Где моя башня, барон?! (СИ) - Панарин Антон

— Во. Это совсем другое дело. Хлеб нужен?

— Если бесплатно, то нужен, — расплылся в улыбке Воробей.

— Халявщик, — покачал головой торгаш и добавил: — Через десять минут всё будет.

Пока еда готовилась, Федька продолжил рассказ:

— Железнодорожники контролируют всю промышленность. А заводчанам проще налог платить, чем рубиться с бандой. Сам понимаешь, там деньги такие крутятся, что этот налог и незаметен. Тем более владельцы заводов сами порой пользуются услугами Железнодорожников, когда нужно проучить кого-нибудь.

— Странно всё это, — заметил я. — Днём смотришь — добропорядочный город. Куча полицаев, чистые улицы…

— Ага, а вечером зашёл не в ту подворотню и перо под ребро получил. Полицаи к группировщикам не лезут, потому что все прикормлены. А те, кто отказался сотрудничать, давно вниз по течению Амура уплыли с распоротым брюхом. Мы ведь на отшибе империи живём. Сюда имперская власть не особо-то и доходит, — произнёс Федька, затем шмыгнул носом и, заглянув в лавку, крикнул: — Ну долго ещё? Жрать хочу, сил нет!

— Жди молча! — рявкнул торговец и неловким движением обжёг палец о масляную сковороду. — Ай! Твою мать! Ушастое несчастье!

— Ага. Я тебя тоже, дядь, очень люблю и уважаю, — оскалился Федька и повернулся ко мне. — Ну так вот. Воронежские держат ремесленников, кабаки всякие, рыбаков, фермеров и прочую мелочёвку. Ну и всё. Больше никого нет.

— И как они? Не грызутся за сферы влияния? — поинтересовался я.

— Ну, порой бывает, — хмыкнул Фёдор. — Но там их быстро утихомиривают сверху.

— С какого верху?

— Ну ты чё? Всем в Хабаровске заправляет граф Мышкин. Так-то город принадлежит князю Громову и налоги в его казну идут, а оттуда часть уже в имперскую. Вот только князь в Москву перебрался жить, а на то, что тут происходит, ему плевать. Копеечка каждый месяц стабильно капает, он и рад.

— Выходит, Мышкин поделил город между бандами?

— Не просто поделил! Он сделал так, что банды друг с другом незримо конкурируют. И если хоть кто-то оступится, другие с радостью сожрут их с потрохами, — Федька замолчал на секунду и принюхался. — Чуешь?

Торговец из глубины лавки вынес нам свёртки масляной бумаги и две бутылки лимонада.

— Спасибо, дядь, — улыбнулся Федька и выхватил свёртки из рук торговца. — Давай у речки сядем.

Свернув в парк, мы прошли сотню метров и упёрлись в крошечную реку под названием Чёрная. Не знаю, кто решил, что это река. Как по мне, так больше похожа на ручей. Впрочем, журчит и ладно. Заодно можно будет руки помыть.

Федька всучил мне свёрток и тархун.

— Ешь, пока хрустящая, — махнул он головой.

Я развернул свёрток и утонул в невероятном аромате жирного сала, выжаренного до хруста. Свёрток был поделен на три ячейки. Самая большая с золотистой картошкой, вторая поменьше вмещала в себя шкварки, и в третьей лежали малосольные огурцы и хлеб.

Картошка была восхитительна. Похрустывала на зубах, а внутри — нежнейшая! Шкварки приятно обволакивали рот солоновато-жирным привкусом. Когда жирности становилось слишком много, её отлично сбивали малосольные огурцы.

Умяв свой кулёк, я залпом выпил тархун и рухнул в прохладную траву, закинув руки за голову.

— Федька. А кто крышует охотников? — озвучил я мысль, которая ранее не приходила мне в голову.

— Хе! Гвоздя никто не крышует, — принялся объяснять Фёдор. — Мужик суровый, с ним никто не станет яйцами меряться. Сколько ни меряйся, всё равно проиграешь. Ты же понимаешь, шпана это шпана, а вот охотники это, считай, частная армия. Против таких не повоюешь.

От слов Воробья стало тепло на душе. Я сделал правильный выбор. Да и не хочу я заниматься криминалом. Не моё это.

Федька допил тархун и, выпустив громкую отрыжку, сказал:

— Я вот хочу к Железнодорожникам, там вся сила, — он ткнул пальцем в небо, — Промышленность такая тема, которая будет двигать прогресс тысячелетиями! Я поэтому и записался на турнир. Железнодорожники частенько там толковых ребят примечают и к себе зовут.

