Опасные видения - Коллективные сборники

Эта книга прошла проверку временем. Она стала пиком, маяком и образцом для многих, кто последовал в следующие тридцать пять лет. А теперь она выходит опять – в новом формате, красивая, блестящая и готовая ослепить новое поколение читателей или ускорить сердцебиение тех, кто читал ее три с половиной десятка лет назад, когда она только сорвалась со станков, рыча и взрывая землю.

А теперь, если позволите занять вас еще ненадолго…

Я планировал включить в это издание обновленное приложение об авторах, чтобы покрыть временной разрыв между 1967-м и сегодняшним днем. Все книги, которые написали эти люди, фильмы, которые они вдохновили, награды, которые они собрали, важные события в их жизни… краткий, но подробный перечень, кто до чего дошел и что сделал.

Первоначальный сбор материалов я в основном проводил сам, а доделать нанял Дэвида Лофтуса [18]. Я написал обновления ко многим биографиям и не сомневался, что успею сдать их издателю к 1 июня 2002 года.

Я написал…

Пол Андерсон умер от рака простаты 31 июля 2001 года. Айзек Азимов умер от почечной и сердечной недостаточности 6 апреля 1992 года. Роберт Блох умер от рака кишечника и почек 23 сентября 1994 года. Джон Браннер умер от инсульта на фантастическом конвенте в Глазго, Шотландия, 25 августа 1995 года. Генри Слизар, будучи в прекрасной форме, лег в манхэттенскую больницу для простого удаления грыжи и умер всего за три месяца до момента, когда я пишу эти строки, 2 апреля 2002 года. Фриц Лейбер умер от инсульта 5 сентября 1992 года. Рафаэль Лафферти умер в доме престарелых всего месяц назад. Деймон Найт… умер. Мириам Аллен ДеФорд… умерла. И многие другие. Ушедшие друзья. Прерванные биографии.

В общем, бросил я это дело, народ.

Просто взял и бросил к чертовой матери.

Не будет вам никаких новых мини-биографий авторов. Зато будут их тексты, лучшие наши работы, лучшее ото всех нас – здесь, на этих страницах.

Уж извините. Но это было долгое, странное, насыщенное путешествие, а теперь и печальное, когда подошло к концу для такого множества просиявших здесь звезд. Я пытался – вот честно, пытался. Но их больше нет, и мне их не хватает, и эти биографии мне как ножом по сердцу, и я просто послал все на хрен.

Как данную книгу, так и то время уже не повторить. Теперь книга живет и дышит сама по себе, хоть многие ее родители ушли. Она уже не огрызающийся нахаленок, а величественный, серьезный, академически признанный том значительных текстов, изменивших мир для множества читателей.

И теперь пришла ваша очередь.

От всех, кто еще стоит на своих двоих, и от тех, кто ушел своей дорогой, – мы желаем вам насыщенного и да, даже длинного, странного, крайне долбанутого и безумного путешествия.

В общем, хорошая книжка. Наслаждайтесь.

Харлан Эллисон

Лос-Анджелес

27 июля 2002 года

Предисловие I

Вторая революция

Айзек Азимов

Сегодня – в этот самый день, когда я это пишу, – мне позвонили из «Нью-Йорк таймс». Там приняли статью, которую я прислал три дня назад. Тема: колонизация Луны.

И меня поблагодарили!

О великая богиня Луна, как изменились времена!

Тридцать лет назад, когда я только начинал писать фантастику (и был еще очень молод), колонизация нашего спутника была темой строго для бульварного чтива с аляповатыми обложками. Для литературы в стиле «только не говори, что веришь в эту чушь». Для литературы в стиле «не забивай голову этой дрянью». И прежде всего – для эскапистской литературы!

Порой я смотрю на наш мир с недоверием. Фантастика считалась эскапистской литературой. Мы сбегали. Мы отворачивались от таких насущных проблем, как стикбол, и домашка, и драки, чтобы погрузиться в небывалый мир демографических взрывов, ракет, лунных исследований, атомных бомб, лучевой болезни и загрязненной атмосферы.

