После развода в 40. Между нами твоя истинная (СИ) - Гераскина Екатерина

Я потянулась к чашке чая и сделала глоток. Мысли о том, что я не человек, пугали меня. Но вместе с тем я не понимала, кто я.

Странное чувство посещало меня и раньше. Но никогда — так ярко. Примерно год назад оно появилось. Маги-целители списывали этот внутренний рост энергии на беременность, а потом всё сходило на нет.

Я поставила чашку чая обратно на столик. Взяла вилочку, надломила кусочек рябинового пирога.

Проглотила — и тут же стала задыхаться.

Словно внутрь меня плеснули кипятка.

Я сжала шею. Не смогла сделать вдох.

Я задыхалась. Завалилась на бок и упала на пол.

— Арх… Гертру…

Глава 6

Воздуха не хватало. Лёгкие словно наполнились свинцом. Перед глазами вспыхивали искры. То темнело, то снова прояснялось. Я всеми силами старалась остаться в сознании.

Я корчилась, извивалась на полу, перевернулась со спины на бок, пытаясь хоть как-то ухватить ртом воздух.

Тело не слушалось, пальцы дрожали, я скребла ногтями ковёр.

И затуманенным от нехватки воздуха сознанием я услышала, как открылась дверь.

Тяжёлый подол длинного тёмно-синего платья мелькнул перед глазами.

Это была Гертруда.

Но тут мысль пронеслась внезапно, как вспышка: «А если это она?.. Если это Гертруда меня отравила?»

Ну нет!

Она ведь с нами уже двадцать лет. Как мы поженились — так сразу наняли женщину помогать мне по хозяйству. Я была в ней уверена, как в себе…

Я попыталась вдохнуть — рвано, мучительно, как будто острый нож полоснул лёгкие. Попыталась подняться, оттолкнуться ладонями от пола. Сопротивляться яду.

Но тело предательски оседало вниз, а силы вытекали вместе с ускользающим дыханием.

— Герт… — хрипела я. Внутри поднималась волна. — По-мо-гхи…

Экономка присела на корточки. Она медлила. Я подняла глаза и увидела, что её руки держали серебряный поднос с красно-оранжевыми гроздьями рябины.

— Ш… штоо… Арх… ты?..

То, что я увидела в её глазах, сразу дало понять: она здесь не для спасения. И не было на её лице удивления от того, что её леди корчится в муках.

Я смогла найти в себе силы встать на четвереньки. Потянулась к креслу, с которого упала, чтобы найти опору и встать. Отыскала в себе ту самую пугающую меня силу внутри — и сделала глоток живительного кислорода. Ощущение отравления сошло на нет. Пищевод больше не жгло.

Я почти выпрямилась. Нависла над Гертрудой. Почувствовала, как моя верхняя губа поднимается, и я скалюсь. Тяну руку к ней, чтобы выбить поднос из ее рук.

Но… та кинула в меня гроздья рябины, и я упала на колени, а потом и на бок, корчась от ожогов. Рябина там, где касалась открытых участков тела без шёлкового халата, обжигала и ранила.

Как это возможно?

И тут я услышала:

— Ещё кидай! — звонкий, торжествующий смех раздался из коридора. — Ещё кидай!

Я увидела, как в дверях комнаты, не имея возможности войти, почти пританцовывает темноволосая девчонка в цветастом платье. Она кривляется, смеётся по-звериному. Её кожа серо-белая, глаза почти стали серебряными. И казалось, что зрачок то сужается, становясь похожим на лезвие, то снова возвращается в человеческий.

— Ты… — прошипела я и потянулась к Гертруде, которая застыла рядом. Но та снова кинула в меня ветки рябины. Я зашипела, стала отползать, каждая ягода жгла тело.

Это была служанка Орелии. Истинной Ардена.

— Я! Я! — хлопала в ладоши девчонка, пританцовывая, как одержимая. Её глаза сверкали безумием. — Бросай! Бросай! Ах-ха-ха!

Но тут из коридора донесся стук каблуков.

Равномерные, размеренные, действующие на нервы.

А потом раздался мелодичный голос, от которого всё внутри похолодело:

— Сандра, дитя. Не переборщила ли ты?

— Она сопротивляется, Ваша Сиятельная Тьма! Надо больше! — с восторгом произнесла служанка истинной Ардена. — Ха!

И тут в поле зрения появилась… Она.

Та самая — Сиятельная Тьма.

И впрямь полностью соответствовала описанию.

Я застыла, подчинённая её взгляду.

