Сын серой смерти (СИ) - Веден

Чем дольше Теаган говорил, тем сильнее бледнел ректор, пока его лицо не приобрело нездоровый землистый оттенок.

— Но я… Нет… Что вы такое говорите! Конечно же я не… не предавал человечество! — забормотал он, едва Теаган замолчал.

— И сейчас мы это подтвердим или опровергнем, — и Теаган кивнул Брату Вопрошающему: — Начинайте.

— Н-нет! — ректор дернул головой. — Я не позволю, не позволю…

Интересно, сколько у Брата Вопрошающего было камней? И сколько у ректора? Вряд ли во главе Академии стоял слабый маг. Из рассказанной мне теории я знал, что магическая сила того, кто проводит допрос, очень важна — слабый маг просто не сможет продавить сильного. Вернее, сможет, но только если сильный не будет сопротивляться и ставить ментальные барьеры.

Теаган нахмурился, камень в кольце у него на пальце начал слабо светиться, и мне вспомнилось, что таким вот образом, своей магией, его наставник поддерживал Семареса, когда тот проводил ментальный допрос императорского советника. Но ректор был определенно намного слабее Райхана Сироты, поскольку уже этой начальной поддержки от Теагана Вопрошающему хватило.

— Я прошел все барьеры, — сообщил он. — Можете задавать вопросы, светлейший.

Теаган кивнул ему и посмотрел на ректора.

— Дан Корнель, кто распорядился сделать так, чтобы студенты проваливали экзамены?

Тот содрогнулся всем телом — явно в попытке скинуть удавку ментального давления — и ответил:

— Это был мой приказ.

— Причина?

— Чтобы отправить их на Границы, естественно.

— То есть вы, дан Корнель, признаете, что намеренно желали уничтожить сотни будущих боевых магов и тем ослабить Империю?

— Плевать мне было, подохнут они там или нет! — сказал тот резко.

Ага, такое из теории я тоже помнил — некоторые люди при допросе теряли все эмоции и начинали отвечать на вопросы пустым мертвым голосом, а вот другие могли выплескивать чувства, которые прежде держали спрятанными. — И на Империю мне тоже плевать! Ослабнет она там, не ослабнет. Мое дело заботиться о процветании Академии — и о своем собственном.

— Кто еще из преподавателей Академии знал о вашем плане отправить молодых магов на верную смерть? — ровным тоном спросил Теаган.

— Да все знали! А кто не знал, тот догадывался. Всем было всё равно!

— Какова была причина вашего желания избавиться от этих студентов?

Ректор скривился.

— Деньги, естественно. С их появлением Академия почти перестала приносить доход. Я планировал оставить сто семьдесят человек — из хороших семей, со связями. Остальным тут делать нечего!

— И вы были уверены, что это вам сойдет с рук и никто не вмешается?

— Да.

— Откуда пришла такая уверенность?

Ректор, казалось, смирившийся с допросом, вновь резко дернулся, его лицо исказилось в болезненной гримасе — он явно опять пытался сопротивляться.

— Н-не… — выдавил он. — Н-не…

Камень в кольце Теагана начал гореть чуть ярче.

— Он! Он мне пообещал! — выкрикнул ректор.

— Кто «он»?

— Н-нельзя… Н-не могу… — ректор схватил себя за ворот рубашки и рванул так, что отлетели пуговицы.

Теаган нахмурился и вопросительно посмотрел на Брата Вопрошающего, но тот вряд ли заметил — все его внимание было сосредоточено на объекте допроса.

— Им… Агхх… Им… — прохрипел ректор и тут изо рта у него хлынула кровь. Он вцепился руками в стол, будто пытаясь подняться, а потом его глаза закатились и он обмяк. И только изо рта продолжала идти кровавая пена.

Один из Достойных Братьев, целитель, подбежал к нему и прижал одну руку к шее, а другой начал торопливо выводить в воздухе руны, но уже десять секунд спустя прекратил и посмотрел на Теагана.

— Он мертв, светлейший.

— Причина? — резко спросил Теаган.

— Множественные разрывы сосудов внутренних органов.

— Отчего такое могло произойти?

— Не знаю, светлейший, надо изучить тело. Но одно могу сказать точно — это не результат ошибки в ментальном допросе, поскольку в мозгу повреждений нет.

После слов целителя наступило молчание — мы все лишь смотрели на неожиданно получившийся свежий труп.

