Воля Небес (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Бывший узник всё яростнее обрушивает на меня потоки ветра. Чешуя, дарованная Крагами, начинает трескаться, но регенерация пока справляется с повреждениями. Гигантские древесные копья устремляются в небеса.

Яогуай посылает им воздушные вихри наперерез. Большинство стволов разлетается в щепки, не выдержав напора стихии, но моя атака куда изощрённее, чем может показаться на первый взгляд. Расколотые снаряды хоть и распадаются на множество мелких осколков, но продолжают яростный полёт, градом осыпая брюхо парящего врага. Они же прикрывают немногие уцелевшие стволы. Те впиваются в плоть Мин-Ши, и долину сотрясает полный боли рёв.

В ответ ветер, высвобождённый яогуаем, обрушивается на лес, за мгновения сравнивая с землёй целые участки. Однако упрямая растительность, подпитываемая моей силой, вновь устремляется ввысь. Так траву год за годом прибивают к земле шторма, но она всегда упрямо поднимает голову наперекор воле Небес.

Мин-Ши запредельно широко распахивает пасть, втягивая в себя потоки Ки с невероятной скоростью. Он буквально иссушает ближайшие окрестности, ещё сильнее нарушая гармонию долины. Теперь становится очевидно, кто здесь истинный кровосос. Тактика обвинить противника в своих собственных грехах часто используется теми, для кого честь и добродетель пустой звук.

Наша схватка всё это время была лишь отвлекающим манёвром. Пока Мин-Ши парил в небесах, выкачивая энергию из окружения, он не замечал, как Наоки исподволь меняла течение водной Ки. Она готовила свою технику, держась в тени.

Чувствую — момент настал! Изумрудные Длани Асуры пробуждаются в ответ на мой зов. Больше не ограничиваюсь обстрелом — гигантские руки хватают стволы деревьев, превращая их в снаряды и швыряя в небо.

Яогуай яростно кружит в вышине. Пытается достать меня воздушными потоками, но я больше не облегчаю ему задачу. В какой-то миг мы оба ощущаем, как сгущается давление. Воздух становится тяжёлым, а поле битвы накрывает зловещая тень — это формируются чёрные, как смоль тучи.

Никогда прежде я не видел стихию, полную такой ярости. В этой технике будто отразилась вся горечь от предательства, что испытала Наоки. Прекрасно её понимаю. История о заболевшей дочери и отце, который всеми силами пытался её исцелить тронула и моё сердце. И, увы, закрыла от меня истину за пеленой лжи.

Настолько же она стала сильна!.. Я не могу сдержать одобрительной улыбки. Обычно вода питает деревья — не наоборот, но наш союз явно пошёл красавице во благо.

Грозовой фронт прорезают вспышки молний. Гром сотрясает округу. Один из разрядов чуть не опаляет хвост Мин-Ши. Яогуай мечется, ища путь к отступлению — Небеса перестали быть для него надёжным убежищем. Снизу по брюху бьют мои остро отточенные снаряды. Будучи брошенными Изумрудными Дланями Асуры, они обрели небывалую прочность.

И всё же истинную угрозу несёт в себе сам дождь. Он обрушивается с небес сплошной, практически непроницаемой стеной. Потоки воды затапливают поле боя и прибивают крылья могучего облачного змея к земле.

Мин-Ши пытается сопротивляться, но внизу его с готовностью встречаю я, не давая в полной мере перенаправить своё внимание. Так выродок и мечется, зажатый между молотом и наковальней.

Он вновь разверзает пасть, намереваясь поглотить ещё больше Ки, защититься хоть как-то от шквала атак. Бесполезно.

Водяные струи обрушиваются на Мин-Ш со всех сторон. Нескончаемые потоки затапливают всё вокруг, превращая лес в бурлящее море. Гигантский змей беспомощно барахтается в бушующих волнах, а мои растения опутывают его, не давая вырваться из водяного плена.

Чтобы самому избежать этой напасти, я одним мощным прыжком взлетаю на крону ближайшего дерева. Отсюда открывается вид на полузатопленную рощу и поверженного яогуая в её центре. Техника Наоки безжалостна лишь к одному существу в долине — к тому, кто предал её доверие. Только Мин-Ши ощущает на себе всю ярость водной стихии. В то же время мои побеги купаются в потоках, жадно впитывая силу. Так проявляется любовь Наоки ко мне.

