Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич

— Ну, так и надо у него их купить! — не выдержал Малышев.

— Продавать свои акции Говоров не собирается, так как надеется, что они резко возрастут в цене! — дочитал Фёдоров и закрыл папку.

Малышев встал, тяжело подошел к аквариуму, постучал по стеклу, будто подавал рыбам какой-то сигнал, высыпал в воду немного корма, наклонился, будто разговаривал с гуппи и вуалехвостками.

— А он не такой уж и лох, — не поворачиваясь к коллегам, сказал генеральный директор. — Все правильно рассчитал, все подготовил. Причем занялся этим давно, а не сейчас, когда все кинулись… Что будем делать?

Вайс снял очки, нервно протер и водрузил обратно на нос.

— А что делать? Раз он такой умный и все просчитал… И раз не хочет продавать…

Фёдоров зло погрозил ему пальцем:

— Опять дрожишь? Опять бежишь? Ты же меня посылал в народ! Я свое дело сделал! А теперь ты придумай, как эти акции получить!

— Откуда я знаю, — Вайс принялся снова протирать и без того чистые очки. — Я никогда не занимался такими делами.

— Значит, ты опять в стороне, а я опять в бороне? — напирал Ураган.

— Забудьте вы эти блатные поговорки, — слабо защищался Вайс. Но было видно, что он растерян.

— А я знаю! — продолжал издеваться Фёдоров. — Слыхал присказку: «Ему покажешь острый нож — и делай с ним что хошь…»

— Не слыхал, я в тюрьме не сидел…

— А зря! Впрочем, еще успеешь… Если не застрелят!

— Типун тебе на язык!

Малышев закончил разговаривать с рыбами и повернулся.

— Хватит собачиться! Значит, так, Николай, с учетом его характеристик надо провести подготовительную работу. Оказать уважение, восстановить его инженером-электриком или даже каким-нибудь руководителем типа начальника аварийной группы. Раз он благодарный, это расположит его к нам, смягчит бескомпромиссность… А потом надо дать хорошую цену. Очень хорошую. Чтобы он почувствовал преимущества этой сделки. Как думаешь?

Глядя в сторону, Фёдоров кивнул.

— Это будет план «Б».

— И в чем он состоит?

— Это продолжение поговорки. «Ему покажешь медный грош — и, опять же, делай с ним, что хошь…»

— Ну, ты действительно забывай эти пословицы.

— Ладно, — усмехнулся коммерческий директор. — Но, скорее всего, первый вариант сработает!

Веселье было в разгаре. В большом зале мигали разноцветные лампы, гремела музыка, рваные ритмы рока из огромных усилителей били по ушам, бармен только и успевал наливать. Аляска и Жетон сидели на высоких табуретах, слегка прикрыв наготу небрежно обмотанными вокруг чресел простынями, и пили водку. Между ними, обнимая бойцов за мощные плечи, стояла крашеная блондинка, на которой не было даже простыни. Она пила шампанское. Впрочем, водку и текилу она тоже пила.

— Гля, мы как эти… — перекрикивая музыку, сказал Жетон и пощелкал пальцами, подбирая слово. — Ну, в Древнем Риме…

— Гладиаторы? — наклонившись и приставив волосатую ручищу к уху, спросил Аляска.

— Нет, эти… — Он опять щелкал пальцами, но нужное слово не вспоминалось.

— Короче, Склифосовский, хватит умничать! — пританцовывая, сказала блондинка. — Лучше подсади меня!

С помощью кавалеров она вскарабкалась на стойку и принялась выделывать кренделя на гладком пластике. Бармен поспешно убрал бутылки и неодобрительно смотрел, как черная поверхность покрывается отпечатками ее ступней.

Олег Сергеевич, не сняв даже пиджака, развалился на диване и смотрел, как девчонка крутила задом, приседала, вскидывала ноги, а бойцы с гоготом тыкали в нее пальцами, целясь, очевидно, в определенные места. Девчонка визжала. Олег не помнил, как ее звали. То ли Кристина, то ли Алина, то ли Элеонора… Да и какая разница? Главное, верные телохранители отрываются по полной программе. Остальные пацаны с тремя ее подружками плескались в бассейне, парились и веселились иными способами по своему разумению. Только Веник мрачный сидел у двери в штанах и с ПП-90 на коленях. Его надо будет сменить, так же как и двоих с улицы.