Глава 23

— Ты был прав, Теаган, — сказал я, первым нарушив тишину, — тут оказалась не обычная жадность, а заговор.

— Который вырос из этой жадности, — пробормотал Теаган и повернулся к декану.

Господин Ронцо выглядел сейчас почти таким же бледным, как и ректор перед смертью, и стоял, настолько плотно прижавшись к стене, будто хотел вдавиться в нее и исчезнуть. Глаза его были широко открыты, а взгляд — прикован к мертвому телу.

— Желаете нам что-нибудь добровольно рассказать, господин Ронцо? — спросил его Теаган, и декан, вздрогнув, очнулся.

— Я не предавал человечество, — выговорил он с трудом, потом умоляюще посмотрел на меня: — Господин аль-Ифрит, вы способны определить правду! Вы же видите, что я не лгу?

— Вы верите, что не предавали, — сказал я. — Но вы знали о планах ректора отправить несколько сотен молодых магов на смерть. Верно?

Декан судорожно сглотнул.

— Они… не обязательно погибли бы.

— То есть вы знали, — я кивнул. — Может быть, вы знали и личность таинственного покровителя, на чью защиту ректор так рассчитывал?

— Нет! И мне даже в голову не приходило, что внутреннее дело Академии могут счесть преступлением! Экзамены проводятся дважды в год, и слабых студентов всегда отчисляют…

Я посмотрел на него с любопытством. Да, декан не врал. Он действительно прежде думал, что подобное опосредованное массовое убийство — всего лишь внутреннее дело Академии. И только сейчас осознал серьезность ситуации.

— Как понимаю, большинство преподавателей Академии рассуждали так же, как и вы? — Теаган вопросительно взглянул на декана, и тот торопливо кивнул.

— Да, светлейший. Думаю, что да. Никто никогда не вмешивался в дела Академии… По крайней мере, этого ни разу не происходило на моей памяти, то есть за последние тридцать лет.

— Ну что ж, — Теаган встал со своего места. — От имени Церкви Пресветлой Хеймы, как второй пред ее сияющим престолом, объявляю, что Академия Всех Стихий временно переходит под прямое церковное управление.

— Нужно допросить жену… то есть вдову ректора, — сказал я. — Прямо сейчас. А перед этим перекрыть все выходы из дома, чтобы никто не смог ни сбежать, ни предупредить возможных сообщников дана Корнеля. И да, тут еще могут быть почтовые големы — не хотелось бы, чтобы ситуация с арестом главы Шен повторилась.

— Вдову ректора? Полагаешь, она что-то знает? — задумчиво спросил Теаган.

— Она слишком нервничала, — сказал я. — И боялась.

— Ну что ж, — Теаган кивнул Достойным Братьям. — Вы слышали господина Рейна. Выполняйте.

Гонджи сделал знак рукой, и половина охраны тут же двинулась к выходу.

— Что касается вас, господин Ронцо, — продолжил Теаган, — то вы отправитесь на полноценный допрос в Обитель. У брата Деже и без вас тут будет полно работы. Надеюсь, вы не собираетесь сопротивляться аресту?

— Н-нет… Я… я верен Пресветлой Хейме.

Один из Братьев молча надел на него браслеты, блокирующие магию, и повел из комнаты.

— Минутку, — сказал я, останавливая Брата. — Господин Ронцо, о чем вы беседовали с ректором, когда мы пришли?

— О том, как переправлять бывших студентов на Границы, — ответил тот неровным тоном. — Академия отвечала и за их сопровождение, и за размещение в пути, и… и я должен сказать, я не ожидал, что число окажется таким большим…

— Вы заметили что-нибудь необычное в словах ректора?

Декан задумался.

— Он был слишком хорошо осведомлен обо всех особенностях императорских трактов, идущих от столицы до Верской и до Арамасской Границ. Будто он сам по ним много раз ездил…

— Благодарю, — я махнул стражнику рукой, и декана увели.

Мы с Теаганом тоже покинули кабинет, оставив там пару Братьев — им было приказано всё обыскать, откладывая любые бумаги, которые могли хоть как-то указывать на заговор, и, в целом, всё, что казалось подозрительным, ну и заодно охранять тело ректора. Его, как я понял, в Обитель везти не собирались — у ордена Сотворяющих имелось специальное помещение в Ремесленной Слободе, где изучали тела людей, умерших от ядов, проклятий или болезней.