На поверхности бушующего водоворота вздымаются огромные волны, но прямо от дерева, на котором я стою, к морде Мин-Ши протягивается ледяная дорожка, похожая на горку. Не теряя ни секунды, я прыгаю на неё и скольжу вперёд. Древесная Ки окутывает меня защитным коконом, позволяя стремительно преодолевать водную гладь.

Однако я не единственный, кто жаждет поквитаться с врагом. Наоки тоже мчится к змею, рассекая волны клинком в своих руках, словно разъярённая морская богиня. Я кожей ощущаю исходящую от неё бурю эмоций. Никогда прежде не видел свою возлюбленную в такой ярости. Видно, ложь этого яогуая, цинично сыгравшего на её добрых чувствах, пробудила в ней настоящий гнев.

Мы с Наоки оказываемся возле морды гигантского змея почти одновременно, когда в наше сознание врываются его мольбы:

— Прошу, пощадите! Я поведаю вам всю правду!

Для верности дважды приложив противника так, что его морда мотается из стороны в сторону, я сдерживаю свой гнев.

Эмоции Наоки вспыхивают с новой силой, но она также берёт себя в руки. Наши техники постепенно успокаиваются, и окрестности приходят в порядок. Земля жадно впитывает воду, а излишки стекают в близлежащие водоёмы.

Моя Ки помогает растениям восстановиться почти до прежнего состояния, не считая небольшого участка, где теперь лежит Мин-Ши, окутанный моей древесной техникой и местами покрытый прочной ледяной коркой.

— Говори, — Наоки подносит меч, подаренный Ферроном, к гигантскому голубому глазу. Её голос звенит от напряжения. — Хватит лжи! Ты, могучее и древнее создание, которому следовало бы обладать мудростью, почему опустился до обмана? Зачем придумал эту сказку про дочь?

Я кладу руку ей на плечо, безмолвно поддерживая. Она делает глубокий вдох и отступает на шаг. Я тут же усиливаю давление корней. Они оплетают отросшие крылья яогуая, угрожающе скрипя.

— Вздумаешь лгать, второго шанса не будет, — мой голос спокоен, но в нём сквозит неумолимая твёрдость.

— Про дочь — это не враньё! — нечеловеческий голос дрожит в нашем сознании, передавая вполне понятные эмоции — страх. — Просто… я спас дочь уже давно, но…

Перед нашим внутренним взором вновь встают картины прошлого: изувеченный воздушный змей — его дочь — начинает восстанавливаться, получив лекарство.

— И цветок… Он тоже был, клянусь! — торопливо добавляет Мин-Ши. — Только найти его мне помогла…

Видение меняется. Теперь мы видим прекрасную деву в лёгких шелках. Сакура, ученица великого Аранга.

— За свою долгую жизнь я знал немало смертных женщин, но ни одна не разжигала мою страсть так, как она, — в голосе Мин-Ши звучит неприкрытое вожделение. — Её красота сводила с ума, будто цветение сакуры в разгар весны. Хотелось заполучить её, сделать своей, подчинить эту силу и чистоту. Прикоснуться к запретному совершенству, познать вкус настоящей силы. Юная, но по-настоящему могущественная. Эта ученица прославленного Аранга была настоящим воплощением дракона.

— И поэтому ты решил обмануть её, как пытался обмануть нас? — резко перебивает его Наоки. Её глаза сверкают праведным гневом. — Зачем напал? Отвечай!

— Я… Я не стану больше лгать. Обещаю рассказать всё как было, — в голосе собеседника слышится горечь пополам со стыдом.

Он вновь погружает нас в воспоминания, и его слова журчат фоном, словно печальная мелодия.

— Как бы ни пылала моя страсть, её сердце уже было отдано другому. Мудрецу, достойному её совершенства. Но я не желал смиряться. Решил, что добьюсь желаемого любой ценой…

Бессчётное множество раз Мин-Ши пытался добиться благосклонности Сакуры. Он являлся ей и в истинном облике могучего яогуая, и в личине прекрасного юноши. Но все его ухищрения разбивались о непреклонность девы. И тогда в своём безрассудстве он совершил свою самую главную и непростительную ошибку. Приняв облик юного Феррона, он предстал перед Сакурой в их тайном месте — под сенью векового древа, где влюблённые укрывались от посторонних глаз.