— Чего скучаешь, Сергеич? — наклонившись к самому уху шефа, спросил Штанга, с трудом перекрикивая музыку. Штанга тоже был голый, красный, исхлестанный веником и в засосах. Значит, свою порцию удовольствий он уже получил.

— Надень штаны и смени Веника! — приказал Канаев, пропустив вопрос мимо ушей.

У него не было настроения раздеваться и смешиваться с рядовыми быками, к тому же при себе у него был плоский и достаточно редкий ПСМ, [16] который он никогда никому не передавал и не оставлял без присмотра. А париться или бултыхаться в бассейне с оружием мог только конченый безответственный отморозок, к тому же пьяный и обкуренный. И еще, самое главное: у него было неприятное предчувствие, какая-то непонятная тревога, для причин которой вроде бы и не было оснований, но своей интуиции он доверял полностью, может, поэтому и был жив до сих пор.

Штанга сел у двери, а радостный Веник подбежал к стойке, жестами потребовал водки и схватил безымянную девушку за промежность. Он ни о чем не беспокоился и никаких предчувствий не ощущал, как, впрочем, и его сотоварищи. Потому они всегда были в тонусе и всегда хотели жрать, пить, получать деньги и трахаться. Правда, и жили, как правило, недолго. Но бурно и весело, если в такой жизни находится место веселью.

Выпив стакан, Веник шлепнул блондинку по заду и бросился в бассейновый зал, спеша наверстать неполученные удовольствия.

Сквозь глухие удары низких басов прорвался еще один, такой же, но выпавший из ритма. Что это? Канаев взглянул на часы. В мигающем полумраке с трудом рассмотрел стрелки. Почти десять. Медленно тянется время… Его раздражало это животное времяпрепровождение. И весело гогочущие голые туши, и привычно визжащие, готовые на все девчонки, и дикий рев двадцативаттных колонок, и смена красного, синего, зеленого цветов… Может, забрать Аляску и уехать? Он уже вроде как отметился в общем веселье, выпил с пацанами по рюмке, сказал им добрые слова, выдал премии… Можно с чистой совестью дергать отсюда… Но где Аляска?

У стойки остался только Жетон, который посадил блондинку на колени и проводил углубленные исследования ее анатомического строения. А бармен, брезгливо морщась, тер тряпкой стойку, изредка, для дезинфекции, сбрызгивая ее водкой.

Олег Сергеевич встал и прошел в соседний зал.

В голубом бассейне плавали Раздрай, Клоп и две девицы, еще одну Веник разложил прямо на кафельном полу и неутомимо обрабатывал в разных позициях. Олег Сергеевич прошел к парилке и в дверях столкнулся с Аляской. Его огромная туша была покрыта красными пятнами, к ногам прилипли листья веника, на глаза надвинута мокрая войлочная шапка, чтоб голова не перегревалась.

— Зайди, Сергеич! — предложил он. — Там такой банщик, чуть кожу не содрал!

— Собирайся, — сказал Канаев. — Поехали!

Если Аляска и расстроился, то виду не подал.

— Есть, шеф!

И в это время громкую музыку перекрыл оглушительный взрыв в бассейновом зале.

Филат, Монгол и Слон ворвались в «Горячую избу», как орда кочевников в предательски открытые ворота осажденной крепости. Ориентируясь на рев музыки, они спустились в цокольный этаж, подбежали к полированной двери, Филат распахнул ее настежь.

Выставив автомат, Монгол запрыгнул в разноцветно мигающий полумрак и почти наткнулся на Штангу, который с интересом рассматривал, как Жетон кувыркается на кожаном диване с безымянной блондинкой.

— Переверни ее, переверни! — крикнул Штанга, но не смог перекричать музыку.

Краем глаза он заметил какое-то движение, повернул голову и увидел незнакомого здоровяка с круглым лицом и узкими глазами. Откуда он взялся?! И почему у него автомат? Неужели это нападение?! Нет, так не бывает! С другими может быть, но не с ним!!! У него же пушка под рукой, на коленях, вот она!!!

На срезе ствола замигали короткие огоньки, явно не вписываясь в рваный ритм цветомузыки, отверстие ствола расширилось, как черная дыра, поглотив и Штангу, и Жетона с девчонкой, и весь зал. Пистолет-пулемет хотя и лежал на коленях, но помочь не смог: Монгол прострочил Штангу наискось — от правого плеча к левому бедру, как самурай, выполнивший мечом сложный удар «Полет ласточки», разваливающий человека пополам. Но Штанга не распался, а просто свалился на пол бесформенной горой некогда тренированного, но заросшего жиром мяса.