Бургер для неверного мужа, или Попаданка берется за дело (СИ) - Семенкова Даша

Он не понимал. За майонез похвалил и даже предложил сосредоточиться на его производстве – почуял выгоду. Но фастфуд ему принципиально претил, а я не могла рассказать о примере знаменитого Макдональдса. Как из бистро на заправке выросла целая империя.

Наверное, я просто появилась не вовремя. Мир не дорос, все ещё был слишком медленным. Но Цанев таковым способен веками оставаться. Есть ведь другие города, где жизнь кипит.

И в каждом из них – квартал магов. Или один на несколько, если города маленькие, как у нас. Но в целом по стране получается довольно много. Если они общаются...

Рискнув получить очередную порцию недоверия и насмешек, я озвучила свои мысли. Закусочные быстрого питания. Моя картошка и бургеры, приготовленные по единому рецепту, со строжайшим соблюдением технологии. Сначала в магическом квартале, потом в самом Цаневе, а там в Присте и еще где-нибудь... Про все магические кварталы королевства я говорить не осмелилась.

Милош и так расхохотался и заявил, что это одна из самых смелых идей, какую он только слышал. И что если у меня получится, готов на спор выполнить любое мое желание. Все, чего ни попрошу.

45.

В день, когда Лео должен был начать меня рисовать, в моей комнате разгорелся спор. С самого утра, я ещё толком проснуться не успела, а они уже явились. Советнички. И на удивление спелись.

– Помни, сейчас ты должна быть особенно сдержанной и строгой. Недостойно веселиться, пока твой супруг болен и лишен привычных своих радостей, – увещевал ангел. – И тем более не годится кокетничать с другим мужчиной. В вашей ситуации и вовсе бесчестно! Будь с ним холодна. Поменьше улыбайся. Говори лишь по делу.

– Не так уж он и болен, больше капризничает. И вообще, не умер же, с чего вдруг мне изображать вселенскую скорбь!

Демоница расхохоталась. Ангел едва заметно поморщился, но не удостоил ее вниманием. Его ясные голубые глаза не отрываясь смотрели на меня.

Я уже как-то замечала, что он иногда по-особенному смотрит. Если долго выдерживать такой взгляд, в нем будто тонешь. Расслабляешься как в лучах ласкового света и любуешься чистым оттенком глаз и возвышенной красотой этого неземного существа. Хочется забыть, о чем только что говорили, отринуть суетные мысли и...

– Вынуждена признать – в чем-то он прав, – голос демоницы прозвучал резко, словно удар хлыста. Прогоняя морок. – Поменьше любезничай, твой приятель из тех, кто каждый, даже самый невинный знак внимания повернет в свою пользу.

– Тебе он тоже не нравится? – спросила я.

– Нет. Слишком высокого о себе мнения. Вслух отрицает и ад, и рай, изображает просвещенного нигилиста. А у самого в чулане алтарь и целая толпа гипсовых святых.

– Какой кошмар, – поговорила я ехидно. – Но что-то я не пойму. С чего вы взяли, что я собираюсь вешаться на любого мужчину, который попал в поле зрения?

– Потому что слишком легкомысленно относишься к своему браку, – сказал ангел.

– Потому что тебе нужны поклонники, – сказала демоница. – В качестве поклонника в общем-то сгодится любой, чем их больше, тем лучше. Но подпускать ближе можно не каждого, иначе вместо славы светской красотки пойдут грязные слухи. Вот тот налоговый инспектор в качестве любовника идеально подходит.

– Прекрати! – хором воскликнули мы с ангелом.

– И вообще, спасибо за советы, но мне собираться пора. После поговорим.

Выручила ни о чем не подозревавшая Желька. Она меня одевать пришла. Дальнейший разговор стал невозможен, пришлось им раствориться и исчезнуть. А я отправилась навестить Милоша и напомнить, что сегодня у нас гость.

Идее с моим портретом он внезапно обрадовался. Даже возмутился, что не ему первому она в голову пришла. Заявил, что в приличном доме над камином должен висеть портрет хозяйки. И чуть не выхватил подзатыльник, добавив, что умелый художник сможет изобразить меня хорошенькой.

Он настоял, чтобы я сначала ему показалась в том виде, в каком собираюсь позировать.

