Ария Вечности (СИ) - Злобин Михаил

Алавийка ничем не показала, что моя угроза её проняла. Но ответить не успела, поскольку в кабинет, где мы занимались, грохоча сапогами, ворвалась Исла.

— Экселенс, сроч… — она осеклась на полуслове, завидев Элииру, и устремилась прямиком ко мне.

Склонившись к самому уху, аристократка сообщила новость, от которой я буквально подскочил со стула.

— На сегодня мы закончили, веил’ди, — проронил я на пути к дверям. — Приходите завтра, а лучше послезавтра.

Алавийка что-то выкрикнула мне вслед, но я уже вырвался в коридор и припустил бегом к лестнице, ведущей на первый этаж. Никого не замечая, я мчался, распугивая прислугу. А в голове раскалённым гвоздём пульсировали слова, сказанные Ислой: «У миларии Вайолы начались схватки…»

Глава 20

Вот уже три часа к ряду я нервно метался перед запертой дверью, в тысячный раз измеряя протяжённость коридора шагами. К супруге меня не пустили, хоть я и обещал облегчить её предродовые муки. Но даже невзирая на мои сугубо благие намерения все женщины в доме выступили против меня единым фронтом. Илисия, приглашённая повитуха-целительница и даже сама Исла! Они вцепились в меня, не позволяя переступить порог и безапелляционно заявили, что мужчина не должен находиться рядом. По их словам это негативно скажется и на самой роженице, которую будет смущать общество супруга. Да и мне, дескать, после увиденного станет трудно смотреть на Вайолу, как на женщину.

Я, конечно, возражал, как мог, ибо сам рождён в мире, где существует практика партнёрских родов. Но миларии твёрдо стояли на своём. Не помогали ни уговоры, ни напоминания о том, что глава рода здесь один, и это я, ни даже угрозы. Ну не в драку же мне было с ними кидаться? Последним аргументом, который сломил моё сопротивление, стало заверение госпожи гран Мерадон. Она украдкой шепнула: «Не беспокойтесь, экселенс, я отлично освоила магию плоти. Положитесь на меня, я обеспечу миларии Вайоле комфорт».

И только после этого я, скрипя зубами, сдался и позволил себя вытолкать из покоев. Теперь вот приходилось нервно околачиваться неподалёку, постоянно спрашивая себя: «Почему так долго⁈ Почему так тихо⁈ Почему никто мне ничего не сообщает⁈ Что там вообще происходит⁈ А может, всё плохо, и там уже вовсю борются за жизнь моей возлюбленной?» Нет, ну последнее, конечно, перебор. Вряд ли бы от меня стали скрывать такое.

Тем не менее, перестать накручивать себя я не мог. Заняться чем-нибудь другим — тоже. Через некоторое время рядом со мной появились Гимран и Тарин. Они попытались увести меня в гостиную, но я наградил обоих таким выразительным взглядом, что Безликие теперь не решались приближаться ко мне. Так и куковали в другой части коридора, взволнованно наблюдая за моими метаниями.

Всякий раз, когда из покоев выходили служанки, меняя воду и принося чистые тряпки, я заглядывал внутрь, чтоб хотя бы понять, всё ли там в порядке. Но каждый раз мой взор натыкался на Илисию, сердито упирающую руки в бёдра. «Ризант, не мешай!» — говорила она мне и захлопывала дверь перед самым носом.

— Твою мать, да почему же там тишина такая гробовая висит? — ругался я по-русски, заламывая пальцы, когда по моим прикидкам прошло уже не меньше шести часов. — Они там живые вообще или нет⁈

И тут судьба словно бы сжалилась надо мной. Я услышал, как где-то внутри покоев раздался тоненький детский плач. Ноги сразу же понесли меня к двери, и я чуть не налетел на сияющую Илисию, которая спешила с радостными вестями.

— Риз! Ризант, дорогой мой, у тебя родился наследник! — с придыханием сказала она, смахивая катящиеся из глаз слёзы. — Боги, какой же он красивый мальчик! Весь в тебя и Вайолу! Ну же, идём скорее, не стой столбом!

Ухватив за рукав, мачеха потянула меня к ложу, где сплошь обложенная подушками лежала моя уставшая, но такая счастливая супруга. Она баюкала в руках белоснежный свёрток, в котором трепыхалось маленькое и, кажется, чем-то очень недовольное создание. Я осторожно встал у кровати и замер, не зная, можно ли мне подходить ближе. Но тут Вайола сама сделала знак, чтобы я присел рядом с ней.

