Больше, чем страсть - Алюшина Татьяна Александровна

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60

– Нет, ну как же… – тупила от растерянности девочка Надя.

Она точно помнила, что Казарин всегда пользовался презервативами, кроме только двух раз – там на морозной, залитой солнцем террасе заимки и на столе в кухне у распахнутого холодильника. Ах да! Еще раз в своем кабинете на работе…

Хватило-о-о… по всей видимости. У-пол-не!

– И что теперь? – спросила Надюха у единственного человека в ее жизни, который знал ответы на все ее вопросы.

А он неожиданно строго и недовольно спросил в ответ:

– Ты о чем, Нюша?

– Ну как о чем? – снова не поняла его она и разъяснила: – Как мне с ребенком-то учиться?

– А не про что другое? – уточнил на всякий случай еще раз дед.

– Ты про… – дошло наконец до девочки Нади, и она аж задохнулась от такого предположения, – …да ты что? Да ни за что бы, это же ребеночек мой! – И от испуга, прижала ладошки к губам.

– Ну вот и слава богу, – порадовался Максим Кузьмич, шагнул к ней, спрятал в своих надежных объятиях, прижав к груди. – Вот и хорошо, – поцеловал в макушку и успокоил: – А что учиться? Год учебный закончишь, академку на год возьмем, а там поглядим, как дальше будет.

А дальше все сложилось, как доченька Глашка определила.

Родилась она в октябре, почти год они счастливо и дружно прожили в хозяйстве под присмотром деда, Ривы и Ольги. К сентябрю, когда начинался следующий учебный год, выяснилось, что расставаться с ребенком Надя не может ни физически, поскольку до сих пор кормила девочку грудью, ни морально, потому что даже представлять себе такой вариант не собиралась.

– Нет так нет, – как всегда спокойно и рассудительно решил Максим Кузьмич.

Какое же это великое счастье, что у Нади такой дед! Это же не просто какой-то дед – человечище, настоящий мужчина! Это…

Говорят, и даже уже ученые доказали этот факт, – что, если у вас хорошие дети выросли, значит, вам сильно повезло, и все! Никакое прекрасное воспитание и все ваши старания не могут ничего дать, если не повезет и дети родятся трудными, неуправляемыми с ужасным характером или изначально сволочными. Вот хоть об стенку бейтесь – не повезло, и все! Но знайте, если у вас замечательные родители и прекрасное детство, то это тоже значит, что вам сильно повезло! Как и в ситуации с детьми. Это обоюдно. Надюха это давно поняла, еще в подростковом возрасте, поняла, что ей невероятно, сказочно повезло с дедом.

Почему и за что? Самые непродуктивные вопросы.

Максим Кузьмич снял для них с Глашкой квартиру в Москве, совсем рядом с Вышкой – везде пешком – за десять минут в институт, а в магазин так и вообще в том же доме. Нашел няню для Глашки, сам отбирал кандидаток и проверял их данные. Прямо пошел в тогда еще милицию, познакомился с каким-то капитаном, договорился, преподнес в виде вознаграждения за помощь несколько коробок с продукцией своего хозяйства и конвертиком небольшим, беленьким таким. И всех дамочек, которые приходили для собеседования по поводу найма на работу няни, этот капитан прогнал по милицейской базе данных и выдал сведения. Хороший дядя.

Так Надюха и училась – утром покормила ребенка, сцедила молоко и на занятия, еще и переводами занималась, но это уже дома, когда Глашку спать укладывала.

Потом Глаша подросла, в садик ребенка устроили.

Ничего трагического и тяжелого. Бывало, Надя ночами не спала – занималась и подрабатывала переводами, а позже и балансы бухгалтерские стала делать для небольших частных фирм. Все старалась деду как-то материально помочь, хоть на жизнь себе с Глашкой заработать, а то ему и так достается. Только он из-за этого постоянно ругался с внучкой – мол, на фига такие жертвы! Он и сам справляется и уж на семью-то зарабатывает! Но Надя знала, как ему сейчас трудно, и сельское хозяйство у нас в стране в те годы переживало не лучшие времена…

Ну ничего же, справилась. Да и не упахивалась она так, чтобы героиней себя чувствовать.

Так и жили, росли. А как Вышку окончила, переехали домой к деду с Ривой.

