Яростные сердца (СИ) - Пислегин Алексей

Почему бы не сказать правду тем, кого вот-вот убьёшь, да?

— Твоя задача в Роще?

— Захватить большое дерево.

— Что сильфы?

— Вырезать. Всех.

— Сколько ещё Жрецов знаешь?

— Шестерых.

— Вестника видел?

— Да.

— Мне нужны их имена. Всех.

— Я… Я не знаю.

— Хочешь сказать, вы общались только в костюмах, скрывая личности?

— Д-да!

— Я что, по-твоему, на дебила похож?

— Да!

И придурок атаковал.

Я почувствовал, так странные нити маны, что он протянул вокруг нас с Серёгой, резко натянулись и начали подтягиваться к нам. Секунда — и нас бы спеленало, а на шеи накинулись бы петли.

Секунду я Ганибалу не дал. Ударил — сильно, но аккуратно. Носком тяжёлого сапога в висок.

Парень в отключке повалился на землю, вокруг нас на миг из невидимости проявились фантомные верёвки — чтобы тут же рассыпаться синими искорками.

Серёга только дёрнуться успел, заозирался — и удивлённо на меня уставился:

— Это что сейчас было вообще?

— План «Б» этого придурка.

Бард вздохнул и, спрятав в инвентарь лук, уселся на задницу. Вздохнул:

— Ты убьёшь его, да?

— Убью.

Серёга болезненно сморщился, посмотрев на меня.

— Уверен, что нет другого выхода? Сдадим его тем же сильфам — пусть в темницу какую посадят. Пусть даже казнят — но сами, без нас. Напали на них, так что оно даже справедливо. Или, нет — притащим его к точке сбора. Свяжем и дотащим. А там пусть перед всеми выложит и про остальных уродов предательских, и фотороботы даст, и явки-пароли. Макс, мы ведь не палачи.

— Когда я сказал, что мы пойдём убивать диких и предателя — ты таким гуманизмом не страдал, — буркнул я.

Достал из инвентаря верёвку и останки кандалов, блокирующих способности — тех самых, которыми в Змеиной Утопии сковали Валю. Они работали, но потеряли в функциональности из-за перерубленной цепи.

Я надел колодки Жрецу на запястья, принялся веревкой из паракорда связывать его.

Пару секунд Серёга молчал, собираясь с мыслями.

— Бой — это одно, казнь — другое. И, знаешь, я просто был… Ну — на кураже. Хиханьки-хаханьки, убьём-трахнем-обоссым. Не думал, что это так… Мерзко это, Макс. Смотрю на него — а грязным чувствую себя.

— А вот сейчас я не понял твою логику, — я закончил связывать руки и перешёл к ногам. — Он мерзкий, грязный, но убивать его нельзя. Я один тут противоречие вижу?

— Да нет никакого противоречия! Просто это — по человечески, Икар. Так, ладно! — он вскочил на ноги, заходил туда-сюда, нервно жестикулируя. — Давай кое с чем определимся. Я не паладин в сверкающих доспехах и не девочка-волшебница. Я понимаю, где мы оказались, и что за жизнь тут надо бороться. Я прошёл Испытание, я убивал монстров, я — сука! — сырую птицу жрал в первый день, потому что не мог огонь развести. Даже, мать их, дикие… Даже они не тупые зомби! Я видел, что они переговариваются, что прикрывают друг-друга.

Он резко остановился, уставился мне в глаза.

— Это звучит стрёмно. Это мне не нравится. Но мы тут в таких условиях, что убить человека ради самозащиты — это нормально. И даже напасть самому, первым, зная, что перед тобой враг. Когда мы вернёмся домой, я обязательно протеку крышей и буду орать, что гуки на деревьях, а пока — буду держаться и не подведу. Я прикрою спину и буду веселить ребят шутками про дрочку. Но есть грань между бойцом и палачом. Между войной — и хладнокровным убийством. Я не хочу её переступать. И не хочу, чтобы её переступал ты.

Я вздохнул:

— Забавно, я пять минут назад думал о том, что не готов применять пытки, потому что ещё не настолько оскотинился. А так… Я тебя понял. Но план у меня другой. Мы договорились вчера — я главный. Ты примешь моё решение?

— Ты псих, Икар. В худшем смысле, чем я думал, — он криво улыбнулся. — Но, знаешь, может именно поэтому ты главный, а я — нет. Я тебе верю. Но ты не боишься, что твой ПТСР по возвращению будет страшнее моего? Что только закроешь глаза, а перед тобой — слёзы, сопли, и эта вот гнида молит о прощении?

