Охота на Странника: Последняя месть (СИ) - Муратова Ульяна

— Полагаться на сплетни нельзя, о нас тоже много какие слухи ходят. Благородный ноблард никогда не будет бить нобларину. Честное слово, дикость какая-то даже говорить о подобном, — нахмурилась Уна. — Такое поведение противоречит элементарной этике, поэтому очень сомнительно, чтобы кто-то из Корвигелей действительно до такого опустился бы. Скорее я поверю в то, что подобные сплетни распускают их недоброжелатели.

Сёстры переглянулись и повернулись к Кайре:

— Так что ты решила?

— Мне нужно время, чтобы всё обдумать и обсудить с Десаром. Он может дать дельную подсказку. Сама я в ближайшее время ни видеться, ни разговаривать с Бреном не хочу. Если вам нужны деньги, то я пришлю столько, сколько смогу, когда получу жалование. В остальном — мне нужно сначала успокоиться, а потом уже что-то решать, а не рубить сгоряча.

— Я, конечно, буду в меньшинстве, но уверена, что Брен не стал бы так реагировать, если бы ты не Блайнера выбрала, Кайра, — укорила Уна. — Можно подумать, других мужчин нет.

— Вот дождёмся момента, когда тебе придётся с кем-то ложиться в постель, тогда и поговорим на тему того, сгодится ли любой или нужен будет только тот самый, единственный, — сердито отрезала Кайра. — Если вы думаете, будто я в восторге от того, что Десар — Блайнер, или специально его выбрала, чтобы всех позлить, то ошибаетесь. Но выбор сделан, и я от него не отступлюсь. Мне жаль, что всё дошло до такого…

Она слезла с кушетки и направилась к выходу, где буквально наткнулась на Десара и от удивления запнулась. Он утянул её за собой и утащил в тупиковую часть коридора, а затем крепко обнял:

— Как ты?

— Плохо. Меня в спину ударил брат.

Десар обнял невесту ещё крепче, чувствуя, как она беззвучно содрогнулась в объятиях. Он не сразу понял, что она плачет, уткнувшись ему в ключицу. Он никогда не видел её плачущей! Руки сами сжались в кулаки, а внутри поднималось сильнейшее, ядовитое бешенство. Теперь он искренне жалел, что не убил Бреура, когда подвернулась возможность. Сломал бы ему шею, а потом оправдывался и вымаливал прощение у Кайры — рано или поздно она бы сдалась.

— Луна моя… Иногда мужчины обрезают женщинам крылья, чтобы те не смели летать слишком высоко. Ведь иначе нужно стараться быть сильнее и умнее, а это сложно. Гораздо проще выглядеть могучим орлом, если твоя орлица не может подняться в воздух. Это подло и мерзко, но это есть. Я обещаю, что никогда так не поступлю. Как бы высоко ты не взлетела, я буду учиться летать выше. А если не получится — буду гордиться хотя бы тем, что ты предпочла меня. Кайра, я понимаю, что тебе больно, но катастрофы не произошло. Твои воспоминания с тобой, у тебя есть прекрасные поддерживающие сёстры, у тебя есть я. А эта рана затянется и отболит.

— У меня теперь дома нет. Я не смогу вернуться в родное поместье…

— Луна моя, у тебя есть мой дом. Если он тебе не понравится, найдём другое место. Купим. Обставим по твоему вкусу. Сделаем большой тренировочный зал. А вместо гостиной — просторную оружейную, ибо нечего к нам в гости таскаться, рассиживаться с чаями и отвлекать нас от важных дел, — Десар уткнулся носом Кайре в ухо и шумно выдохнул, щекоча горячим дыханием. — А друзья и в оружейной посидят, не развалятся. По стенам развесим панно с коллекционными кинжалами, поставим там диван. А напротив — мишени, чтоб прям с него в них ножички кидать.

— Мне нравится, — сквозь слёзы улыбнулась Кайра. — Кто показал худший результат, тот и готовит вечерник в лаборатории, которая у нас будет вместо кухни.

— Вот-вот, — поддержал Десар, утирая слёзы с её лица. — Но сначала нужно пожениться. Я почти на сто процентов уверен, что цвет дивана в мебельной мастерской можно заказать только в присутствии жены, матери или хотя бы сестры.

— И как же ты без дивана живёшь?