— А не думал к охотникам податься? — прищурился я.

— Я? К охотникам? Ха-ха-ха! — зашёлся в смехе Воробей. — Да ты видел меня-то? Я с людьми не могу справиться, куда мне против тварей тягаться? Нет, Владимир, мне так высоко никогда не летать.

— А ты пробовал? — спросил я, смотря на звёзды.

— Да чё тут пробовать, я знаю, — отмахнулся Федька и, сорвав травинку, запихнул её в зубы.

Позади послышались шаги. Приближалась группа из шести человек, по крайней мере столько я насчитал по звуку. Заметив нас, один из толпы свистнул.

— Вы чё тут трётесь? — каркнул голос, явно настроенный на конфликт.

Ломбард Измаила Шульмана

— Какой замечательный экземпляр, — бубнил себе под нос Шульман, разглядывая золотой браслет, инкрустированный опалами. — Ого! Даже клеймо есть. Так-с, посмотрим.

Он окунул браслет в прозрачный раствор, который тут же начал бурлить, растворяя всю грязь.

— Ничего себе! Изготовил сам Левшов? Красота! — воскликнул он. — Это добавит к стоимости минимум пять тысяч.

Дверь в ломбард открылась, и внутрь вошёл мужчина средних лет. Серый костюм, чёрные ботинки и белая рубаха. Внешность вошедшего оказалась настолько непримечательной, что Шульману даже не за что было зацепиться взглядом.

Это немало удивило владельца ломбарда. Обычно видя посетителя, он сразу мог понять, к какому классу принадлежит человек. Стоит ли с ним торговаться? Не выкинет ли чего дурного? И так далее. А сейчас перед ним стоял мужчина, которому можно было прилепить только один ярлык — обычный.

Шульман повторно осмотрел гостя и понял, что изучение браслета его привлекает куда больше, чем беседа с незнакомцем.

— Я уже закрываюсь, — пробурчал он. — Приходите завтра.

— У меня к вам пара вопросов. Это не займёт много времени, — сказал мужчина, как будто не слышал слов Шульмана.

— Прошу вас покинуть помещение и пристально изучить вывеску. На ней написано «ломбард», а не «справочная», — недовольно буркнул Шульман, и поправив очки, продолжил смотреть на браслет.

— Я знаю, куда пришел, — спокойным тоном сказал мужчина и улыбнулся. — Скажите, к вам не приходили в последнее время необычные люди? Может, рассказывали что-то странное или продавали? Меня преимущественно интересует молодёжь. Возраст от шестнадцати до двадцати пяти лет.

— А я ещё раз вам говорю. У меня здесь не справочная. К тому же личности моих клиентов конфиденциальны, и я не вправе их разглашать. Как понимаете, мне не нужны проблемы. Уходите, пока я не позвонил заводчанам, — теряя терпение, сказал Шульман и спрятал браслет под стол, понимая, что назревает конфликт.

— Заводчанам? И что они сделают? Произведут какие-нибудь запчасти? — добродушно усмехнулся мужчина. — Мне это ни к чему. Ответьте на вопрос и я уйду.

— Я вижу, вы не местный. Так я поясню. Заводчане, они же Железнодорожники, крышуют мой ломбард, и если вам дороги зубы, то выметайтесь отсюда подобру-поздорову, — сказал Измаил, поправив очки.

Но собеседник его не слушал и продолжал как попугай твердить одно и то же:

— Ответьте на вопрос и я уйду.

Шульман нащупал под столом пистолет и рывком вытащил его, наставив на гостя.

— Проваливай. У тебя три секунды, после я спущу курок, — прорычал он.

— Это ваш выбор, — смиренно сказал гость.

Дальше произошло то, чему Шульман не мог дать объяснения. Вот мужчина стоял во входных дверях, а в следующее мгновение его силуэт размылся, и он оказался за спиной владельца ломбарда.

Рука гостя стальной хваткой вцепилась в предплечье Измаила и вывернула его за спину, отчего тот выронил пистолет. Железяка звякнула и покатилась по полу, а лицо Шульмана врезалось прямо в столешницу. Кровь потекла из разбитого носа, а по стёклам очков побежала сеточка трещин.

— Что вы делаете⁈ Я вызову полицию! — взвизгнул торговец, понимая, что дело пахнет жареным.