НеТемный 7 (СИ) - Изотов Александр

Не сказать, что у меня сразу появилось доверие к этим броссам, всё-таки троица пыталась меня убить. Некоторое время мы шли молча, и сначала Рогнеда порывалась идти сзади, воображая, будто мы все захвачены и она нас конвоирует.

Но старый воин сразу же прикрикнул на девушку, заставив идти позади себя и помогать Ульву тащить напарника.

Поэтому получалось, что мы все — я, Виол, Креона и Лука на Бам-баме — шли следом за ними. Этот Инггор, конечно же, был опытным воеводой, и явно знал, что делать, чтобы мы не нервничали. Он всем своим видом пытался показать, что доверяет нам, хотя я сомневался, что старый воин так легко оставит свою спину неприкрытой.

Но любой пеший поход в опасных местах требовал, чтобы у группы были глаза во все стороны, и поэтому я шёл позади. Цербер мелькал на поросших елями склонах то справа, то слева, и внимательно следил за обстановкой.

Поэтому я знал, что по горам сверху тоже шло несколько броссов, которые явно сопровождали Инггора. Причём Кутень от них не скрывался, но и нападать не стал — лишь пропадал иногда из виду, да появлялся, всем своим видом показывая, что зла не желает.

Виол, который шёл сразу следом за Рогнедой и не сводил жадных глаз с её пятой точки, тихонько напевал весёлые песенки и частушки, порой даже опасные, да ещё и подмигивал бросске, едва та обернётся. Выглядел бард легкомысленным, явно опять потерял голову из-за перевозбуждения, но я знал, что сейчас он наверняка тоже прослушивает округу на много миль вокруг.

— Как спросили меня люди, а бывал ли я в горах? — весело напевал Виол, тихонько касаясь струн, — Путь туда, сказал я, труден, лютый холод, просто страх. Там ущелья сердце кружат, там вершины все в снегах! Но-о-о-о… — он затянул вдруг, — … горячи у девок груди, там горянки просто… ах!

Рогнеда, тут же обернувшись, схватилась за кистень, намотанный на пояс, а Виол застыл с открытым ртом, с нависшими над струнами пальцами, и Креона воткнулась в него. Заворчал остановившийся Бам-бам, и я тоже встал, глядя на его огромную колючую задницу.

Ну вот, затор на узкой тропе… С одной стороны крутой склон, поросший молодыми елями, и прекрасные виды на окружающий нас хребет. С другой стороны вздымался склон горы, вершина которой исчезала за облаками.

Повисла тишина, в которой Рогнеда, стиснув от гнева губы, буравила ненавидящим взглядом Виола. Правда, обернувшийся старый Инггор улыбался во все зубы, да и Ульв, тащивший друга, тоже.

С вершины ветер принёс чей-то смех — песню Виола услышали и на верхней тропе.

— Вот чего так давно не хватало нашим горам, — выдал ветеран, — Откуда ты знаешь старые бросские песни, оборотень?

Рогнеда возмущённо повернулась, на её лице проскользнуло удивление, а потом обида. Она-то думала, что за такое оскорбление сейчас все они закатают наглеца в тропу, но теперь ей показалось, что вокруг одни предатели.

— Не переживай, Рогнеда, — осклабился старый воин, — Ты могла и не слышать эту песню, я сам давно её не слышал. Могу тебе сказать только одно — в моей молодости её пели только самым красивым девушкам, чтобы они краснели и становились ещё краше. Эх, где мои годы?

Инггор, усмехнувшись, повернулся и вся наша процессия двинулась дальше. Всё же бард достиг необходимого ему эффекта — до того, как Рогнеда отвернулась, я заметил, что она сильно покраснела. Да и руку теперь держала возле лица, будто всё время поправляя капюшон.

Идти покорно за броссами было хорошо, но в мои планы это не входило. Всё же я скоро не выдержал, и, обойдя бросскую троицу, захотел догнать Инггора. Меня правда, перехватила за руку Рогнеда и некоторое время держала, разглядывая с вызывающим прищуром.

— Я слежу за тобой, брат, — наконец, сказала она и отпустила.

— Понял, сестра, — я кивнул и, наконец, поравнялся с Инггором.

Некоторое время мы шли молча. Мне не нравилось моё состояние, будто бы мной управляют, цепляют за какие-то ниточки души… При этом я был на пределе чувствительности, и ощущал все тончайшие ветра магии вокруг.

