НеТемный 7 (СИ) - Изотов Александр

Да и зачем, если им осталось жить всего ничего?

Кажется, Тьма подбрасывает в моё сердце слишком много злости… Стиснув зубы, я тут же долбанул клинком по шлему Храмовнику, просто оглушив его, а затем таранным ударом ноги закинул его в лесную чащу. С хрустом стали падать несколько деревьев…

Так, надо успокоиться. Нельзя допустить напрасных убийств, мне ещё нужна моя светлая душа… А лишний вес грехов лишь сделает её уязвимее перед Бездной.

— Ты же лиственник! — заорал Хрмовник, сбитый бесчувственным телом своего напарника, — Тебе нельзя убива-а-ать!

Он уже высвободился и метнулся с клинком навстречу мне. С ним я тоже особо не церемонился — просто сломал клинок ребром ладони, потом подсёк противника ногой и перехватил за горло.

— Спасибо, что напомнил, — процедил я сквозь зубы, старательно контролируя свою злость.

Но Храмовник, кажется, даже не заметил, что мои пальцы со скрипом сжимают его латный воротник. Он вытаращился на свой сломанный меч и буквально задрожал всем телом…

— Невозможно! — только и прохрипел он.

Ну⁈ Может, сейчас догадается?

— Яриус, дай мне сил! — он, отбросив клинок, сбил мою руку и попытался воткнуть кулак мне в лицо.

Нет, не догадался… Ну да ладно, пусть живёт, может, ума наберётся.

Остановившийся кулак дрожал от напряжения перед моим лицом, с мерцающим трением пытаясь пробить мою защиту. А я всего лишь сконцентрировал всю магическую энергию в одном месте, чтобы не тратить лишнего. Но одно то, что эта магия выдержала удар паладина, значило очень много.

Ай! Смердящий свет!

Я выгнулся, когда в меня сзади прилетел арбалетный болт. Догадливый стрелок промахнулся лишь чуть, задев ворот нагрудника, и наконечник резанул мне по шее.

Да, что-то я забыл совсем про других участников…

— Пошёл отсюда, — я тут же выдал Храмовнику оплеуху, и тот улетел к своему ещё живому напарнику в ту же чащу. Лишь захрустели ещё сбитые деревья.

Повернувшись и выцепив глазами стрелка, я улыбнулся, но тут же поморщился. Новая волна гнева хлынула в душу, и утолить эту жажду мог только хруст позвонков этого наглеца.

А вот это плохо… Жажда убийств — это очень плохо. Со вздохом мне пришлось погасить полутёмную сферу вокруг моего тела и вызвать в руке Губитель Древа. Ладно, будем по старинке, по-варварски.

Хотя этих тёмных я не собирался особо жалеть. Если Храмовники были просто одурачены ересью, то эти-то сознательно выбрали такой путь.

Снова я метнулся по лесу, собирая жатву из своих врагов. Я всё же старался не убивать, а лишь калечить, но тут уж как получалось… Правда, калечил я с не меньшей жаждой жестокости, ну да и ладно. Живые же! А оторванные руки и поломанные ноги будут им всю жизнь напоминать, что не дело это, Бездне служить!

На некоторое время небольшой лес заполнился лишь криками боя и стонами раненых, но всё было кончено через минуту. Отряхнув руки, я оглядел побоище, оценивая прекрасные позы врагов, свисающих с поломанных стволов деревьев. Ну, почти все живы, кроме тех идиотов, которые пытались применить смертоносную магию.

Они пытались атаковать меня тёмными заклинаниями, но куда им, дилетантам, до бывшего Тёмного Жреца… Ну какой идиот колдует «тёмное прикосновение» в рукопашном бою, когда его же зачарованный палец суют ему же в глотку? Какому кретину пришла мысль повесить на боевой посох заклинание «тёмного портала», если я воткнул хозяина головой в этот же портал?

На меня нахлынула новая порция злости, но её я уже погасил привычным усилием. Это был праведный гнев на идиотов, которые плохо учились, да ещё со своими знаниями посмели полезть на меня! Меня, Десятого!

— Вы вестники поразительной тупости, — прошептал я, усмехнувшись, — Недоучки! Грязь!

Выдохнув от того, что так легко выплеснул раздражение, я посмотрел туда, где копошились, вылезая из-под поваленных деревьев, два Храмовника. С одного слетел шлем, явив свету длинные и золотистые, слишком нашампуненные волосы. У другого шлем был на месте, но, кажется, чуть сместился вбок забралом.

Жалкое зрелище…

— Неужели ещё раз? — только и спросил я.