Тёмно-зелёные, нереально сияющие глаза пронзали меня насквозь. Серо-белёсая кожа, чёрные волосы, блестящие, как ночное небо.

Странная женщина замерла в дверях. И казалось, только заклинание моего мужа удерживало ее и эту Сандру от того, чтобы войти в комнату.

Зато оно не удержало Гертруду, застывшую с подносом в руках.

Я почувствовала, как воздух в комнате стал гуще, тяжелее, будто налился свинцом.

Высокая, изящная женщина была в чёрном платье — не по моде, слишком облегающем, вызывающем, с кружевом и шёлковыми вставками. Черные волосы спадали до самых колен, переливались блеском.

Я ощущала всем своим существом: передо мной хищница. Опасная соперница. Красивая и страшная одновременно. Кровожадная, но… довольная.

Она смотрела на моё изуродованное рябиной тело с тем наслаждением, с каким палач любуется удавшейся казнью.

Её губы тронула улыбка, искажённая, жёсткая.

— Много рябины, — произнесла она, и в её голосе проскользнуло что-то едва уловимое. Намёк.

Глупышка рядом захлопала в ладоши, закивала.

— Да-да! Много, много! — запрыгала Сандра игриво. — О! Я поняла!

Смысл уловила не только девчонка, но и я. И кровь похолодела: она знает, что я освобожусь. Я сбрасывала рябину, обжигалась до волдырей, но силой воли отбрасывала гроздья. Прикусывала губу до крови, но пыталась освободиться. Отползала от Гертруды ближе к камину. Но экономка кидала гроздь за гроздью.

— Гертруда! — завизжала девчонка. — Немедленно наступи на ягоды! Разомни! Залей её соком!

И та, покорно приподняв подол платья, начала наступать в чёрных туфлях на гроздья, разбрызгивая красно-оранжевый ядовитый сок.

Я шипела от боли и слабости.

Я чувствовала, как липкий сок втирается в мою кожу, разливаясь новыми вспышками боли. Я выгибалась на полу, и каждый вздох был пыткой. Я пятилась ползком все дальше, пятками перебирала по полу, но Гертруда покорно выполняла приказ, шла за мной.

— Сандра, — голос королевы прозвучал мягко, почти ласково, и оттого ещё страшнее. — Не боишься, что можешь получить ответ?

— Нет, конечно, Ваша Сиятельная Тьма! — радостно выпалила девица. — Вы ведь наведёте на неё морок. Она ничего и не вспомнит.

Королева чуть склонила голову на бок, и её взгляд стал острее клинка:

— Чем больше рябины требуется, тем сильнее дар, дитя. Будь осторожна. Иногда полезно нести ответственность за свои поступки. Это тебе мой ещё один урок.

Но та даже не заметила — проморгала, пропустила слова мимо ушей.

А я, корчась на полу от рябинового сока, слышала каждую ноту, каждую тень смысла.

И понимала: урок предназначался не только ей.

И я знала, что при первой возможности эта безумная девчонкой понесет наказание.

А еще поняла: они собирались что-то сделать, а потом лишить меня памяти.

— А если она вспомнит? — голос женщины прозвучал мягко, но в нём сквозил холод.

— Фи! — девчонка фыркнула, с вызовом вскинув подбородок. — Тут столько рябины, а вы так сильны, моя госпожа. Заморочите ей голову — и дело с концом. Нужно торопиться. Этот дракон скоро накувыркается с истинной…

Девчонка сразу метнула в мою сторону взгляд, наблюдая, как ранят меня эти слова. Она впитывала не только мою телесную боль от рябины, возбужденно облизывая губы, но и душевную от ее слов.

— … и явится. Испортит ваши планы, Сиятельная Тьма.

Женщина чуть склонила голову, и её губы тронула хищная улыбка.

— Ну, как знаешь, Сандра, — прошептала она, и в её голосе слышалась хитрая насмешка.

— Да она такая правильная, до тошноты чистая! — хихикала она. — Она не из нашего Дома, госпожа. А такие не мстят.

— Неразумное дитя ты, Сандра, — голос прозвучал мягко, но в нём была сталь. — Нет страшнее силы, чем сила женщины, не раз познавшее горе. И нет сильнее женщины, что будет защищать своё… зерно до самого конца.

Я, обожжёнными до волдырей руками, смогла дотянуться до тяжёлого подсвечника у камина. Чтобы не вскрикнуть, закусила в кровь губу, и горячая струйка скатилась по подбородку. Я со всей силы ударила Гертруду.