Так вот, от старого могучего Инггора не веяло абсолютно никакой магией, но я его почему-то очень сильно уважал. Не только прошлый Малуш, частичка которого до сих пор где-то внутри меня, но и я, бывший Всеволод Десятый, проникся к ветерану доверием.

Я обернулся на Рогнеду, та не сводила с меня недовольных глаз. Получается, этот Инггор и есть тот человек, который воспитал нас с ней?

Ветеран вдруг сказал:

— Я рад, мальчик, что ты вернулся. Но после того, что произошло, это странно… Очень странно.

— Я бы всё же хотел узнать, почему она… — я показал на Рогнеду за спиной, — … хотела нас убить, а ты и твои воины сверху пока этого не делают.

Инггор усмехнулся.

— Малуш, я вообще запретил всем приближаться к тебе. И Рогнеды этот приказ тоже касался, кстати, и её ещё ждёт наказание.

— Да я же!.. — донеслось сзади, но Инггор поднял руку, и ропот прекратился.

Вкратце старик рассказал, что в их планы не входило вмешиваться в конфликт Волха с городом Камнеломом. Знахарь давно уже спелся с тёмными последователями Бездны, как себя называла Повелительница Волха, и планировал войну с Троецарией.

То, что произошло под стенами Камнелома сегодня ночью, сильно удивило Инггора… У Хранителей Храма и Огневиков, живущих на материнском вулкане Жерло, есть много предсказаний о том, когда придёт Хморок. Но ещё никогда не объявлялось в одно время сразу двое.

— Были и другие? — переспросил я.

— На моей жизни пока только двое, — усмехнулся Инггор, потом покосился на меня, — Теперь трое, если считать тебя.

Оказалось, что Волх был далеко не единственным броссом, объявившим себя воплощением Хморока, и в истории бросского племени это всегда заканчивалось кровопролитием. Просто в этот раз всё зашло гораздо дальше.

Волх практически рассорил всё племя, убил очень многих, но Инггору удалось увести за собой несколько семей глубоко в Бросские Горы. Места там опасные, но опаснее было оставаться со знахарем, который приносил своей Бездне кровавые жертвы. Да что и говорить, он пытался нападать даже на Храм Хморока и на вулкан Жерло.

Много Хранителей и Огневиков погибло, но они всё-таки удержали святыни. Впрочем, если бы Волх вдруг не решил осаждать Камнелом, судьбы Храма и священного вулкана были бы предрешены.

— Вы не пытались воевать с ним? — спросил я.

Ветеран отмахнулся.

— Я своё уже отвоевал, Малуш. Я просто хочу сохранить жизни броссов, пошедших за мной в горы, и вмешиваться в эту войну не хочу.

— Но за осадой Камнелома вы всё-таки следили?

— Если бы войска троецарских царей двинулись в Бросские Горы, мы бы попытались говорить с ними, — сказал Инггор, — Ведь не все броссы поклонились Бездне, и нам нужен мир.

— А если бы Волх победил?

Ветеран пожал плечами.

— Ушли бы дальше в горы… Мы не воюем, Малуш. Мы пытаемся спасти то, что от нас осталось. Есть и другие племена, а некоторые ушли гораздо глубже в горы, и о них я давно не слышал.

— А что там, глубоко в горах?

— Смерть.

Мы некоторое время молчали.

— А что за дьяволы, о которых ты говорил?

Инггор удивился моему вопросу. Даже Рогнеда позади крякнула:

— А я тебе говорила, брат, что эта лиственная вера твои мозги деревянными делает!

Я повернулся к ней и неожиданно для самого себя показал язык. Рогнеда, которая как раз помогала Ульву поправить Ярика на его плечах, аж растерялась, и бедный бросс скатился на тропинку.

— Эй, ну осторожнее, что ли, — возмутился тот, потирая лоб.

— Ты очнулся, что ли, Ярик⁈ — Ульв тут же пнул раненого в бок, а тот дёрнул ногой в ответ.

— Да давно уже… Просто ты так хило машешь своими топорами, что я подумал, тебе надо бы нагрузку увеличить!

Ульв тут же попытался заехать Ярику, но тот перехватил удар и они, сцепившись, вдруг укатились по склону вниз, где пропали в зарослях молодых елей. Деревца ещё долго колыхались по ходу их кувырков.