Пылающая для Древнего. Пепел (СИ) - Тит Лаура

— На цепь ее, остальных убить! — рявкнул он, прожигая меня взглядом.

Мы убивали друг другу взглядом, пока вокруг нас шел ожесточенный бой.

Шрам хотел защитить? Люди, что пошли за ним, хотели уберечь? Но нужна ли мне защита? Ради чего стоит жить? Можно ли любить, когда вместо сердца дыра?

Обернулась на заходящее солнце.

Как быстро закончился день…

Черная ткань, подхваченная песчаным ветром, взмыла вверх, извиваясь в воздухе разъяренной змеей, осела на песок, распластавшись черной пропастью у блестящих сапог Иштара. Его сильные руки, увитые венами, были напряжены до предела.

Челюсти плотно сжаты, а глаза стали темнее самой глубокой ночи, обжигая меня своей ненавистью. Они резали по живому, оставляя глубокие рвущие раны на моей еще живой плоти.

Делаю шаг к нему. Шелестящий колючий песок поглотил мои ступни по щиколотки, удерживая мои ноги словно могучими руками. С трудом всё же делаю ещё один шаг вперед.

— Стой на месте!

Рев трэптов за спиной. Разъяренные голоса воинов.

Сжимает меч в руке до хруста в пальцах.

Еще один шаг.

Текут слезы. Размазываю их ладонями по лицу, и рывком набрасываюсь на его мощное тело, хватаю его пальцами, впиваюсь в его плечи ногтями и начинаю рыдать.

Он откидывает меч в песок, сжимая меня в своих крепких объятиях. От его запаха кружится голова. От его близости я чувствовала, как опять заболело мое сердце, душа. Как тьма спряталась от его света. Его сбившееся тяжелое дыхание обжигало мою шею. Больно сжав волосы на затылке, он жадно притянул к себе, шумно втягивая мой запах. Как голодный зверь водил своим носом по моей коже.

Закрыв глаза, я увидела, как рушится мой мир. Как я стояла в своей темной комнате, а в руках Арды горела моя последняя свеча. Вмиг свеча погасла. Зеркала треснули, разлетаясь острыми осколками по сторонам. Я видела, как жидкое золото потекло по развороченным пустынным жилам, превращаясь в бурую кровь. Я телом ощущала ее пульсацию.

Иштар резко отдалил меня от себя. Он громко кричал на меня, пытался добиться от меня ответа, а я только непонимающе хлопала ресницами, поднимая глаза к небу и смотрела как золотые песчинки кружили в воздухе, как они медленно закручивались в спирали. Точно пепел нашей дочери, они поднимались ввысь, а потом замирали в воздухе, оседая на лицо.

Моя преисподняя наполнилась багровыми бутонами. Они распускались алыми цветами. Пронзающие крики стали моей убаюкивающей мелодией.

Опустила взгляд на любимое сосредоточенное хмурое лицо Иштара. Провела ладонью по его небритой щеке.

— Не заставляй меня мучиться, сделай уже это.

Мы оба знали, что он всё решил за нас двоих…

Глава 36

— Скажи, что это не ты убила нашу дочь!! Говори!!! — кричал на нее.

Но она будто не слышала меня. Ее взгляд застыл поверх моей головы, а губы продолжали что-то бессвязно шептать.

— Ты не видишь, она не в себе?! Оставь ее, Иштар! — голос Шрама еле пробивался через крики ожесточенного боя.

Нагнулся чуть ближе к ней и прошептал сквозь стиснутые зубы:

— А я ведь не поверил ему…

Ее веки на миг дрогнули. Она опустила на меня полные слёз глаза и сразу же их закрыла, плотно сжав губы.

Как же я безумно любил эту женщину.

Внутри него все кипело, бушевало. Им овладели дьявольские чувства. Внутренние противоречия сейчас раздирали его на части, и это неприятие настолько изжигало его изнутри, что он не находил себе места. Он не знал, что ему делать. Хотелось выть сумасшедшим зверем от больной любви к ней, и в то же время разодрать на части…за то, что она сделала с ними…

С силой привлек к себе и нагнул так низко, что кончики ее волос коснулись песка.

Их лица замерли в сантиметрах друг от друга.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке вниз, разбиваясь о горячий песок.

Передо мной была женщина, что увековечена в моем сердце… ядовитой стрелой.

Огненная девочка.

Мое ядовитое пламя.

Я провожу по ее скулам ладонью, смахивая слезы, застывшие на ее щеках драгоценными прозрачными каплями.

