к разбитому окну один за другим стали подлетать молодые «древнейшие», обращаться на подлете в людей и ловко запрыгивать внутрь, сосредоточенно группируясь и мягко приземляясь в приседе, затем вставали, уступая место следующему. Не то, что эти первые два дракона.
Ну, да, Асгару досталось больше всех. На него пришелся удар нарушенного контура.
Аланья вообще упала без чувств, когда соприкоснулась с ним. А молодой дракон ничего –вон, немного обгорел и делов-то, и защиту периметра сломал.
До меня дошло очевидное:
— Вы прилетели нас спасти?
Но вопрос улетел в спину Асгару, он уже был в дверях.
Ответил кто-то рядом:
— Пару часов прочесывали этот кусок ущелья. Асгар вытряс из Брайли только примерное направление.
Другой дракон подхватил:
— Потом Дориан учуял свою темпераментную любовницу.
— Ага, горячая штучка, — драконам было весело.
— Сам бы поимел?
— Да, не отказался бы.
— Ага, потом где тебя по частям собирать-то? Дориан совсем из-за этой человечки с катушек слетает.
— Унюхал за пару километров. А то, мы это убежище хрен бы нашли. Как они его круто тут замаскировали и обустроили.
— Да, вроде он человечку в голове своей услышал, а не унюхал.
Молодые драконы потопали на выход, следом за Асгаром. Для них всё происходящее стало забавным приключением.
А потом появился злющий ректор Луцер. Увидел меня и сразу успокоился. Выдохнул, присел на кровать и поманил к себе:
— Иди ко мне, моя маленькая.
Я нерешительно подползла ближе, так и продолжая стягивать края порванного платья. Он недобро зыркнул на это непотребство, я вздрогнула.
— Да что ж такое, — он ловко подтянул меня ближе, — Эдна, перестань меня бояться.
Ректор нежно прижал, обнимая. Я уткнулась ему в плечо, вдохнула знакомый запах с привкусом сандала и от облегчения расплакалась.
Он зарылся носом мне в волосы, гладил ласково по спине и успокаивал: — Кто моя хорошая девочка? Кто моя красавица. Напугалась, моя маленькая.
И это он мне! НЕ моей вредной зверице. Она рыкнула, требуя внимания.
Ректор смягчился еще больше, по голосу я слышала, что он улыбается.
— Еще одна моя девочка, зверица моя обиженная. Да, вы же мои любимые девочки.
Я не выдержала, так захотелось признаться, тихонечко прошептала:
— Ректор Луцер, я вас люблю.
Он чуть отстранил меня, приподнял за подбородок, заглядывая в мои заплаканные смущенные глаза.
Угораздило же признаться. Я почувствовала, что краснею. Ну, вот зачем я не сдержалась? Что ему моё признание? Смотрит так пристально. Опять драконицу ищет? Не знает, как отвязаться от одной недоделанной студентки с поломанной звериной сущностью внутри? На что я ему такая, ущербная сдалась?
— Эдна, — почему-то произнес хрипло. — Это я тебя люблю, моя девочка.
И нагнулся ниже.
Ой, не может быть. Любит? Он что, правда, меня поцелует? Как страшно. Я никогда ни с кем не целовалась по-настоящему.
Ректор коснулся губами моих губ, легонечко, давая мне успокоиться.
Мурашки пробежались по коже. Правда, целует. Не может быть. Ой.
«Может», — это раздалось в голове потому, что его рот был во всю занят моими губами.
Сердечко стучало часто-часто. Я ничего не умею. Магинечка! Я сейчас всё испорчу.
Он продолжил поцелуй, раздвинул мои губы языком и залез им в рот.
«Не испортишь», — снова его мысли в голове.
Ой, он что, всё слышит, о чём я думаю?
Но мысли как-то сами собой прекратились потому, что поцелуй так вскружил голову, что я тут же забыла о чём думала пару секунд назад.
Долго, сладко, нежно.
Когда ректор Луцер оторвался от моих губ, то так и продолжил сидеть с закрытыми глазами, не выпуская из объятий, как будто продолжал впитывать вкус нашего поцелуя.
А я наблюдала за блаженным выражением на его лице и тихонечко млела. Как же было хорошо. Его руки, мягко сжимающие плечи, так и посылали мурашки по всему телу.
Он чуть приоткрыл глаза, отстранился чуть дальше. И до меня дошло, что сквозь полуприкрытые ресницы господин Луцер рассматривает мою голую грудь. Ой. Как нехорошо получилось. Но я же не виновата, что платье порвано.
— Не виновата, — шепнул ректор и неожиданно опустился головой ниже.
Горячее дыхание опалило голую кожу. Магинечка Елена. Он целует мою грудь? Когда сильные мужские губы втянули сосок, тело прострелило сладким импульсом, я зажмурилась от удовольствия. Но …это было так неприлично.. и горячо. И так волнительно, что сердечко забилось сильно-сильно. А когда он переключился на другой сосок, сладкий импульс отразился эхом в животе и ускользнул между ног.
Я покраснела, чувствуя, что там снова становится очень горячо и влажно. Сглотнула и даже попыталась отстраниться. Но господин Луцер крепко удерживал за плечи, не позволив отодвинуться ни на миллиметр. Лишь продолжил ласку, а я не сдержала стон.
Он всё-таки отстранился, прошептал хрипло:
— Не сейчас, моя маленькая.
Приподнял голову –глаза не горели, они пылали фиолетовыми искрами. На скулах выступил налет чешуи.
— У тебя тоже, — он провел пальцем по моей щеке.
Он читает все мои мысли. Он знает, как мне хорошо. И это нехорошо. Так нельзя. Я приличная девушка.
— МОЯ приличная девушка, — прямо зарычал, оборвав фразу на середине.
А я подслушала его неприличные мысли: «Скоро станет моей приличной женщиной», и закусила губы в смущении.
У ректора в глазах плясали смешинки. Понял, что я подслушала?
Сам ловко расстегнул рубашку.
Ой, конечно, я не настолько наивная и понимала, что он хочет сделать.
— Разве ты сама не хочешь этого, Эдна?
Я хлопнула глазами. Он скомандовал:
— Подними-ка ручку.
Послушалась, не раздумывая. А он просто надел на меня свою рубашку.
— Так, другую, — он засунул мою руку в рукав.
