Налетевший прохладный ветер взметнул фалды Себастьянового фрака и обдал виконта запахами города: острым духом мокрой мостовой и разогревшихся масляных фонарей, к которому подмешивалось слабое, но вездесущее зловоние нечистот.
Девлин с минуту постоял, наблюдая, как носильщики поднимают паланкин и трусцой удаляются. А затем повернул в сторону Брук-стрит, и его одинокие шаги отдавались громким эхом в ночной тиши.
* * * * *
ВТОРНИК, 14 ИЮЛЯ 1812 ГОДА
На следующее утро Геро сидела в библиотеке, окруженная грудами книг и бумаг, когда в комнату вошел отец.
– Милостивый Боже… Опять за свое? – подняв переплетенную копию официальных сообщений, барон нахмурился: – Что это?
Дочь отложила перо:
– Я составляю список людей, которые тридцать лет назад служили в министерстве иностранных дел либо состояли в свите короля.
– Ищешь «Алкивиада»? – довольно прищурился лорд Джарвис.
– Да.
– Думаешь, это он порешил твоего епископа и его братца?
– Считаю такое возможным.
– Правда? А я вот считаю, что изменник мертв.
– Поскольку вам не удалось его выявить?
– Именно.
– В таком случае, почему, по-вашему, Френсиса Прескотта убили в том же склепе, что и сэра Нигеля?
– Возможно, у кого-то своеобразное чувство юмора.
– Не вижу в этом ничего смешного, – возмутилась Геро.
– Знаю-знаю, – помрачнел барон. – Это меня и тревожит.
* * * * *
Себастьян просматривал отчет управляющего имением, когда услышал вежливый стук в парадную дверь. Стоял теплый ясный день, и виконт распахнул окна для летнего ветерка и аромата свежевыпеченного хлеба из соседней лавочки. Из холла донеслись приглушенные голоса, и минуту спустя Морей провел к хозяину Лавджоя.
– Сэр Генри, – поднялся с места виконт, – какая приятная неожиданность. Пожалуйста, присаживайтесь.
Крепко сжимая обеими руками круглую шляпу, маленький магистрат церемонно поклонился и кашлянул:
– Благодарю вас, но я не могу задерживаться.
Девлин смотрел, как сэр Генри лезет во внутренний карман и достает пачку ветхих, пожелтевших бумаг. По мрачному виду магистрата Себастьян понял, что его миру суждено сейчас необратимо измениться.
– Вчера я заглянул в министерство торговли, – сообщил Лавджой. – Никакой «Альбатрос» не отплывал из Портсмута ни в январе, ни в феврале 1872 года. Однако судно с таким названием отправилось из Лондона двадцатого декабря 1871 года. Пунктом назначения указан Нью-Йорк.
Магистрат положил пакет на край письменного стола. Взгляды друзей встретились, и сэр Генри первым отвел глаза.
Залегло тягостное молчание. Девлин поднял и развернул потрескивавшую от давности бумагу. Быстрого взгляда на столбик имен оказалось достаточно.
Лорд Чарльз Джарвис. Сэр Нигель Прескотт. Алистер Сен-Сир, граф Гендон.
Себастьян глянул на магистрата:
– Это же оригинал списка пассажиров.
– Да, – снова кашлянул сэр Генри. – Должно быть, совершенно случайно прихватил его с собой. Надеюсь, я могу для пущей сохранности оставить бумаги у вас?
Стиснув зубы, виконт кивнул. Он ни минуты не сомневался, что Лавджой сразу же понял всю значимость своего открытия. Прошло пару мгновений, прежде чем Себастьян сумел произнести:
– Спасибо.
– Милорд, – магистрат опять отвесил один из своих неуклюжих поклонов и повернулся к выходу.
В дверях он оглянулся, словно намереваясь что-то сказать. Затем, должно быть, передумал, лишь нахлобучил шляпу на лысую макушку и ушел.
ГЛАВА 35
В воспоминаниях Себастьяна мать всегда смеялась. Красивейшая женщина, с шелковистыми золотыми волосами и сияющими зелеными глазами, она отплыла на морскую прогулку в один из ясных летних дней, когда Девлину исполнилось одиннадцать. Графиня, как обычно, поцеловала сына на прощание и легонько сжала в объятьях. Когда прогулочное судно материных знакомых отходило от причала, Себастьян стоял и, улыбаясь, смотрел, как играют солнечные лучи на необычном серебряном ожерелье с голубым камнем, которое часто надевала леди София.