Я простил тебя Амара, но себя…так и не смог.

Я не смог уберечь… Упустил свою призрачную надежду… Позволил уйти в никуда…

Как бы я хотел сейчас видеть, как ты берешь на руки нашу дочь. Как поёшь ей колыбельную. Как защищаешь нашу девочку от теней на стене своим смехом и нежными поцелуями…

— Ты убила нас… — шепчу ей в губы, не сдерживая ползущие слезы.

Время для нас остановилось…Застыло навсегда.

Все вокруг умерло. Стихло…

Нестерпимая боль впрыснула в наши жилы смертельную отраву, разнесла по ним обжигающую и колючую безысходность.

Воины, люди, почти все в оцепенении смотрели на две неподвижные фигуры в ожидании рокового решения их главнокомандующего.

Почти целуя ее в губы, прохрипел:

— Открой глаза, девочка!

Мы задыхались от нашей общей испепеляющей боли. Такой сильной, что дымилось тело, плавилась кожа.

Она распахнула свои огромные полные отчаяния глаза…

Я заберу тебя с собой, моя девочка и больше никому не отдам.

Выжгу твое сердце так же, как ты выжгла мое, убив нашу дочь.

Мой зверь взметнулся к небу с оглушающим ревом, выпуская столп огня.

Запоминаю ее взгляд, а затем кладу ладонь на ее грудь и выпускаю истинное пламя в ее сердце.

Медленно, постепенно, чтобы не было больно.

— Мы уйдем вслед за нашей дочкой, Амара! — кричу вместе с ней, слизывая соленые слезы с ее ресниц.

— Не-е-е-е-т!!! — сумасшедший крик Садиры.

— Иш-ш-ш!!! — Шрам пытался прорваться сквозь обезумевших восставших трэптов.

Но было уже поздно…

Я продолжаю безутешно выть как сумасшедший, раздирая ее грудь своим проклятым пламенем. Зверь за спиной мечется в агонии.

— Так вот что я видела… — слабо прошелестела она, повернув голову набок.

Белые лепестки миндаля кружили в воздухе, будто рваные листы бумаги. Они мягко оседали на песочное полотно, устилая его своим белоснежным бархатом.

Ее губы приоткрылись, а рука вцепилась в мою. Тревожный, искаженный от боли взгляд на меня…

Резкая боль в голове.

Она как знойная буря ворвалась в мое сознание. Сорвала замки с моих дверей. Сокрушая и руша все мои преграды, закручивая все в жуткие смерчи.

Черная вспышка.

Последние удары ее сердца.

Эта женщина открыла свои истинные чувства ко мне. Бурлящим неуправляемым потоком они вонзилось в мою грудь яркими оттенками красного, желтого…

Я жадно вбирал их в себя, задыхаясь.

Она все-таки любила…

Пошатнулся.

Пальцы нервно дернулись, челюсть сжалась до хруста. Попытался отдернуть свою руку от ее груди, но ее пальцы впились в мои мертвой хваткой, удерживая.

— Живи за нас двоих, — она попыталась улыбнуться, но вместо улыбки на лице навсегда застыла печать смерти и обреченности.

Она сделала последний вздох. Тело обмякло, руки повисли безжизненными плетьми, а глаза застыли на заходящем солнце, будто запотевшие изумрудные камни.

Песок под ногами медленно окрашивался в багровый цвет.

С остервенением прижал девушку к своей груди, глядя на всё сумасшедшими ничего не видящими глазами. Тяжело упав на колени в вязкий от ее крови песок, ещё сильнее прижал к себе драгоценную ношу.

Я укачивал ее, убаюкивая как малое дитя, никого не подпуская к нам ни на шаг, после чего безудержно зарыдал. Взвыл зверем, устремив на мгновение глаза к затянутому небу пылающей огненной дымкой.

Его голос, разрываемый горем нечеловеческой силы, замер эхом в бескрайней пустыни.

Поднявшись с ней на руках и тяжело ступая по вязкому песку, я, по-прежнему прижимая к себе ее мёртвое тело, направился вдоль устланной лепестками дорожки в сторону Мертвого города. Все молча расступались перед нами, не смея поднять на своих глаз.

В этот момент тело ее тело стало превращаться в пепел.

Я рухнул с ней на колени, нервно хватался за части ее тела, но они умело проскальзывали сквозь мои пальцы, пока и вовсе не превратились в серебристую пыль.