Разве не здорово? Разве не замечательно, что нас, юных эскапистов, вознаградили по заслугам? Обо всех великих, головоломных, безнадежных проблемах сегодняшнего дня мы переживали за двадцать лет до всего остального человечества. Как вам такой эскапизм?

Зато теперь можно колонизировать Луну на респектабельных черно-белых страницах «Нью-Йорк таймс» – и вовсе не в фантастическом рассказе, а во взвешенном анализе вполне возможной ситуации.

Это важная перемена, причем непосредственно связанная с книгой, что вы сейчас держите в руках. Давайте объясню, как именно!

Я стал фантастом в 1938 году, как раз когда Джон В. Кэмпбелл-мл. принес в жанр революцию одним простым требованием: чтобы фантасты твердо стояли на стыке науки и литературы.

Докэмпбелловская фантастика почти всегда делится на две категории. Она либо ненаучная, либо слишком научная. Ненаучные истории – приключенческие, где обычные западные слова периодически заменялись на эквивалент космических. Писатель мог не забивать голову научными знаниями – хватало технического жаргона, который можно было лепить, где вздумается.

А слишком научные рассказы, с другой стороны, населялись исключительно карикатурами на ученых. Одни ученые были безумными, другие – рассеянными, третьи – благородными. Общим у них было пристрастие разглагольствовать о своих теориях. Безумные их вопили, рассеянные – бормотали, благородные – провозглашали, но все они читали мучительно долгие лекции. А рассказ служил жидким цементом для длинных монологов, чтобы создать иллюзию, будто у них есть связность.

Конечно, встречались и исключения. Позвольте, к примеру, назвать «Марсианскую Одиссею» Стенли Вейнбаума (трагически скончался от рака в тридцатишестилетнем возрасте). Она вышла в июльском выпуске 1934 года Wonder Stories – это идеальный кэмпбелловский рассказ за четыре года до революции самого Кэмпбелла.

Вкладом Кэмпбелла было требование, чтобы исключение стало правилом. Чтобы в рассказе имелась и настоящая наука, и настоящий рассказ – и чтобы одно не преобладало над другим. Он не всегда получал, что хотел, но все-таки получал достаточно часто, чтобы породить то, что старожилы зовут Золотым веком фантастики.

Конечно, свой Золотой век есть у каждого поколения, но кэмпбелловский Золотой век – конкретно мой, и, когда я говорю «Золотой век», имею в виду именно его. Слава богу, я пришел в литературу как раз вовремя, чтобы внести в этот Золотой век и свой вклад (причем довольно неплохой – и к черту ложную скромность).

И все же во всех Золотых веках заключаются и семена их погибели, и по завершении можно оглянуться назад и без труда их найти. (О, этот великий задний ум! Как хорошо пророчествовать о том, что уже произошло. Никогда не ошибешься!)

В данном случае кэмпбелловское требование и реальной науки, и реальных историй породило двойного врага – как для реальной науки, так и для реальных историй.

С реальной наукой рассказы выглядели все правдоподобнее и правдоподобнее – и, собственно, правдоподобными и были. Авторы, стремясь к реализму, изображали компьютеры, ракеты и ядерное оружие именно такими, какими компьютеры, ракеты и ядерное оружие и стали всего через одно десятилетие. В результате реальная жизнь пятидесятых и шестидесятых очень похожа на кэмпбелловскую фантастику сороковых.

Да, фантастика сороковых заходила куда дальше того, чего мы добились. Мы, писатели, не просто стремились к Луне или слали беспилотные ракеты к Марсу; мы бороздили всю Галактику со сверхсветовыми двигателями. И все-таки наши космические приключения основывались на том же мышлении, из которого сейчас исходит НАСА.

И как раз потому, что сегодняшняя реальная жизнь так сильно напоминает позавчерашнюю фантазию, старые фанаты недовольны. У них в глубине души засело, признают они это или нет, разочарование и даже возмущение из-за того, что внешний мир вторгся в их личное царство. Они чувствуют утрату «ощущения чуда», ведь то, что когда-то правда считалось «чудом», теперь прозаичное и житейское.