Тактик 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

Ощущение, что раз за его спиной толпа, придала тощему излишнего оптимизма, и он нагло ломанулся вперёд. А я выверенным движением (всё же древковый клевец был моим основным оружием на протяжении полугода весьма кровавой службы в Ордене) ударил его сверху.

Древко было достаточно длинным, чтобы достать его даже по ту сторону телеги, но я дождался, когда он был максимально уязвим, заняв руки своим карабканьем.

Хэдшот, один удар и привет семье.

Его товарищи не замерли и не остановились, не попытались думать и что-то предпринять, например, оставить парочку разбойников сторожить нас и произвести грабёж среди остальных, менее охраняемых повозок. Азарт боя, жажда наживы и уверенность в собственном численном превосходстве взяли верх.

Они снова полезли, теперь уже по трое одновременно, пытаясь прорваться через тот же проход, толкая друг друга и рыча, как голодные обезумевшие псы. Они явно не могли достать нас стрелами из-за щитов гномов, а их короткие мечи и топоры были бесполезны, пока они карабкались через высокое колесо и борт телеги, подставляя под удар незащищённые головы и торсы.

Я работал методично, технично и зло, без суеты, как на тренировках, на которые выходил под понукания Мейнарда.

Подпустить, рассчитать удар, вложить силу плеча и корпуса. Клевец — страшная штука против легкобронированных или вовсе лишённых доспехов целей.

Еще один разбойник получил смертельный удар колющей частью оружия в незащищённую шею, и его голова мотнулась под неестественным углом, и он замер.

Я старался не фокусироваться на том, что убил человека. На войне этого термина вообще избегают. Я просто делаю свою работу.

Второго срубил в резком выпаде молодой гном. Третий, увидев участь своих подельников, попытался отскочить, его глаза расширились от ужаса, но было поздно, тупая часть клевца опустилась ему на шлем, смяв его как кастрюлю.

Гномы, видя, что их фланги надежно прикрыты, а «этот странный длинноногий человек с молотком», как они, вероятно, меня про себя называли, вполне эффективно выкашивает врагов по центру, довольно загомонили.

Враги между тем пёрли беспрерывно. Воррин, крякнув от натуги, коротким, но невероятно мощным рывком дёрнул на себя какого-то придурка, который попытался достать его копьём.

Враг упал вперёд, на телегу, а я немедленно оприходовал его клевцом.

Брок Молчун, не издавая ни звука, лишь плотнее сжимал щит, который под ударами вражеского оружия издавал глухой, угрожающий гул, и умело отбивал редкие удары, которые всё же долетали до него и только чего-то ворчал, ожидая, когда противник подберётся к нему достаточно близко для того, чтобы оказаться в зоне его поражения.

«Ну что, — подумал я, двумя скупыми ударами отправляя в местный ад ещё двоих разбойников, — с этими бородатыми крепышами можно и кашу сварить, и в разведку идти. Не паникуют, делают свое дело. Ценные союзники, хоть и временные. Если выживем, пообщаемся».

За каких-то пару минут мы положили девять воинов противника.

И вот это уже явно охладило пыл нападавших. Те трое, которые остались живы, перетаптывались в отдалении, теперь их поддерживающие и возбуждённые вопли сменились растерянным переругиванием и нерешительным топтанием на месте.

Вожак, рыжий урод, орал на своих, размахивая тесаком и пытаясь заставить их снова идти в атаку, но его слова уже не имели прежнего эффекта.

Вид горы трупов, валяющихся у нашей импровизированной крепости, и яростное, слаженное сопротивление всего троих защитников действовали отрезвляюще. Даже самые отмороженные начинали понимать, что лёгкой прогулки не получилось.

«Момент истины, — понял я, чувствуя, как по спине струится холодный пот, смешиваясь с дорожной пылью. — Сейчас или никогда. Либо мы их дожмём, пока они в замешательстве, либо они сменят тактику и перебьют нас». Адреналин всё ещё бурлил в крови, придавая движениям резкость, а мыслям — кристальную ясность. Риск был велик, но и награда — жизнь, того стоила.

