Макроскоп (др. перевод) - Пирс Энтони

— Она живая, — просто выразила свою мысль Беатрикс.

Да, она была живой. В ней находился аппарат, называющийся комплексом Гольджи, который отвечает за синтез некоторых ферментов и сложных гидрокарбонатов. Дышала клетка при помощи митохондрий. Постоянно мигрирующие лизосомы охраняли клетку от болезней — комки активных энзимов разрушали инородные тела. Все необходимое для выживания имелось в этом создании.

— Это то, что нам придется сохранить, — объяснил Иво. — Тело, как мы его себе представляем, должно исчезнуть; но функционирующие клетки — такие как эти, — должны остаться. Они не должны погибнуть, хромосомный набор не должен быть поврежден.

— Да, — согласилась Беатрикс, поняв суть, но не детали. — Я запомню.

Затем они осторожно отошли от модели. Назад, в канал информации, через университет, держа в руках знания, будто бокал с шампанским, и, осторожно потягивали его, запоминая вкус, — назад, в серые будни.

Они сняли шлемы и обернулись. Афра и Гротон нетерпеливо ждали рассказ.

— Мы столько многого не знаем! — сообщила им Беатрикс.

Остальное было рутиной. Он провел Гротона, Афру, а затем и Брада. Разум не был для этого нужен, более того, он доставлял неудобство — ведь совсем рядом притаился разрушитель. Хоть Браду он уже не был страшен.

— Это что-то вроде взаимного контакта, — начал пояснять Иво. — Важно не столько то, что вы увидите его, оно должно увидеть вас. Модель клетки это только наглядное пособие. Программа — вот главное. Она программирует ваши клетки, ваше тело, ваш мозг для трансформации — коль скоро вы все поняли и согласны. Вы должны понять, вы должны этого хотеть или, как минимум, смириться. Тогда она создаст вам индивидуальную программу. Это как точная хирургическая операция, где хирург — это программа.

Ему показалось, что он использует слишком много сравнений в своем рассказе, но ведь точных определений не было. Как Вселенная больше Солнечной системы, так и вселенское знание невозможно охватить человеческой терминологией.

— Три миллиона лет назад, — сказала Афра. — Я еще могу представить доктора-человека, ну инопланетянина, ну пусть робота, но луч псевдосвета!

— Теперь все уверены, что владеют способом обхода разрушителя? Необходимо каждый раз знакомиться с ним за несколько часов до процесса трансформации.

— Нет, — отрезала Афра. — Я боюсь его. Он захватит меня, как к Брада. Я не смогу с ним бороться, он пробирается к моему интеллекту. Только что, с вами, я, выражаясь фигурально, закрыла глаза и открыла их, только когда мы были рядом с клеткой. Но я этого не понимаю и не знаю пути.

С ней, по-видимому, придется так и поступать. Она способна воспринять разрушитель и была перед ним беззащитна.

— А я почувствовал опасность, — сказал Гротон, — но, правда, не совсем так. Это как если стоишь на краю водопада, в тысячу футов высотой, вдыхаешь водяную пыль, слышишь рев внизу и ощущаешь запах разбивающейся о камни воды, но не прикасаешься к потоку. Наверное, я ниже опасного порога. Теперь вы мне показали обходной путь, и, думаю, если понадобится, я смогу найти его сам. Но, честно говоря, мне не очень-то хочется проделывать это еще раз. — Гротон натянуто улыбнулся.

— Это было прекрасно, — сказала Беатрикс. — Как поэзия или музыка, — но сама бы я туда не пошла. Эта радуга…

— Одного раза достаточно, — заключила Афра. — Но вот еще вопрос — можно ли доверять методу? Где гарантии, что мы, растворившись, не останемся лужами протоплазмы навсегда? Я хотела бы увидеть полный цикл, прежде чем доверю свое тело процессу. Оно у меня, увы, одно.

— Это может быть более изощренная версия разрушителя, — прибавил Гротон. — Вторая линия обороны.

— Не думаю. Это намного старше разрушителя. Все программы старше, но эта настолько далеко… миллиона три лет. И я видел только позитивные данные, негативных не было. — Внезапно к Иво пришла мысль: — А что если цивилизация, создавая разрушитель, пыталась оставить свой след в истории? Будучи неспособной превзойти другие в позитивном познании?

