Последняя тысяча журавлей (СИ) - "Solter"

К счастью, Мартин ничего такого не делает и вскоре уходит, попрощавшись и сочувственно потрепав Медисона по голове.

<center>***</center>

Документы приходят почтой с самого утра на следующий день после исчезновения тысячи бумажных журавлей. До самой ночи Ричард не находил себе места, видя, что ничего не происходит и его желание не торопится воплощаться в жизнь, волнуясь из-за того, как теперь будет смотреть в глаза Мартину, которому он так самонадеянно внушал – да, мол, квартира будет, безо всяких сомнений.

Конверт на этот раз не такой большой и плотный, каким был в случае с автомобилем, а обычный белый прямоугольник, тощий как на вид, так и на ощупь. Ричарду повезло добраться до него первым, так что пока ни отец, ни мать не знали о привалившем их сыночку счастье. Разрезая бумагу, Рич гадает, что это будет – снова выигрыш в какой-нибудь лотерее, или чей-то подарок, или просто права собственности, будто жилплощадь всегда принадлежала ему. Но нет, квартира на Уорнер-сквер 4 полагается Ричарду по наследству от дедушки, который несколько дней назад скончался в Нью-Йорке.

– Черт, этого-то я и не учел, – немного огорченно шепчет Медисон, в котором радость победителя граничит с разочарованием болельщика. – Нюансы, нюансы…

Всего пару лет назад Ричард помогал своей школьной подруге Роуз разбираться с доставшимся ей наследством, поэтому знал, сколько за одним этим словом стоит бумажной волокиты и бюрократических пережитков. Роуз досталась четвертая часть дома на побережье, и ей пришлось полгода собирать документы – свои и родственников, – только для того, чтобы доказать, что она действительно имеет на это право. Домик там был скромный, одноэтажный и с провалившейся крышей, и Роуз с радостью продала бы свою часть за любую цену при первой возможности, чтобы получить хоть немного денег, которые ей были нужны, но распоряжаться собственностью права она тоже не имела.

И теперь Ричард предвкушает, как через все эти процедуры придется проходить лично ему.

Можно было бы сразу пожелать карточку с огромной суммой на счету – Рич всерьез обдумывал этот вариант, ведь за деньги он легко бы купил и автомобиль, и квартиру, и что угодно еще. Не пришлось бы лишний раз мастерить журавлей, тратя на это драгоценное время, и теперь разбираться с наследством, но возникли бы совсем другие трудности. Например, внятно объяснить родителям неожиданное появление финансов, а потом то же самое объяснить налоговой, которая наверняка поднимет голову, узнав, что юноша его возраста купил такую шикарную квартиру, да еще и машину в придачу. Подводные камни есть абсолютно везде, и Ричард уверен, что, несмотря на все, поступил правильно и рационально.

Письмо он несет на кухню и оставляет там, чтобы мать могла увидеть, когда вернется из супермаркета, а сам возвращается в комнату и, не удержавшись, звонит Мартину.

– Угадай, что, – спрашивает хвастливым и до краев довольным голосом.

– Не может быть! – Март тут же понимает, о чем идет речь, в его словах звенит возбуждение и почти нет недоверия. Будто он всегда знал, что у Рича все получится. – Ты не шутишь?

– С такими вещами не шутят, – Медисон ложится на кровать, наконец облегченно выдыхая и прикрывая глаза.

– Значит, у тебя появилась квартира, – Мартин констатирует факт, но в голосе все равно слышится вопросительная интонация.

– Да. Прямо за парком, на Уорнер-сквер. Как я и хотел. Знаешь, как она стала моей? Досталась в наследство. Не знаю, что за силы исполняют мои желания, но у них точно есть воображение.

– Подожди… а ты не думаешь, что это…

– Совпадение? – опередил Велмора Ричард. – Такое стопроцентное, с адресом и квадратными метрами? Я еще не ездил посмотреть, но уверен, что внутри все именно так, как я описывал. Я позвоню тебе, когда буду знать точно. А еще лучше – приглашу в гости.

– Я жду приглашения, – говорит Мартин немного изменившимся голосом.