Я понимал, что теперь они могут сменить тактику, всё же у них были длинные бандитские луки и если долго и упорно расстреливать нас, то наша баррикада станет братской могилой.

Однако в короткий момент они лишились не только численного преимущества, но и боевого задора.

— Давите их! — заорал я, сам удивляясь силе собственного голоса, который прорезал шум боя. — Добиваем, не дайте опомниться! В атаку!

И, не дожидаясь реакции гномов, я, используя тупой конец своего клевца как просто посох, опору, птичкой перемахнул через телегу, тяжело приземлившись прямо перед опешившими бандитами.

Гномы, воодушевлённые моим примером или просто поняв, что отсиживаться дальше смерти подобно, с рёвом, достойным берсерков из северных саг, раздвинули телеги, создавая небольшой проход, и ринулись за мной. Воррин, размахивая своим топором, как заправский дровосек валит вековые сосны, ударил одного из бандитов, осыпая его градом ударов.

Брок, хоть и молча, не отставал, его щит сработал как таран, он попросту сбил с ног ещё одного, он навалился сверху, бил и топтал.

Рыжий вожак бешено крутил глазами и с яростным воплем, чем-то вроде рыка вепря, которому прищемили кокушки, кинулся на меня.

По идее это должно было меня напугать, но я в очередной раз перехватил клевец, сделал шаг влево и нанёс длинный встречный удар, вкладывая в него весь вес. Так, что хотя вожак и попытался в последний момент блокировать его мечом, мой клевец всё же достал его, опрокинул на землю.

Он попытался встать, но не успел, я ударил сверху, оборвав его короткую бесславную жизнь.

Бой закончился так же внезапно, как и начался.

Вокруг валялись трупы разбойников, результат нашей совместной работы.

Земля была обильно полита кровью, воздух пропитан её тошнотворно-сладким, металлическим запахом, который въедался в ноздри и вызывал рвотные позывы.

Я с фырканьем, как конь, дышал, опираясь на клевец, чтобы поскорее прийти в себя. Руки и ноги горели от напряжения, но сил оставалось ещё много, а адреналин, щедро плескавшийся в крови, не находил себе выхода.

Рука зацепилась за обломок стрелы, всё ещё торчащий в моем доспехе.

Мда. Доспех Анаи снова спас мне жизнь, приняв на себя стрелы, которые в теории были смертельны, причём скорее всего оба попадания.

«Надо будет потом проверить, насколько сильно его покоцали, — мелькнула мысль. — И, может, как-нибудь снова поблагодарить эту загадочную тётю. Если, конечно, представится случай. И если она принимает благодарности в виде слов, а не пострига в жрецы».

Гномы, в отличие от меня, не выглядели особо уставшими.

Они деловито осматривали поле боя, их движения были точными и экономными. Скрупулёзно собирали брошенное разбойниками оружие: примитивные, но всё же достаточно дорогие мечи, топоры, несколько длинных луков, колчаны со стрелами. Прагматичные ребята. Ничего не должно пропадать зря, особенно если это сталь, пусть и не самого лучшего качества. Воррин даже брезгливо пнул один из трупов, проверяя, нет ли на нём чего-нибудь ценного.

Минут через пятнадцать из своих укрытий, из-под телег, из-за кустов, начали опасливо выползать перепуганные до смерти торговцы.

Главный купец, толстый, обрюзгший тип с лицом цвета прокисшего молока и маленькими, испуганно бегающими глазками, трясся как осиновый лист на ветру. Та женщина, которую я мельком заметил в суматохе первых секунд боя, рыдала в голос, уткнувшись в плечо какому-то своему спутнику, который и сам выглядел не лучше. Их показная храбрость, если она и была, испарилась без следа.

Воррин Упрямец, закончив складывать трофеи в свою телегу, отряхнул пыль, стёр с себя кровь тряпочкой (получилось не очень тщательно) поправил густую бороду, заплетённую в косы, украшенные тускло поблёскивающими металлическими кольцами, уверенной походкой подошел к купцу.