— Собака на сене? — спросила Афра. — Может да, а может и нет. Зло конечно можно понять, но это было бы просто отвратительно.

Гротон посмотрел в телескоп:

— Видны блики отражения. Корабль ООН приближается. Нужно действовать или сдаваться. Как долго длится процесс плавления?

— Деструкция недолго, насколько я понял, — ответил Иво. — Но восстановление занимает несколько часов, и по неизвестным причинам она может начаться только через сутки после деструкции. В сумме около двух суток для полного цикла.

— Это тупик, — сказала Афра. — Если мы все проверим, и это сработает, будет слишком поздно для того, чтобы воспользоваться. А если не будем проверять — есть вероятность, что мы совершим особо извращенное самоубийство.

— Мы можем на ком-нибудь опробовать процесс, — предложил Гротон. — Если это смерть, то все скоро станет ясно — запах и все такое прочее…

— Хорошо! — сказала Афра.

— Но если все пройдет нормально…

— Хорошо. Контрольный тест. Кто?

— Я уже говорил — я хотел бы… — начал было Иво.

— Вам лучше пойти последним, — сказала она. — Вы ведете это шоу. Если оно провалится — примете всю ответственность за последствия.

— Афра, это не очень милосердно с вашей стороны, — возразила Беатрикс, очевидно, ей было очень неприятно выслушивать язвительные замечания, пусть даже в чужой адрес.

— Не время для милосердия, дорогая.

Гротон отвернулся от телескопа.

— Я рад, что вы так думаете. У нас есть подходящий кандидат для теста.

Она мгновенно его поняла:

— Нет! Только не Брад!

— Если процесс сработает, то нам рано или поздно придется это с ним проделать, а если нет — то что за жизнь он теряет? Как вы правильно заметили — не до милосердия.

Афра посмотрела на Брада.

Он сидел прямо, волосы по-мальчишески спутаны, на лице суточная щетина, по подбородку стекала слюна. Штаны кое-где потемнели — он опять обмочился. Брад куда-то смотрел, улыбаясь, глаза его оставались неподвижными.

— Я сама это сделаю, — мрачно согласилась Афра. — Никого не нужно, я скажу потом, что получилось.

Иво объяснил необходимые детали. Гротон удалился в недра Джозефа поработать механической пилой и вернулся с подходящей емкостью. Они установили оборудование и оставили ее наедине с Брадом. Все трое молча вернулись в Джозеф.

Тишина. Затем ее пронзил крик Афры, Гротон было бросился посмотреть, но она запретила ему входить, и он вернулся. Слышался тихий плач и ничего больше.

Оставшиеся не знали что и думать. Иво представлял себе, как Брад плавится, превращаясь в бесформенную лужу, сначала ступни, затем ноги, затем туловище и, наконец, прекрасная его голова. Она, наверное, закричала, когда растворилось лицо? Все ждали Афру в напряженной тишине.

Через полчаса она позвала их. Ее лицо было бледным, глаза неестественно широко раскрыты, и голос отчаянно спокоен.

— Работает, — сказала она.

Одежда Брада была аккуратно сложена на стуле. Рядом стоял закрытый контейнер, похожий на гроб. Больше ничего не напоминало о произошедшем.

Афра никак не могла успокоиться:

— Предположим, что полный цикл работает. Что после него мы останемся такими же, как прежде — во всех отношениях. Я могу понять это рассудком, но душой — нет. Как мы узнаем, что мы выжили? Что выходит тот же человек, что и вошел?

— Я твердо буду знать, что я тот же человек.

— Но как, Иво? Вы можете выглядеть так же, говорить так же, но где уверенность, что вы такой, как прежде, что это не имитация, не другая личность под вашей внешностью?

Иво пожал плечами:

— Я буду знать. Если будет разница, я ее замечу.

Она смотрела на него с обезоруживающей настойчивостью. Это выражение на ее лице он любил больше всего.

— Ой ли? Или вы будете только думать, что не изменились? Как вы узнаете, что внутри вас не находится самозванец, который пользуется вашим телом, мозгом, знаниями?