Маг Ураганов (СИ) - Плотников Сергей Александрович

— Рассказывайте.

— Предпочел бы рассказать первым делом Аркадию, — отперся я. После всего, что со мной за сутки напроисходило, мне уже не очень-то и понятно было, что просто секретно, а о чем надо молчать даже под пытками. И мое избавление от Проклятья, и информация о существование Теней тянули на гостайну. Совет от бессердечного коллеги мне нужен был как никогда.

— Естественно, сейчас расскажете ему, — сказала Романова раздраженно. — Но сначала я должна хотя бы приблизительно понять, что мне говорить команде! Я так понимаю, время дорого, да? Пока вы будете общаться с моим пациентом, мне нужно изменить план операции!

Ого! Так она мне на слово поверила, что ли? Ни хрена себе. Но выбора нет: придется рискнуть и что-то сообщить. Вернее не что-то, а самое важное для хирурга-трансплантолога.

— Сердце, которое я принес, связано с Проклятьем.

— Как это связано с Проклятьем? Они же исчезают!

Ну, хоть не спросило, как это я вырвал сердце ребенка. Хотя могла бы, тут я бы ее не осудил.

— А это не исчезло. Особые обстоятельства. После вживления оно подключит к магической регенерации весь организм, — видя скепсис в глазах хирурга, я с нажимом добавил. — Дети-волшебники не болеют. Вообще. У них просто не развивается воспаление.

— Допустим, — мелкие морщинки на лбу Леониды Георгиевны расправились. Главного аргумента оказалось достаточно: иммунное отторжение ведь тоже воспаление. Однако так просто согласиться лечащий врач Аркадия тоже не могла: — А не попытается ли эта магическая регенерация перекроить моего пациента по лекалу ребенка-волшебника? Из взрослого организма сделать детский? С фатальными последствиями.

— Вы же сами в это не верите, — укорил я докторшу. — Проклятье не восстанавливает по шаблону, а просто залечивает. Не то оно не стирало бы детей-волшебников при падении давления крови!

— Действительно. Ну что ж, с учетом всего, что вы сказали… — Леонида Георгиевна вдруг улыбнулась. — А где тогда рука?

— Что? — не понял я. Только спустя долгую секунду до меня дошло, что это была шутка. Вот ведь… врач!

— Даме обычно предлагают руку и сердце. А у вас некомплект.

— Я же не вам его нес!

— Нет, именно мне. Потому что Весёлов с ним ничего толкового сделать все равно не может. И про руку я абсолютно серьезно: мне бы надо осмотреть тело, из которого вы извлекли орган… Где оно? Не растворилось в воздухе, надеюсь?

— Нет. Лежит на горном перевале к северу от Каликии, я могу показать точное место. Но сегодня мы туда точно не успеем.

Доктор Романова чуть поморщилась.

— Вы вырезали сердце сами?

— Вырвал. Да. Оно было повреждено, но сразу регенерировало.

— Против воли донора?

…Интересное уточнение, конечно. Но после знакомства с Аркадием, пожалуй, ожидаемое.

— Он был очень плохим. Эталонный мерзавец.

Леонида напряженно уточнила.

— То есть он еще дышал при этом? Или сначала умер?

— Еще дышал.

Мне показалось, или она обрадовалась моему ответу?1

— Когда это случилось?

— Примерно в одиннадцать тридцать, плюс-минус пара минут. Когда я в следующий раз посмотрел на часы, было одиннадцать сорок пять.

— Опишите мне его. Как выглядел, рост, вес, хотя бы примерно.

Я напряг память и описал.

— Хорошо, — сказала она. — То есть ничего хорошего, но вы меня поняли. Тогда я осмотрю хотя бы само сердце. А потом дам пациенту мое профессиональное заключение. Василий Васильевич, могу я вас попросить проводить Кирилла к Весёлову? Ему действительно нужно услышать это все из первых уст. Он сейчас в палате три-тридцать пять палате, в нашем корпусе.

— Разумеется, — церемонно кивнул Командор, который снова изображал, что его здесь нет, на протяжении всего нашего разговора. Вот это действительно профессионал высшей пробы.

* * *

Впервые я увидел в этом госпитале настоящую больничную палату — а то уж начал было сомневаться, что они тут вообще есть! Вполне себе стандартную, узкую, одноместную, с кроватью-каталкой и кучей оборудования. Все оно работало, попискивало, что-то показывало. Я машинально поискал глазами знакомый мне по фильмам монитор сердечного ритма, не нашел. То ли он в этом мире выглядел по-другому, то ли… Ах да! Что мерить, если сердца в принципе нет?