— Я приобрёл уже обставленную квартиру. Со шторами. Однажды я их случайно спалил и хотел купить новые. Мне не продали. Сказали, чтобы жена сама пришла, представляешь? Будто если у меня нет жены, я не могу шторы сам выбрать! Это дискриминация мужчин по шторно-диванному признаку. Но ты можешь мною гордиться. Я проявил недюжинные навыки дипломатии и всё же убедил их продать мне шторы. Клянусь, они были такие же. Через неделю пришла супруга владельца здания, чтобы оценить последствия пожара, и сказала, что шторы не подходят и нужно было купить другие.

— И что ты сделал?

— Мужественно живу с этими, потому что на самом деле мне плевать на шторы.

— Ты меня специально дурацкими разговорами о шторах и диванах отвлекаешь?

— А получается? — слегка заискивающе спросил Десар.

— Да. Получается, — выдохнула Кайра, почти успокоившись. — Лучше скажи, что ты делал на крыше?

Он вздохнул и честно признался:

— Не доверял твоему брату, поэтому собирался подслушать и… проконтролировать. Но не успел. К моменту моего появления ритуал шёл уже полным ходом, и я вмешался. Виноватым себя не чувствую, хотя на всякий случай прошу прощения за вмешательство в ваши с Бреном отношения. Готов загладить вину поглаживаниями, поцелуями и тортом.

Кайра вымученно улыбнулась:

— Торт я сейчас всё равно не смогу съесть, так что пойдём сначала поженимся, а потом вернёмся в СИБ и наконец выясним, что случилось с Мелчем и Эрером.

Десар никуда Кайру не отпустил — стиснул в объятиях ещё сильнее и прошептал:

— Это всё чуть позже, а сейчас просто побудь со мной несколько минут.

Второе сектеля. За час до рассвета (46.1)

Кайра

Некоторые девушки едва ли не с детства планируют, какой будет их свадьба. Я о подобном даже не думала. Считала, что надёжно защищена проклятием от участи быть выданной замуж, и никогда не осмеливалась предположить, будто выйду замуж по желанию и по любви. Искренне считала, что такая, как есть, никому не буду нужна.

Но Луноликая освещает в ночи множество путей, и, держа Десара за руку, я от всей души мысленно благодарила её за тот, который она подарила мне. Подняв лицо навстречу лунным лучам, купалась в её свете и думала, что не могло наше с Десаром спасение быть случайным — в нём чувствовалось нежное, невесомое касание любви Гесты к своим детям.

Клятвы, традиционные и древние, звучали в маленьком, окружённом лесом храме особенно интимно. Старенький, сморщенный жрец, кряхтя, спросил:

— Готов ли ты, Десар Блайнер, сын Гесты, перед лицом своей богини взять на себя обязательства за дочь её, Кайрэну Йонас, урождённую Боллар, хранить ей верность до конца своей или её жизни, холить и лелеять, служить ей опорой и поддержкой?

— Да, готов, — уверенно проговорил Десар, улыбаясь.

Он был чудо как хорош с зачёсанными назад вьющимися на кончиках волосами, чётко оттеняющими привлекательное скуластое лицо, и одетый в тёмную шёлковую рубашку, облегающую развитые мускулы. Неужели этот шикарный образчик мужской красоты теперь мой?

— Готова ли ты, Кайрэна Йонас, урождённая Боллар, дочь Гесты, перед лицом своей богини взять на себя заботу о сыне её, Десаре Блайнере, хранить ему верность до конца своей или его жизни, холить и лелеять, служить ему утешением в поражении и вдохновением в победе?

— Да, готова, — столь же уверенно отозвалась я и прижалась виском к виску Десара.

Делать это было не обязательно, но мне хотелось ощутить, как меняется печать, знаменуя начало новой жизни. Сначала заклинание жреца опутало нас обоих, а потом голубыми глазами теперь уже мужа мне улыбалось небо. Моё личное небо.

Небольшой круг свидетелей — едва ли больше пяти десятков приглашённых — неуверенно захлопал, когда свечение заклинания спало, а седой жрец принялся неторопливо вписывать наши фамилии в огромную книгу.

— Унка, детка, подсвети старику, — обратился он к сестре. Та послушно подошла ближе. Светлячка зажёг кто-то другой, но жрец предпочёл этого не замечать. — Последняя строчка осталась… — проскрипел он, почему-то отдавая именно ей наше свидетельство о браке. — Я её для тебя сохраню.