Медленные пули - Рейнольдс Аластер

– Хочешь, чтобы я предал Ивана, подсунув им поддельную запись. Да?

– Лучше предать человека, чем Бога.

Сумка упала на пол.

– Я отказываюсь. Убей меня.

Второй очевидник подошел к Беллармину вплотную и сделал то, чего никак нельзя было от него ожидать. Возможно, изумление отразилось на лице Серхио, потому что Беллармин ослабил хватку и начал поворачиваться. Плащ второго очевидника распахнулся. Под ним оказались человеческие руки, а в них – оружие.

Бесцветная вспышка. Голову пронзил мощный болевой импульс. Серхио открыл рот, чтобы закричать, но боль исчезла – так же мгновенно, как и возникла. Заключенное в доспех тело Беллармина рухнуло на пол и стало корчиться, как выброшенный на берег угорь.

– Угостил его электромагнитным импульсом, – сообщил второй, и в голосе его не хватало машинных интонаций упавшего кардинала. – Возможно, пострадал и твой имплантат, но, надеюсь, не слишком сильно.

– Кто ты?

Свободной рукой нежданный заступник сорвал с лица металломаску. Серхио увидел в ней тонкие смотровые щели. Под маской пряталось потное лицо очень молодого человека, почти мальчика, в скобке черных невьющихся волос. Лицо было Серхио знакомо. Или должно было быть знакомо – он видел его словно в кривом зеркале.

– Ты знаком с моей сестренкой, священник. И валил бы ты отсюда – импульс не мог его убить, а на перезагрузку уйдет немного времени.

– Что происходит?

– Ну, если в двух словах, тебя спасают.

– Ты брат Индрани?

Хайдар кивнул:

– Но я думаю, что ответы на эти насущные вопросы можно получить и потом. Между нами и твоей леталкой есть и другие соплеменники этого чудика. А там только два места, ты понял?

– Да.

С пола донесся звук, похожий на мяуканье котенка, и Беллармин засучил конечностями. Потом серебристая яйцеголова повернулась к Серхио и отразила свет свечей.

– Я убью тебя, Менендес. Если сбежишь, убью.

Серхио сорвал с крепления ближайший подсвечник, поразившись собственной силе. Пламя сразу погасло, и на миг он застыл, держа подсвечник за основание – чугунный кивидинокийский кулак тонкой работы, – и не представляя, как действовать дальше. Потом увидел шприц, все еще торчащий из груди Ивана. И яйцеголову Беллармина. Идеально гладкую, как спокойное озеро в лунном свете.

Он обрушил на это яйцо подсвечник. По отражающей поверхности побежала тонкая сеть трещин.

Хайдар присвистнул:

– А ты не просто сжигаешь за собой мосты, священник. Ты кремируешь вместе с ними мерзавцев.

До поверхности земли добираться пришлось дольше, чем он рассчитывал. По пути встретились еще трое очевидников. Хайдар застрелил их всех, вернее, парализовал.

– Беллармин уже очухался, – предположил юноша. – А значит, поднял тревогу. У нас нет преимущества неожиданности. Хотя с этой игрушкой можно без него обойтись. – Он сделал перед собой крестное знамение электромагнитным оружием. – Крутая пушка! Ее запретили еще до Синтеза. В школе нас учат, что Синтез положил конец войнам, ну, ты понял.

– Как она работает?

– Высушивает нервную систему. Не центральный процессор – он, как правило, оптический, – а сервосистемы, которые управляют псевдомышцами. Что до твоего имплантата, то некоторые нейроконтакты интерфейса могли поджариться, но данные внутри устройства не пострадали.

– Это хорошо. Значит, в моей голове есть все, что нужно.

– И в моей, – добавил Хайдар. – Не забывай, я был там все время и слышал каждое его слово.

Впереди дневной свет прожег во мгле дыру, выхватил контуры кивидинокийских барельефов на стенах коридора.

– Как ты сюда проник? И с какой целью?

– Иван узнал про Индрани, – ответил Хайдар, – но не так, как это сделал Беллармин. Старик услышал всю историю от самой Индрани. Или от меня, что одно и то же.

– Не понимаю.

Пока они перебрасывались репликами, Хайдар успел вырубить еще пару машиновеков. Каждый импульс порождал слабое эхо где-то в мозговой ткани у Серхио.

