Молот Солнца: Камень Нируби (СИ) - Смит Дейлор

А на левом берегу этой реки, на изгибе третей излучины, они увидели факторию. Несомненно, это была Чи-Бадойя, да и что еще это могло быть? Крупное поселение, обнесенное высоким частоколом, невозможно было не заметить, и отсюда, с самого края «чаши», оно казалась каким-то игрушечным. Игрушечные стены, выстроенные в форме неправильного пятиугольника, игрушечные башни по углам, а внутри, за стенами, в беспорядке насыпано множество игрушечных домиков, крыши которых были окрашены во все цвета радуги.

— Дошли! — облегченно выдохнул Кэндер Фогг, тронув свою лошадь с места.

— Пока нет, — возразила Ру, двинувшись следом за ним.

Неподалеку, у огромного одинокого дерева, раскинувшего по сторонам кривые ветви с обильной листвой, паслась небольшое стадо динозавров. А далеко-далеко, за «чашей» долины, и даже за голубой дымкой на самом горизонте, мерцала и истекала цветными каплями пелена Разлома…

Глава 15

Дядя Джоун был сильно раздражен. Внешне он старался это никак не выдавать, но Лауна Альва знала: если он начинает говорить негромко, почти вкрадчиво, а на виске рядом с бровью у него надувается синяя венка — это верный признак того, что он зол, как десять цепных псов егеря Про-Вакса, что жил в самом конце улицы Одуванчиков в Гвантале Горной. Местные мальчишки по выходным дням бегали туда их дразнить и даже визжали от восторга, когда эти псы с лаем и воем буквально рвались с цепей, в страстном желании наказать своих обидчиков, сидящих в безопасности на высоком заборе.

Конечно, дядя Джоун — не цепной пес егеря Про-Вакса, и даже не его охотничий сципионикс, который признавал только самого Про-Вакса, а всех же остальных стремился разорвать в клочья, но и он сейчас бы с удовольствием завыл от злости.

— Как тебе только такая мысль в голову пришла⁈ — спрашивал он сквозь зубы, взирая на племянницу немигающим очень пронзительным взглядом. — Кто тебя только надоумил на это⁈

И почему-то посмотрел на Аларису. Та сразу же замахала руками и замотала головой.

— Это не я, Джоуни! Я тут не причем, она сама все придумала!

Лауна Альва потупила взгляд.

— Да, я все это придумала сама… — признала она.

А потом подняла голову и заявила:

— Но если бы можно было начать все сначала, я бы поступила точно так же! Потому что отныне я собираюсь управлять своей жизнь только сама, а не жить так, как мне велят маменька с папенькой или любимый дядюшка!

Упоминание «любимого дядюшки», который и сам был всего на несколько лет старше самой племянницы, заставило Джоуна усмехнуться. Его широченные напряженные плечи сразу же расслабились, опустились, и он махнул рукой.

— «Управлять жизнью»… — повторил он и невесело хохотнул. — Как бы ее еще сохранить, эту самую жизнь…

И он обвел взглядом стены пещеры. Вся злость его улетучилась сама собой, осталась только та ее часть, которая была направлена на самого себя — за то, что сам, подобно этим двум бестолковым девицам, умудрился заблудиться в Ительских пещерах. Впрочем, главная особенность злости на самого себя заключается в том, что себе всегда можно найти оправдание, с собой всегда можно найти общий язык, договориться и хлопнуть по рукам.

Собственно, именно это сейчас Джоун и сделал — он с хлопками отряхнул ладони друг о друга и указал на проход, ведущий куда-то влево.

— Пойдем сюда, — сообщил он.

— А почему не сюда? — спросила Лауна Альва, показав на правый проход.

— Потому что правый ведет вниз, а левый — наверх, — терпеливо пояснил Джоун. — Я предпочту оказаться наверху, чем спуститься под землю. Тем более, что мы и так уже под землей…

Подобная логика не имела ничего общего с настоящими поисками выхода, но свой резон все-таки у нее был. Забираться глубже под землю не желал никто, и они пошли в левый проход, очень широкий и действительно имеющий небольшой подъем — едва заметный, но вполне реальный. Во всяком случае, риск утонуть в подземной реке здесь был крайне невелик.

— И что ты собиралась делать после побега? — поинтересовался Джоун, ведя своего скакуна в поводу и освещая путь поднятой над головой лампой. — Если бы ты не заблудилась в пещере, а вышла бы в нескольких милях от лагеря?