Больше он никогда ее не видел.
«Утонула», – сказали ему. Но мальчик не поверил. День за днем он пробирался на скалы к югу от городка и вглядывался в пенистые волны пролива, не сводя глаз, ожидая, что мать вернется. И только через семнадцать лет узнал, что был прав. София, графиня Гендон, не погибла в море. Она просто уплыла, оставив мужа, вышедшую замуж дочь, могилки двоих сыновей… и Себастьяна.
Семнадцать лет Девлин прожил с ложью о смерти матери. Сейчас он спрашивал себя: «Неужели обман нескончаем? Сколько же неправды может искажать самые основы жизни?»
После ухода Лавджоя виконт немного постоял, вертя в руках список пассажиров «Альбатроса». Затем налил себе выпить и даже поднес к губам. Но вместо того, чтобы сделать глоток, повернулся и швырнул стакан в незажженный камин. Осколки хрусталя и крепкое бренди брызнули яростным взрывом.
А потом отправился на поиски мужа своей матери.
* * * * *
Он нашел канцлера казначейства в его рабочем кабинете на Даунинг-стрит. Граф стоял у книжного шкафа с фолиантом в руках, наклонив голову, словно выискивая что-то в тексте.
– Надо поговорить, – заявил Себастьян.
Гендон вскинулся, раздраженно выпятив челюсть.
– Девлин, в самом деле, если ты…
Список пассажиров «Альбатроса» взмыл вверх и негромко хлопнулся на раскрытые страницы в руках у графа.
– Сию же минуту.
Отложив в сторону книгу, Алистер Сен-Сир развернул потрескивавшие от старости бумаги, какое-то мгновение изучал их, а затем утратившей твердость рукой осторожно сложил обратно.
– Захвачу шляпу, – обронил он и отвернулся.
Себастьян еле дождался, пока они окажутся на дальних тропинках Прайви-гарден [54], чтобы взорваться вопросом:
– Зачем? Почему вы это сделали?
Девлин боялся, что граф намерен упорствовать. Но даже такой упрямец, как Гендон, должен был понять, что время отрицаний прошло. Вельможа шагал, сцепив руки за спиной и низко опустив голову. Он внезапно показался Себастьяну сильно постаревшим и очень, очень уставшим.
– Имеешь в виду, почему не отрекся от тебя при рождении? Ты это хотел спросить?
– Да.
– И не объявил себя на весь мир рогоносцем? Черта с два! – граф прищурился на раскидистые кроны росших вдоль аллеи ясеней, трепетавших бледно-зеленой листвой на лазурном фоне ясного неба. – Не отрицаю, я был в ярости. А какой бы мужчина не рассвирепел? Однако согласился растить тебя, как своего ребенка. У меня уже имелось двое крепких, здоровых сыновей. Никто и предположить не мог, что до тебя дойдет очередь наследования.
«Никто и предположить не мог»…
– А мой настоящий отец? Кто он?
– Не знаю.
Себастьян, пытливо вглядываясь в привычный грубоватый профиль, гадал про себя, не ложь ли это. Не очередное ли вранье, нагроможденное поверх многих других?
– А как насчет Аманды? Она знает?
– Возможно, – Гендон бросил на собеседника быстрый взгляд. – Не могу сказать. Мы никогда с ней об этом не заговаривали. Хотя я всегда подозревал, что Аманде было известно о делах вашей матери гораздо больше, чем пристало девочке ее возраста.
– Но ведь она знает, что я не ваш сын?
– Да.
– Выходит, вы вдвоем… Вы оба знали, что мы с Кэт – не брат и сестра, и все же позволили нам считать… – задохнувшись, Девлин не смог договорить. – Во имя Всевышнего, как вы могли?!
Крупная рука графа ударила по воздуху, на лице застыла маска непреклонной решимости.
– Двадцать девять лет я скрывал от тебя правду. Неужели ты всерьез ожидаешь, что я так бы в одночасье все и выложил? Чтобы мой наследник разрушил свою будущность, заключив губительный брак с актриской?
– Господи, это же нелепо! – Себастьян откинул голову, спугнувши резким смехом гулявшего рядом голубя. Вскрикнув и захлопав крыльями, птица взметнулась ввысь. – Ведь Кэт – ваша родная дочь, а я… Я – всего лишь Бог знает чей незаконнорожденный сын. Если поразмыслить, вам был прямой интерес поощрить наш союз. В этом случае мои дети действительно были бы вашими внуками – только не через меня, а через Кэт.