— Ты правда веришь, что мы вернёмся домой? Что нас отправят в родной мир, на Землю?

— Если я не буду верить в это, я поеду кукухой. Вот эти фэнтезя ваши меня никогда не угорали. Электричества — нет, срать — в канаву, интернет — дорогой и лагучий. Я, может, новый сезон «Странных дел» посмотреть хочу. На концерт «Операции Пластилин» сходить, а не твой ор из их песни слушать. Ева Эльфи блин свои первые ролики с аналом сняла, я хочу посмотреть, как далеко она зайдёт дальше.

Серёга вздохнул.

— Я музыкант, Макс. Я не хочу петь по трактирам про «Чеканную монету». Я хочу херачить на электрухе на сцене «Олимпийского» провинциальный тупорылый панк. Я хочу захватывать плейлисты и чарты, хочу трахать после репетиций красивую стервозную клавишницу. Я хочу домой, Макс.

— Мне казалось, сейчас ты подкатываешь к Искре, — я попытался отшутиться. Вышло паршивенько. Скажу честно — внезапный разговор по душам выбил меня из колеи.

— Иска в музыкалке училась, класс фортепиано, — Серый мечтательно улыбнулся. — Я не хочу сдохнуть во всём этом говне. И не хочу смотреть, как убивают кого-то из вас.

— Я…

— Стой. Вытащи нас отсюда, Максим. Потому что, если не сможешь ты — не сможет никто. А я буду стоять рядом, подавать патроны и шутить про жопы, оттеняя пафос. И приму все твои решения.

Он протянул мне руку. Я вздохнул — и пожал его узкую ладонь, затянутую в перчатку.

— Я сделаю всё возможное. А если надо будет — сделаю невозможное.

— А я тебя во всём поддержу, — кивнул он, и мы разорвали рукопожатие. — Итак, какой план на эту падаль?

— Сначала скажи: квест на одержимого у тебя выполнился?

— Да.

— Супер, у меня тоже. Значит, план мой: рациональный. Малость сумасбродный. И, сорян — не особо гуманный. Зато — без пыток.

— Изнасилования? — деловито уточнил Серёга. Кажется, шутник вернулся так же резко, как и пропал.

— Минус.

— Некрофилия?

— Минус, однозначно.

— Хотя бы обоссать можно?

— Ладно. Но считай, что это на Новый год.

Серёга заржал, и через секунду я к нему присоединился. Стало чуть легче, и пока ясно только одно: нам нужен нормальный отдых, хотя бы на этот вечер. Не столько даже телам, невероятно укреплённым здешней прокачкой, сколько нашим нервам.

Мы не спали ночь (что для меня, правда, не проблема теперь), мы пережили две больших заварухи. Это сблизило всех, не поспоришь — но и ужасно вымотало. Даже меня.

В стороне послышался насмешливый фырк — Серый аж подпрыгнул от неожиданности, и тут же с перепугу шарахнул на звук из лука.

Из инвиза с возмущенным мявом выскочила Гера, бросила на Барда очень нехороший взгляд. Я видел — от стрелы она увернулась чудом, исключительно за счёт реакции и невероятной гибкости. Что не говори, а стреляет Серёга метко.

— Блин, мои извинения, — парень смутился, с белой вспышкой спрятал в инвентарь лук, а руки — за спину. Состроил невинное лицо и чуть ли не начал присвистывать. — И вообще, не надо так подкрадываться.

Гера возмущённо отвернулась от него, гордо вскинув голову. Учитывая, что рысь у меня большая, умная и с вздорным характером… Да, не завидую я нашему Барду. Одними только обоссаными тапками не отделается.

— Иди сюда, котофеевна, — я присел на корточки, обнял Геру, подскочившую ко мне одним длинным грациозным прыжком. Она замурчала, подставляя голову под поглаживания и жмуря глаза. От вибрации у меня больно стукнулись друг об друга сколотые зубы. — Загонял я тебя сегодня, да? Ничего, сейчас к ребятам вернёмся — с меня здоровенный кусок мяса.

— А мне можно погладить? — осторожно осведомился Серёга.

Я увидел, как в глазах Геры мелькнуло злорадное предвкушение, и только фыркнул:

— Лучше не надо. Без руки ты будешь очень хреновым гитаристом.

Гера на меня возмущенно покосилась — и, извернувшись, стремительно тяпнула за руку.

— М-мать!

Рысь, конечно же, тут же полезла ластиться и попыталась облизать место укуса, но я решительно отстранился и встал на ноги. Сообщения Системы о поступлении опыта совсем перестали идти уже несколько минут как, так что бой теперь окончен совершенно точно.