Тот, который улетел первым и кто сейчас плохо видел из-за повёрнутого шлема, нащупал свой клинок и встал в боевую стойку, пытаясь при этом повернуть голову так, чтобы хоть чуть-чуть увидеть меня. Получалось не очень, и казалось, что он просто крутит головой, пытаясь меня найти.

А потом второй долбанул первому прямо по шлему мощной затрещиной, тот аж клинок выронил. Шлем слетел, являя растерянное лицо чернявого усача.

— Сожги тебя Яриус, какого хрена⁈

— Кретин! Моча ослиная! Уходим!

Нашампуненный, лишь мельком глянув на меня, подхватил обломок своего меча и понёсся между стволов в гору. Мой чувствительный до предела взгляд легко выхватывал из воздуха его эмоции — страх и растерянность.

«Священные клинки не должны ломаться! Священные удары кулака не должны останавливаться!» Легко было прочесть мысли убегающего, как и то, что его вера дала трещину… Ну, значит, кому-то я мозгов добавил.

Хотя, по-хорошему, лучше бы он мне помог и попытался исправить то, что они тут натворили. Дьявола кто останавливать должен, я?

— Эй, куда⁈ — чернявый усач, снова подняв клинок, смотрел вслед первому.

Потом оглядел побоище уже новым, слегка растерянным взглядом. Оглянулся на соратника, павшего ещё самым первым, с дырой в нагруднике. Снова оценил мой вид — ну, меня только кровью забрызгало, а так я был целёхоньки и готовый к бою.

— Хорлова падаль! — сплюнул он и, развернувшись, тоже бросился наутёк.

Я лишь поджал губы… Эй, а напарника раненого забрать? А мне помочь?

Ну, значит, дьявола валить мне точно в одиночку.

Храмовник с пробитым нагрудником захрипел, закашлялся и согнулся. Потом, сплюнув кровь, открыл глаза и некоторое время таращился вокруг с бессмысленным взглядом.

Вот он нашёл меня…

А потом, когда заговорил, я едва не вздрогнул.

— Думаешь, брат, ты сможешь вернуться? — проговорил он густым, потусторонним басом, который не мог принадлежать человеку.

— Яриус… — усмехнулся я, — Сколько лет, сколько зим.

— Тысячи. Тысячи лет, и тысячи зим, как этот мир жил спокойно без тебя. Ты сам понимаешь, какой же это абсурд, брат? Абсурд, что бог мрака и смерти якобы озабочен спасением мира!

— А ты? — спросил я, — Разве не абсурд, что светлые паладины сражаются бок о бок с упырями?

— Бездна другая… — рыцарь откинул голову, чуть улыбнувшись, — В её Тьме красота. Таинственная, незримая, но красота. Не тот ледяной мрак, что несёте миру ты и твоя Морката!

— Ты одурманен, брат, — спокойно ответил я, чувствуя, как управляет моими губами душа северного бога, — Этот мир наш с тобой, а ты позволил внешнему злу проникнуть в него и поразить свою душу.

— Её Тьма и мой Свет гармонируют. Она словно тень в полуденный зной, она словно прохладная ночь после жаркого дня…

— Ты выпустил Детей Недр? — вдруг спросил я, — Никто, кроме тебя, не мог это сделать.

— Да, — рыцарь расхохотался, — И пока ты сражаешься с этим, ещё двое идут к твоему Храму. Нет тебе места в этом мире, Хморок, и не будет!

Договорив, рыцарь закрыл глаза и уронил голову. А я тут же заставил мысленно и Хморока снова унестись в глубины души — нечего растрачивать божественный предел.

В несколько прыжков я оказался на краю леса, снова разглядывая бредущего к краю долины дьявола. Ну, зато теперь, после разговора с Яриусом, ясно, в какой глубокой мы заднице…

Глубокая борозда, оставшаяся за исполином, так и напрашивалась на то, чтобы заполнить её водой. Вот только надо дополнить эффект холодным снегом, и сейчас, кажется, самое время.

Видимо, Виол и Креона как-то услышали мои мысли, потому что раздался далёкий грохот. Громадная снежная гора, к подножию которой подходил дьявол, словно ожила — она вздохнула, чуть приподнимая снежные бока, а потом вниз понеслась, сшибая вековые леса, огромная лавина.

Я тут же призвал к себе Кутеня, и цербер возник рядом со мной, словно из воздуха. Выбрав место, где озеро от пропаханной борозды отделяла самая тонкая на вид стенка, я показал на неё церберу и начал рисовать в воздухе узор огненного вихря.