Истинная на сдачу, дракон в комплекте (СИ) - Калиновская Ника

— Спасибо, — сказал я, как только телега остановилась, а Орлин молча протянул мужчине пару медяков за работу. Возничий кивнул с благодарностью, а когда мы уже подошли к калитке, женщина вдруг окликнула нас:

— Я ваших птенцов покормила. Цыплята бодрые, а гусята — такие смешные, клювами пищат, воды ищут. Им бы загончик, с травкой, да прудик хоть совсем небольшой, — она говорила об этом так, будто речь шла о самом обычном домашнем скоте.

Я остановился, удивлённо глядя на крестьянку. Ни слова про дракона. Ни удивления, ни страха. Она словно и вовсе не видела чешуйчатого гиганта, что обитал в дальнем крыле двора. Просто говорила о гусятах и цыплятах, будто в поместье ничего необычного не происходит.

— Спасибо за заботу, — тихо сказал я и достал из кармана ещё один медяк. Женщина замотала головой, но я всё же вложил монету ей в ладонь.

— На сладости малышу, — добавил я.

Она только кивнула и снова посмотрела на нас своим уставшим, спокойным взглядом — таким, будто драконы, магия и чужаки были для неё обычной частью дня. Странно. Даже слишком спокойно.

Мы с Орлином даже не обменялись словами — просто бросились к дровнику, точно по команде. Внутри, в темноте, сразу заметили шевеление: крошечные фигурки сонно шевелились в соломе, кто-то из них посапывал, кто-то тихо попискивал во сне. Но дракона... не было видно.

— Где он? — выдохнул я, вглядываясь в полумрак. Напрягаясь, различал только кучку спящих малышей.

Не теряя времени, я развернулся и почти бегом бросился в особняк. На кухне схватил свечу, коробок со спичками, обратно выбежал на улицу. Пальцы дрожали от напряжения, сера срывалась, пока я судорожно чиркал спичками по коробку.

Наконец, огонёк вспыхнул, пламя тронуло фитиль, и тусклый свет осветил дровник. Я приподнял свечу, осматривая пол... и замер. Пусто. Ни следа большого чешуйчатого тела.

— Неужели сбежал? — пронеслось в голове, и я резко повернулся, глядя по сторонам, словно надеясь разглядеть силуэт в темноте.

И тут сверху послышался хруст — будто кто-то нечаянно надавил на старую доску. Я вскинул голову и приподнял свечу выше. С потолочных балок на меня в упор смотрели два янтарных глаза, поблёскивающих в свете пламени. Дракон.

Он затаился, забравшись на старые перекладины под самой крышей. Притаился, будто испугался чужих запахов и голосов. Наверное, так и было — малыш, скорее всего, не понял кто эти люди и решил спрятаться. Может, даже ждал, что придут с вилами и факелами...

— Сейчас я принесу тебе поесть, — спокойно сказал Орлин, стоявший за моей спиной. Похоже, он тоже понял, что происходит, и как всегда, чуть раньше меня.

В дом мы попали только после того, как накормили нашего главного конспиратора. Драконёнок, видимо, решил, что скрытность — лучшая защита, и оттого весь день провёл на балках дровника, не издавая ни звука. Надо же... додумался спрятаться от крестьянки, чтобы не вызывать паники. Или, может, просто знал, что не время показываться на глаза. Умный зверь.

Пока он ел, торопливо заглатывая кашу и редкие куски мяса в ней, вытягивал шею, вертел головой, будто кого-то выискивал. Глаза у него снова метнулись к двери, и я понял, кого он ищет. Александру.

— Мы её скоро вернём, — пообещал, сам не зная, кому именно говорил: ему или себе.

А когда чешуйчатый наконец наелся и устроился рядом с малышнёй, мы аккуратно прикрыли за ним дровник и вернулись в особняк. Внутри было прохладно, немного пусто, но по-домашнему спокойно. Орлин не стал тянуть — сразу направился на кухню и начал рыться в запасах. Порезал хлеб, вынул оставшиеся куски вяленого мяса, натёр немного сыра.

— С таким количеством ртов нам этих припасов надолго не хватит, — проворчал он, расставляя на столе нехитрую еду. — Завтра первым делом нужно будет подумать о продовольствии. Или пойду сам травы собирать. С корнями, ветками и комарами в придачу.