Рич кладет трубку, некоторое время лежит без движения, потом тянется за новым листом бумаги. Пришла очередь денег, серьезной суммы на счету в национальном банке и чуть менее серьезной в домашнем сейфе. Медисон уверен, что когда квартира будет полностью оформленной на него, он закатит там впечатляющую вечеринку, на которую не пожалеет налички.

========== 3) Энди ==========

Четвертое по счету волшебство дается Ричарду одновременно и легче, и тяжелее, чем предыдущие. Легче – потому что навык работы с бумагой настолько хорош, движения так отточены, что ровный лист превращается в журавля за несколько минут. Медисон не может взглянуть на себя со стороны, но все равно считает себя похожим на мастера-ремесленника, только он делает не глиняные горшки или лапти из соломы, а практически одинаковых бумажных птиц. Однако были и трудности – недостаток времени. К учебе, которую Рич все-таки старался не так уж часто пропускать, добавилась волокита с наследством. Большую часть юридических вопросов решала мать, но кое-где требовалось обязательное присутствие и самого Ричарда, не говоря уже о его подписях и заполненных его рукой бланках, так что значительная доля свободного времени теперь отводилась новой квартире.

Рич уже побывал внутри и смог убедиться, что не прогадал. Жилой комплекс на Уорнер-сквер по праву считался одним из лучших в городе, тягаться с ним мог разве что один из новых массивов, но и у него Уорнер выигрывал благодаря дорожным развязкам и удобному местоположению. Квартира находилась на четырнадцатом этаже, с лестничной клетки был выход на крышу, откуда открывался захватывающий вид на восточную часть Уильям-Лейка, включая и городское озеро, обрамленное неширокой полосой парковых деревьев. Панорамное окно в гостиной, напротив, выходило на запад, где прямо перед домом располагался парк, а потом небольшая площадь, за которой из земли постепенно подымались офисные здания, перемешанные с кафетериями, барами и отелями.

Сама по себе квартира не выглядела чересчур огромной, хотя и занимала довольно внушительную площадь. Большая часть пространства отводилась на гостиную, которая была одновременно и столовой, и комнатой отдыха и имела беспрепятственный выход к кухне. Чтобы попасть в основную спальню, совмещенную с ванной, нужно было пройти гостиную и небольшой холл, который Ричард не представлял, подо что приспособить – сейчас там стояли только шкаф и одинокий вазон с пальмой. По другую сторону от гостиной находилась вторая спальня, поменьше и без ванной, зато с выходом на балкон, где имелся небольшой журнальный столик и пара плетеных стульев.

Квартира оказалась полностью обставленной, даже с живыми растениями, но Ричард все равно видел, что много чего придется менять – например, шторы на окнах, кухонную утварь и изрядное количество книжных полок, помещавшихся в спальне. Кроме того, это место выглядело так, будто здесь никогда никто не жил, и Рич подозревал, что пространства для него одного слишком много.

– Кажется, ты наконец сможешь завести собаку, – улыбается миссис Медисон, тоже пришедшая к этим выводам. – Или девушку.

Рич недовольно морщится и переключает разговор на отсутствие воды: о своей ориентации он еще родителям не рассказывал, да и не планирует это делать до того момента, когда найдет человека, с которым захочет связать жизнь. Впрочем, Рич сомневается, что до тридцати лет такое недоразумение с ним произойдет: несмотря на то, что верную и искреннюю любовь он на самом деле ждет, обременять себя семейной жизнью ему еще не хочется.

Он смотрит на своих родителей, на их быт, размеренный и изо дня в день повторяющийся, и понимает, что это именно та рутина, которой всеми силами нужно стремиться избежать. Потому что один раз попав в этот водоворот – уже не вырвешься, так в нем и застрянешь: утром на работу, телефонный звонок в обеденный перерыв, вечером - в теплый автомобильный салон, и домой, заехав по пути в супермаркет. Потом ужин, сопровождаемый разговорами о работе, потом совместный просмотр телевизора и обсуждение новостей, а затем спальня и, возможно, секс. О сексе между родителями Ричу думать было неприятно, свою же жизнь даже после сорока без него он представляет слабо.