— Смотри, моя душа, какой чудесный у нас родился малыш, — дрожащим от волнения голосом произнесла она. — У него твои глазки! Ну разве он не красавец?

— Да… наверное… — неуверенно подтвердил я, рассматривая младенца.

Говорят, что новорожденные дети как ангелочки. Но мой сын больше походил на покрытого синюшными прожилками красноватого гномика. Причём, крайне рассерженного. Он морщился, кряхтел и неистово сучил ножками, будто пытался сбежать от собственного рождения. Его крохотные кулачки, едва ли превышающие размером грецкий орех, яростно сжимались и разжимались, словно он мечтал сомкнуть их на шеях тех, кто привёл его в этот большой и непонятный мир. А глазки, которыми так восхищалась Вайола, были залеплены мутноватой слизью, сквозь которую лично я не мог рассмотреть даже их цвета.

Но всё же… всё же это было моё дитя. Моя кровь. Не стану врать, что преисполнился осознанием важности момента и мгновенно воспылал любовью к своему ребёнку. Нет, ничего подобного я не испытал. Воспитанный телевиденьем и сериалами, я ждал от себя иной реакции. Восторга, умиления, может даже слёз. Но вместо этого я ощутил, что жизнь моя никогда не станет прежней. Отныне на моих плечах лежит огромная ответственность за будущее этого маленького человечка. Теперь именно он самое уязвимое место в моей душе. Я знал, что буду любить его. Обязательно буду. И каждое небольшое достижение малыша сделает мои чувства только сильнее. Его первая улыбка, первое слово, первый шаг, первая шалость…

Осмелев, я наклонился ниже и младенец, увидав новое действующее лицо, вдруг замер. Он перестал дёргаться и уставился на меня широко-распахнутыми глазёнками. Да, вот теперь я видел, что они на самом деле имеют желтоватый оттенок. Пусть не такой яркий, как у меня или чистокровных альвэ, но всё же.

— Ой, смотрите, кажется, малыш узнал своего папу, — умилились все женщины в покоях.

А потом новорожденный неожиданно чихнул, забрызгав мне всё лицо остатками слизи из дыхательных путей. Дамы сдавленно захихикали, безуспешно стараясь замаскировать приступ веселья покашливаниями. А Вайола, давясь смехом, протянула мне шелковый платок.

— Да-а-а, вот тебе папаша и «Добрый день!» — расхохотался я, утирая физиономию. — Вот уж не ждал, сынок, что так меня поприветствуешь!

— Риз, как ты хочешь назвать нашего малыша? — обратилась ко мне возлюбленная. — Я считаю, что первенцу имя должен выбрать именно ты.

Я задумался, рассматривая чрезвычайно довольного своей выходкой младенца. Мне нужно придумать всего несколько букв, которые навсегда останутся с моим сыном. Что же мне ответить?

— А давай, мы назовём его Кай? — понизил я голос, потому что ребёнок, кажется, начал засыпать.

— Чудесно, моя душа, — тепло улыбнулась мне Вайола. — Кай нор Адамастро, добро пожаловать в нашу семью и этот мир. С таким гордым именем ты просто обязан стать великим героем!

От этих слов у меня неприятно засосало где-то в районе солнечного сплетения. Я старался не признаваться в этом даже самому себе, но когда Ваэрис впервые объявил миссию, ради которой переместил моё сознание, я тоже мечтал о геройских лаврах. И кому, как не мне знать, сколько грязи придется проглотить, сколько крови смыть с рук, прежде чем тебя назовут великим. Я не сказал этого вслух, но понадеялся, что мой сын проживёт долгую, мирную и спокойную жизнь. И пусть он никогда не познает испытаний, которые выпали на долю его непутёвого отца…

* * *

Появление на свет малыша Кая принесло в наш дом столько нового, что сложно перечислить всё разом. Вайола с головой утонула в материнских заботах, но явно этим наслаждалась. По меркам здешнего социума она подзадержалась в девках, а потому рождение ребёнка сняло с её хрупких плеч, в первую очередь, груз общественного давления и плохо замаскированного порицания. Теперь же у ядовитых языков не осталось поводов для злословия. И даже в собственных глазах Вайола наконец обрела долгожданный статус матери наследника и полноправной хозяйки.