Он ворчал, но всё делал быстро и уверенно. А я тем временем сел за стол, греясь в тепле кухни, и чувствовал, как напряжение чуть отпустило. Александра жива. Драконёнок на месте. Мы дома.

Но моя мнимая расслабленность длилась недолго. Всё изменилось, как только Орлин, наконец, заговорил о деле. Старик весь день хранил молчание — видимо, не хотел обсуждать истинную цель наших визитов при постороннем, особенно при возничем. Да и разговоры при чужих могли обернуться лишними вопросами — а нам сейчас меньше всего нужны были слухи.

— Вам удалось что-то собрать? — спросил он тихо, но в голосе прозвучала настороженность. Старик как будто знал: что-то я утаил.

Я откинулся на спинку стула, провёл рукой по лицу — усталость всё же брала своё.

— Да, — выдохнул, стараясь говорить спокойно. — Потребовал у барона три серебряных — и Рауди их отдал.

Орлин хмыкнул, качая головой.

— Вот же скряга, — буркнул недовольно. — Такая работа как минимум золотого стоит…

Он скосил на меня взгляд, и я уловил в нём не столько осуждение, сколько привычную обеспокоенность. Мой собеседник считал, что за подобные вылазки нужно брать дорого — хотя бы ради принципа. А мне было всё равно. Сейчас важнее было не золото, а сам факт — хоть что-то удалось вытянуть.

— А что с маркизой? — старик прищурился, будто стараясь заранее угадать ответ. — Она одолжила вам средства?

Я на миг замешкался, чувствуя, как внутри нехотя поднимается тревога. И тут же ощутил пальцы левой руки машинально застучали по колену. Пришлось заставить себя остановиться. Всё уже решено.

— Да. Но это не совсем долг, — произнёс наконец. — Пятнадцать серебряных я получил… авансом. И ещё кое-что. Мы заключили сделку по травам.

— Сделку по травам? — переспросил Орлин, и я кивнул как можно спокойнее, будто всё происходящее — дело обыденное, почти скучное.

Мой помощник нахмурился, видимо, пытаясь осмыслить, о каких именно травах идёт речь.

— Но… какие именно травы? Вы ведь не нанялись на простую заготовку полевых растений? Хотя, за такую работу столько не платят… — продолжал размышлять вслух старик. — Но тогда получается… — кажется, в его взгляде промелькнуло что-то опасно близкое к истине.

Лицо застыло. Орлин медленно выпрямился, отодвигая кружку в сторону, и теперь смотрел на меня почти в упор, в глазах — тревога, граничащая с гневом.

— Только не говорите мне, что маркиза жаждет получить… особые травы. Те, что идут в состав благородных смесей.

Он не произнёс вслух название — возможно, даже боялся это сделать. Но я знал, о чём речь: о душистых, прихотливых растениях, что росли исключительно в тени скальных стен, среди упрямого мха и острых ветров. Из них варили изысканный чай — мягкий, обволакивающий, с тонкими сладковатыми нотками и лёгким цветочным послевкусием, столь любимый в дворянских домах. Но росли эти травы в глубинах Чертополосского ущелья, куда лезть было... откровенно говоря, неразумно.

— Она хочет их, — подтвердил я, не встречаясь взглядом со своим старым слугой. — Это будет долгосрочная сделка, которая поможет нам не только вызволить Александру, но еще и поправить наше финансовое положение.

Молчание повисло вязкое, тягучее. Я почти чувствовал, как Орлин мысленно перебирает варианты — и отвергает их один за другим.

— Прекрасно, — хрипло выдохнул он, сев обратно. — Значит, вы подписались на самоубийство ради пятнадцати серебряных?

И всё же в его голосе звучало не только раздражение — но и беспокойство. Может, даже страх за меня.

— Не совсем, — выдохнул я, стараясь говорить спокойно. — За каждый килограмм я буду получать две монеты. Но как только поставки наладятся, мы заключим более выгодную сделку.

Не знаю, кого я в этот момент больше пытался убедить — Орлина… или самого себя.

— Если вы, разумеется, доживёте до того времени, — отрезал он резко, без малейших попыток смягчить очевидное. Я опустил взгляд. А старик, напротив, поднялся, словно не в силах больше сидеть спокойно, и начал мерить комнату шагами. — Вам было мало последнего «путешествия»? Мало встречи с ржанниками? — голос моего собеседника срывался, а в жестах прорывалась едва сдерживаемая тревога. — А если в следующий раз вам повезёт меньше? Что тогда?