— Для начала, я дождалась бы рассвета, — пояснила Лауна Альва после минутного раздумья. — А потом отправилась бы к любому южноморскому порту и села бы на любое судно, которое отправляется в Норс-Линден.

— Зачем тебе в Норс-Линден, глупышка? — удивленно спросил дядя Джоун.

— Потому что я хочу туда попасть! — упрямо сказала Лауна Альва.

— Но ты ведь понимаешь, что из любого южноморского порта в Норс-Линден нужно добираться вдоль половины всей ойкумены? У тебя денег не хватит даже на то, чтобы купить себе билет на корабль. А еще все это время тебе нужно будет что-то кушать! Или ты собиралась пустить на консервы свою Белянку? Но даже если ты не помрешь в дороге от голода, то могу тебя огорчить: Норс-Линден — очень недешевый город. Где ты возьмешь деньги, чтобы прожить там хотя бы неделю?

— Деньги, деньги… — презрительно проговорила Лауна Альва, хотя ей и самой ее идея уже не казалась такой уже замечательной, как вначале. — Ты только и думаешь, что о деньгах! А обо мне ты когда-нибудь думал?

Дядя Джоун сперва глянул на нее с возмущением, а потом вдруг расхохотался.

— Да я только и делаю, что думаю! То о тебе, то о твоей маменьке, то о твоем папеньке! Потому что я хороший дядя, хороший брат и хороший… Постоянно забываю, кем я прихожусь твоему папеньке! В общем, я хороший родственник. И так уж получилось, так повелел Единый Разум, что мне пришлось стать главой нашей веселой семейки… Да любая другая девица в Гвантале мечтала бы, чтобы ее жизнь устроилась так, как устроил ее тебе я… — он постучал себя кулаком в грудь. — Твой гребаный дядя Джоуни!

Он перевел дух и сплюнул под ноги. Потом продолжил:

— Говоришь, тебе не нравится думать о деньгах? Да тебе просто никогда не приходилось о них думать! Потому что они всегда были для тебя чем-то самим само разумеющимся, данностью, которая всегда есть в твоем доме, и ты даже понятия не имеешь откуда эта данность берется. А я это тебе сейчас расскажу… Каждый гребаный тэйл, каждый мелкий келтинг, который поступает в кошелек твоего папеньки, приносят только ваши виноградники, да еще кусок пшеничного поля в долине Торопульки. Вино с ваших виноградников выходит весьма среднего качества — что бы там ни утверждал твой папенька — потому что элитные сорта винограда здесь часто вымерзают, и выращивать их невыгодно. Так что часть этого вина вы употребляете сами, а остальное приходится продавать по очень низкой цене, потому что хорошую цену за такое вино не получить… Пшеница, конечно, дает неплохой доход, но не всякий раз, и он не настолько велик, чтобы вы могли позволить себе прикупить еще земли и расширить посевы… В общем, вы просто кормите сами себя, свой дом и своих рабов, и лишних денег у вас нет.

Дядя Джоун снова перевел дух, перекинул лампу в правую руку, потому что левая у него затекла, и покосился на Лауну Альву — слушает дли она его? Она слушала. Хмурила брови, но слушала.

— Подарок, который отправил твоему папеньке рэй Чанкето — ты помнишь, сколько было денег в том сундуке? — спросил Джоун.

Лауна Альва помнила.

— Сто тысяч тэйлов, — кивнула она. — Часть из них была в золотых украшениях и драгоценных камнях, но почти две трети — деньгами.

— Правильно! — воскликнул Джоун. — Две трети! А если быть совсем точным, то это было шестьдесят семь тысяч тэйлов с небольшим хвостиком! И часть из этих денег твой папенька уже потратил. На какие-то личные нужды, да на обустройство твоей свадьбы. Еще ему пришлось снарядить свадебные фургоны… Короче, тысяч двадцать как не бывало. Но теперь, когда ты сама сорвала собственную свадьбу, подарок рэю Чанкето придется вернуть. Но где же твоему папеньке взять недостающие двадцать тысяч тэйлов, как ты думаешь?

— Продать фургоны? — предположила Алариса, заинтересованная этим рассказом. Что касается ее, то она тоже понятия не имела откуда берутся деньги в ее семье.