– Индрани послала меня, – сказал Хайдар, – чтобы представить все в правильном свете. Девять лет набиралась смелости, растила меня. Думаю, отдавала себе отчет, что задача не из легких. Но она доверяла старику. Догадалась, что он ни к чему не причастен, и должна была пообщаться с ним так или иначе, прежде чем он отдаст концы.

Они выскочили из коридора на террасу. Серхио захлестнуло облегчение: орнитоптер стоял на прежнем месте, похожий на муху, залитую расплавленным стеклом.

– Непричастен?

– К тому, что с тобой случилось там, в караване.

Хайдар остановился, чтобы сбросить плащ с клобуком. Под верхней одеждой был облегающий костюм, на его ребристой поверхности сверкали инсигнии клана.

– Все было не совсем так, как ты думаешь. Я знаю. Слышал, о чем ты говорил с Основателем, и не думаю, что ты ему лгал.

Они устремились к орнитоптеру.

– А как на самом деле?

– Катастрофа орнитоптера – не случайность. Ты сам сказал: смерч налетел внезапно. Ну да, смерч и вправду не был запланирован, но ты бы все равно разбился. Кто-то покопался во внутренностях твоей птички.

– Подстроил аварию?

– Не со смертельным исходом, но так, чтобы задержать твое возвращение домой. Ты должен был найти убежище в караване и не устоять перед очарованием сестренки. Сработало тютелька в тютельку.

– На такое способен только человек из Диоцеза.

– Не человек. Машиновек. Они везде, верно? Похоже, мнят себя следующей ступенью эволюции, а орден – удобным орудием, чтобы подчинить человечество. Никто и не заметит, как это произойдет. Индрани полагает, что так они поступают со многими молодыми священниками, только что закончившими семинарию. Расставляют ловушку и смотрят, что получится.

– Они знали.

– Что?

– Другие священники. Они знали, что со мной произошло. Я думал, это потому, что моя легенда шита белыми нитками. Но я никогда не переставал гадать: а не случалось ли с ними чего-то подобного?

– Старый Иван был прав, священник.

– В чем?

– Ты был зеленым юнцом. Правда. Ты не обижайся.

Они добежали до орнитоптера. Серхио откинул колпак кабины и стал лихорадочно прикидывать, хватит ли места на двоих, если потесниться.

– Думаешь, тебе удастся туда заползти? До Викингвилля путь неблизок.

– К счастью, нам нет нужды лететь в такую даль.

Серхио втиснулся в кабину следом за Хайдаром, опустил колпак и вдохнул в миниатюрную машину подобие жизни. Ее крылья зашевелились, застучали друг о друга, затрещали пластинами псевдохитина.

– Давай поговорим без обиняков. – Его пальцы порхали над консолью управления. – Машиновеки расставляют ловушки, дожидаются, когда мы попадемся. Они узнают обо всем через наших духовников – и все время контролируют нас, чтобы никто не смел даже помыслить о противодействии ордену.

– Вроде того.

Они поднялись в воздух.

– Элегантное решение. Циничное, но очень изящное. Вот только без посторонней помощи оно бы не сработало.

– Средства и цели, – вымолвил Хайдар. – Для Индрани это была просто иная форма шантажа. Клан сидел на крючке у симметристов – мы всецело зависели от освященных систем жизнеобеспечения. Кто-то в ордене – кто-то из агентов машиновечества – вступил в контакт с Индрани и дал понять, чего от нее ожидают и что с ней будет в случае провала. Ее семья была бы разорена, а она сама пошла бы по миру.

Тень от орнитоптера на земле уменьшилась. Машина боролась с ветром, пытаясь удержать курс, и каждый взмах крыльев рождал маленькую муаровую радугу.

– Как ты проник в орден?

– Под песками есть заброшенные тоннели, оставшиеся с войн. Некоторые заходят под самый купол. Мы сильный клан. Мы все про них знаем. Особо тщательная маскировка мне и не требовалась. Достаточно было не приближаться к машиновекам.

– Беллармин что-то подозревал.

– Он не мог читать мои мысли так же легко, как это делал с остальными. Конечно, его наверняка одолевало беспокойство: кто этот нахал? Высокопоставленный иерарх, член новой фракции машиновечества? Любой вариант не сулил ему ничего хорошего.