Судя по одежде старшего аналитика, точнее, ее отсутствию до пояса, и убранным под шапку волосам, его и в самом деле успели подготовить к операции. В остальном же он выглядел как обычно, разве только без рубашки чрезмерная худоба еще сильнее бросалась в глаза. Еще не узник Освенцима, но уже на полпути туда. А вот что было новым, так это то, что я видел магию в нем! Точнее, еле видел. Аркадий светился слабо-слабо, в оптическом диапазоне да при электрическом свете я бы вообще ничего не разобрал. Кровеносные сосуды еле намечались, и то, похоже, только артерии, а вен и вовсе было не разобрать. Ну и там, где у Кесаря имелся яркий пульсирующий клубок, у Аркадия едва просматривалось какое-то призрачное скопление нитей, без удерживающего их центра. Впервые я видел воочию, что он действительно бессердечный.

— Рад вас видеть, господа, — сказал он своим обычным тоном. — Хотя предпочел бы встретиться уже после успешной операции… Но, как мне сказали, Кирилл так срочно выбрался сюда именно чтобы повысить шансы на успех?

— Не только, — хмуро произнес я. Потом оглянулся на Командора, опять на Аркадия… Эх, не хотелось выгонять мужика после всего, что он сделал, но еще меньше хотелось сразу же делать существование Теней и мой нынешний статус полноценного мага достоянием спецслужб!

И выйдет ли он, если я попрошу?

Аркадий пришел мне на помощь.

— Василий Васильевич, насколько я знаю, в этой палате нет жучков?

— Вы правы, Аркадий.

— Но вы, разумеется, обязаны сообщить обо всем, что здесь услышите, вашему начальству.

— … Поэтому я подожду снаружи, — кивнул Командор. И добавил прежним невозмутимым тоном: — Моя присяга в том числе обязывает меня подслушивать под дверью, так что, Кирилл, говорите потише.

После чего он вышел, так что мы остались в маленькой комнате одни.

Не зная, шутил Командор насчет подслушивания или нет, я на всякий случай понизил голос.

— Тебе какие-нибудь отчеты уже доставили? О том, в каком виде я к Командору явился и все такое.

— Не перед трансплантацией, — сухо заметил Аркадий, коснувшись замотанной бинтами груди. — Сегодня Леонида Георгиевна очень ревностно оберегает меня от лишнего стресса и, должен сказать, у меня не было желания с ней спорить. Однако, судя по твоему внешнему виду, тебе очень даже есть, что рассказать.

А, ну да. Аркадий же видит магию, так что для него очевидно: я больше не имею связи с предметом-компаньоном. То есть самое главное он уже понял, просто по привычке сдерживается.

— Тогда я даже не знаю, с чего начать, — вздохнул я. — Я продумывал дорогой, как рассказать покороче, но доктор Романова меня сбила. Короче, я принес тебе сердце Тени.

— Хорошее начало, — одобрил Аркадий. — Сказочно, интригующе. Кто такая Тень?

— Такой. Такие… Это… Короче, я узнал, что у Проклятья есть служба безопасности. Или модераторы, как их назвала Марина — я имею в виду, Песню Моря. Короче, я полетел сегодня ее разыскать, как мы договаривались…

В итоге я плюнул на попытки как-то обработать или обобщить информацию, а также изложить сразу свои выводы, а просто передал, как все было. Разговор и драку с Тенью пересказал чуть ли не по секундам, все остальное, наоборот, попытался ужать. Еще очень подробно описал сердце и как я допер, что это идеальный трансплант для Аркадия.

Тот слушал очень внимательно, откинувшись на подушку.

— Рад, что мои уроки пошли настолько тебе на пользу, — только и прокомментировал он с легкой иронией в голосе. — Ну и мне, видимо, тоже.

Наконец я закончил на том, как мы прибыли сюда, в госпиталь. Посмотрел на часы и демонстративно озвучил:

— Три часа десять минут. Еще около часа должно железно оставаться. Я надеюсь, что больше, потому что сердце было еще очень ярким от магии, когда я видел его в последний раз. Так что должно продержаться дольше безмагического. Но лучше не рисковать.