– Неужели обнаженной? Но я стесняюсь, – попыталась ответить с серьезным лицом, но Милош шутку не оценил.

– Если рискнешь – клянусь, я повешу такую картину в холле, прямо напротив двери. Но выбранная тобой одежда может оказаться ещё более неприличной, вот чего я боюсь.

– Вообще-то я собиралась устроить сюрприз. Но раз так... Раз я и моя одежда кажемся тебе настолько неприличными, значит, нам в принципе не место в твоём доме.

Милош велел не горячиться. Сказал, что всего лишь хочет, чтобы цветовая гамма картины красиво вписалась в интерьер. Но я уже обиделась, упёрлась и ничего ему демонстрировать не стала. Хочешь – вешай, не хочешь – найду для нее другое место.

Когда Лео пришел и узнал, почему Милош дуется, высказался однозначно и категорично:

– Это не ей нужно подбирать платье под гостиную, дружище. А гостиную переделывать под ее портрет.

Из-за вынужденной потребности в полумраке Милош к нам не выходил. С приятелем они пообщались до и после. А пока художник работал, мы оставались наедине.

Мой тщательно подобранный образ он совершенно нахально высмеял. То синее платье, которое понравилось нам с Желькой, и тяжёлое драгоценное ожерелье, и высокую пышную прическу, и подкрашенные чуть поярче веки.

– Вы для всего этого слишком молоды, азорра, – выдал Лео. – Но лет через пятнадцать вам будет очень к лицу.

– Лет через пятнадцать такого уже носить не будут. А призрачный образ, о котором вы когда-то говорили, мне не нравится.

– Он бы и не подошёл этому дому. Здесь слишком много солнца и воздуха, надо что-то другое. Но не это, – он скользнул взглядом по моему ожерелью. Или всё-таки по декольте? – Что-то лёгкое, светлое. Голубое, если любите подобные цвета. И желательно без украшений, они будут отвлекать. Пусть ваше лицо останется самым ярким, что есть на картине.

– Мое? Ярким? – рассмеялась я.

Но спорить не стала. Отправилась переодеваться в нечто более подходящее по его мнению, оставив Лео ещё немного поболтать с Милошем.

Новый образ художник одобрил. Только прическу немного поправил, придав ей более естественный вид. Неторопливо прошёлся по саду – мы с дворецким, торжественно, будто трон, несущим плетёное кресло, молча наблюдали, боясь помешать. Наконец усадил меня возле куста чайных роз, в полутени, и объяснил, какую принять позу.

– Не смотрите прямо на меня. Пусть взгляд будет направлен в пространство, и слегка улыбайтесь... Нет. Не улыбайтесь, а дайте намек на улыбку. Словно задумались о чем-то приятном.

– Так?

– Да-да! Только расслабьтесь. Держитесь естественно. Вам удобно? Или такая поза для вас непривычна?

Да нет вроде бы. Сидела я вполне обычно. Наверное, вздумай почитать книжку в саду, примерно так бы и села. Но когда велят сохранять это положение, не меняя, долгое время, сразу кажется жутко неудобно.

– Ничего, терпимо. Вот только не уверена, что сумею часами изображать задумчивый вид.

– Необязательно все время, я скажу, когда потребуется, – успокоил Лео. – Но пока что изображайте, а лучше пусть оно получится само. Помечтайте о чем-нибудь. У вас ведь есть мечта?

– А у вас? – ответила вопросом на вопрос, чтобы поддержать беседу.

Мне ещё ни разу не доводилось бывать натурщицей. И сейчас, наблюдая, как художник раскладывает свои принадлежности и придирчиво осматривает холст, я нервничала.

– Нет-нет, не сейчас. Я должен настроиться. Простите, но сегодня не смогу развлечь вас беседой, моя прекрасная азорра.

– Да, конечно. Как вам удобно, – вежливо произнесла я и поспешно умолкла.

Так даже проще. Этого гостя не придется чем-то занимать, он уже занят. Погрузился в работу и, казалось, перестал замечать все вокруг. А я боялась лишний раз вздохнуть. Словно любое неосторожное движение разрушило бы особую связь между нами, когда остались только я, художник и картина.

Он смотрел на меня максимально сосредоточенным взглядом, с откровенным вниманием. Но сейчас оно не смущало. Он видел не меня, а некий образ, тот, который хотел воплотить на холсте.