– Ничего трудного или трагичного, – улыбнулась Казарину Надюха. – У нас все дружно, втроем получалось: и Глашку растить, и хозяйство поднимать, и раскручивать бизнес. Семья, родные люди.

Он слушал молча, смотрел на нее таким странным, нечитаемым взглядом, и что-то плескалось в глубине его глаз, такое сильное и пугающее, что Надежда неожиданно затаила дыхание, заглянув в это шоколадное бездонье, уходящее в черную точку зрачка.

– Мне надо кое-что тебе рассказать, объяснить, – вдруг произнес Казарин глухим голосом и посмотрел мимо нее, словно перенесся душой во что-то темное, страшное…

Дружинин позвонил, когда Даниил уже начал посматривать на часы и понемногу напрягаться по поводу его отсутствия – до самолета три часа, а зам еще даже в офисе не объявился, документы по проекту все здесь.

– Дэн! – сразу приступил к делу Мишка. – По ходу, накрылась моя поездка!

– Что случилось? – понял по его тону наличие проблемы Казарин.

– Мать только что на «Скорой» увезли в больницу, – напряженно пояснил Дружинин. – Сердце. Похоже на инфаркт. Пока не знают точно, но говорят, что дело плохо. Придется тебе самому лететь, Дэн.

– Да о чем ты, Мих! – отмахнулся словесно Казарин. – Ты о Вере Семеновне сейчас беспокойся. С делами сам разберусь. Помощь какая нужна?

– Да какая помощь! Ждем, что скажут врачи. Все, что потребуется, сделаем, достанем, – устало вздохнул Дружинин и все же про дела не забыл: – У меня в сейфе папка с подготовленными документами по Сочи и зеленая такая с заметками, деталями по ним, ну и кто там что собой представляет, их характеристики, справки под кем что находится и курируется. Сам разберешься, – и вздохнул еще раз, совсем уж тяжко, как повинился: – Придется тебе, Дэн, все-таки лететь сегодня.

Лететь придется, это Казарин понимал и, пока продолжал разговор, уже прикидывал, как лучше провести встречу.

На интересный проект в Сочи вышел Мишка и привел к Даниилу людей, в нем участвующих. Посидели-посчитали, просмотрели цифры приблизительные. Казарину понравилось. Посовещались с экономистами и Костей, через оплачиваемых друзей из органов проверили «соучастников» по проекту, кое-кого дополнительно поспрашивали и влезли в дело.

Курировал его Дружинин, все концы завязаны были на нем, мотался он Москва – Сочи с регулярностью пару-тройку раз в месяц. Дело двигалось к подписанию договора, и вот на тебе: на последнем этапе такая канитель с Верой Семеновной!

Казарин купил билет на ближайший рейс, некоторые бумаги взял с собой, но большую часть важных документов оставил, а записки, относящиеся к проекту, скопировал не все, оставив оригиналы на всякий, непонятный ему пока до конца случай в сейфе.

Почему так сделал, сам не понял. Но что-то… чуйка какая-то свербила.

Весь полет изучал документы, решив, что сегодня ничего подписывать они не станут – так, визит большой вежливости будущим партнерам в связи с форс-мажором основного участника бумажных официальных отношений. А он объяснит, что все документы на Михаиле, дескать, вмешиваться сам Казарин не хотел бы, хоть он и хозяин, и последнее слово за ним, но у них свой процесс закручен, а партнеру своему Даниил доверяет.

Даже неплохо, что так получится, подумалось Даниилу – присмотрится, что за люди, перед окончательным подписанием. Окажется такой расклад напряжным для партнеров, захотят окончательного решения – пожалуйста, подпишем – у них-то есть своя основная болванка согласованного договора и документы к нему. Относительно деталей связь по телефону с Дружининым по ходу переговоров держать будут.

В аэропорту Казарина не встретили.

Вернее, встретили, да не те, кто ожидался.

Анзора он знал в лицо, но в толпе встречающих Даниил его не увидел и, выходя из зала прилета, уже собирался позвонить встречающему, когда к нему обратился неизвестный мужчина.

– Даниил Антонович? – спросил он с сильным кавказским акцентом.

Прежде чем ответить, Казарин внимательно посмотрел на незнакомца – мужик, лет тридцати с очень ярко выраженной кавказской внешностью, с черными от неистребимой щетины почти до глаз, щеками, узкими неприятными губами и очень непростым взглядом.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60