Никто, кроме нас - Васильев Владимир Николаевич

– Отлично. Для начала подчеркну: все, что я собираюсь изложить, пока не стоит принимать за достоверную информацию, это пока более или менее подкрепленные вычислениями догадки и гипотезы. Однако я счел необходимым сначала поставить в известность вас, а уж потом делиться соображениями с физиками проекта – я имею в виду ученых иных рас.

– Весьма разумно, – скупо похвалил полковник. В самом деле: поделиться убойной информацией с чужими всегда успеется. Сначала нужно выжать из нее все полезное для родной доминанты.

– Итак… Вам уже, вероятно, приносили голограммы от Ле Бурже? Он запрашивал данные по гравидиполям не далее как пару часов назад. Легко понять зачем.

– Приносили.

– Я полагаю, ваш коллега вряд ли в состоянии адекватно интерпретировать обнаруженное сходство.

– А вы на это способны, профессор?

– Полагаю, да.

– Только, прошу вас, не забывайте, я не ученый. В академии нам читали курс физики, но сомневаюсь, что вы сочтете мой уровень достаточным. Прошу вас делать скидку на мою научную эрудицию. Точнее, на отсутствие таковой.

– Ну-ну, коллега, не прибедняйтесь, – усмехнулся Бекасов, изящно выгнув ус. – Помнится, на предыдущих собеседованиях вы показали себя достаточно знающим человеком.

– И тем не менее. Об этих ваших диполях я знаю только то, что они существуют и что на использовании их физических свойств основана искусственная антигравитация.

– Не только антигравитация, – рассеянно заметил Бекасов. – Впрочем, не в этом дело. Ладно, когда будет непонятно – переспрашивайте, я постараюсь найти какие-нибудь несложные аналогии. Итак, первое… Кстати, это скорее вывод, чем объяснение. Высев генераторных пар, вероятнее всего, придется прекратить. Точнее, производить его по иной схеме.

– В каком смысле? – насторожился Попов. Схема высева генераторных пар была выстрадана за двое суток специально сколоченной командой планировщиков. Большей головной боли у Попова и его коллег (а также у руководства доминанты) с начала войны еще не бывало. И вдруг заявляется Бекасов и недвусмысленно намекает, что схема никуда не годится?

– В прямом. Высевать нужно не пары.

– А что? – удивился Попов.

– Сшивки. Скорее всего из восьми генераторов. Увязанные и ориентированные по образу и подобию гравитационного диполя. Я попытаюсь объяснить, что это даст. Вы прекрасно знаете, что атомы различных веществ состоят из одних и тех же элементарных частиц, а разные элементарные частицы, в свою очередь, состоят из подобных типов кварков. Однако многочисленные комбинации одних и тех же кирпичиков в результате образуют более сотни химических элементов, обладающих совершенно различными свойствами. Примерно то же и с нашими генераторами: они ведь, строго говоря, состоят не из вещества. Помните, мы так и не сумели установить их глубинную структуру? Полагаю, по той простой причине, что у них нет структуры. Они – сами по себе являются элементарными частицами, монодоменами, квантами некоей пока несформулированной сущности, неволновой и некорпускулярной одновременно. Эдакие кирпичики мироздания.

– Не великоваты ли они для квантов? – проворчал Попов, недоверчиво поглядывая на профессора.

Бекасов деликатно улыбнулся:

– Коллега, боюсь, что видимые линейные размеры – это не более чем абстракция, данная нам в скудных ощущениях. Любой генератор легко может представлять собой идеальную точку и одновременно вмещать целую вселенную. Это тема для отдельного исследования, уверяю вас, сулящего немыслимые перспективы. Например, галактика-два, куда ведет обнаруженный нуль-коридор, вполне может не принадлежать нашей вселенной. А вселенная, где расположена галактика-два, вполне может крыться внутри одного из захваченных нами генераторов. И пропавший у Офелии флот имперцев вполне мог потеряться там – с нашей точки зрения, в одном из генераторов, а с их точки зрения – в новой вселенной.

Попов недовольно поморщился: с учеными всегда так – они удивительно быстро и весьма охотно съезжают с дел сугубо практических к чистому теоретизированию, которое на хлеб не намажешь и к делу не подошьешь.

– Погодите, Андрей Константинович, – прервал Бекасова полковник. – Давайте вернемся к нашим баранам. То бишь диполям и схеме высева. Развейте мысль.

– Охотно. Я пытаюсь вам объяснить, что простейшая система, которой является генераторная пара и нуль-коридор между ними, не является единственно возможной схемой взаимодействия между генераторами. Большее число генераторов скорее всего можно объединить в систему посложнее, и такая система будет обладать куда более причудливыми и разнообразными свойствами, нежели простая генерация примитивного двунаправленного коридора.

Попов про себя усмехнулся: нуль-коридор, еще совсем недавно казавшийся чудом на грани реальности и вымысла, уже обозван примитивным! Ну, дают эти рыцари от науки!

– Новыми свойствами? Например, какими? – уточнил он.

– Например, способностью транспортировать материальные объекты не в единственную точку пространства у финишного створа, а в любое место, где имеется неподалеку подобная же сшивка. Да и объемами-массами такая сшивка оперировать будет уже более впечатляющими: скорее всего появится возможность транспортировать не только какие-нибудь мегадестроеры, а и целые планеты.

Вот тут у Попова по спине прошелся неприятный холодок. Если все, что говорит Бекасов – правда, то… Перспективы действительно рисовались грандиозные. Но полковник Попов был прагматиком, закоренелым и неисправимым.

– Простите, Андрей Константинович. Это все, разумеется, безумно интересно, но меня смущают ваши формулировки. «Появится возможность» или «Скорее всего появится возможность»? Согласитесь, разница разительная.

– Без сомнений, выкладки нужно проверить экспериментально. Я не обсчитывал более сложные системы, чем дипольная, из восьми генераторов, на это просто нет времени.

– Вот-вот. Сколько времени уйдет на обсчитывание и практическую проверку?

– Ну… трудно сказать. Как все пойдет. И мне нужны будут еще генераторы – десятка два. Ле Бурже оставил нам только четыре.

– Генераторы будут, – заверил Попов. – Вы мне вот что скажите… Если эти ваши выкладки подтвердятся, простую систему из двух генераторов можно будет потом превратить в сложную из восьми?

– Безусловно, – не колеблясь, ответил Бекасов. – Мы научились инициировать пары, научимся инициировать и диполя, не думаю, что принцип окажется много сложнее.

– Это хорошо. – Попов потер подбородок. – Тогда не вижу смысла прерывать высев. Пусть заработает для начала простейшая сеть тоннелей. А потом уж будем ее по мере возможностей усложнять.

– Ну… можно и так. Да, пожалуй, сеть ведь наверняка будет использоваться для военных целей уже в ближайшее время.

– Конечно, будет!

– Тогда да. Продолжайте высев. Пары потом легко превратить в диполя, выборочные диполя – в более сложные системы, а лишние генераторы всегда можно снять и подмонтировать к другим системам.

– Лишние? Что вы имеете в виду?

– Видите ли, судя по всему при некоем граничном уровне сложности системы финишные генераторы вообще не понадобятся – стартовая будет забрасывать цель куда угодно, в любую вообразимую точку.

– Любой вообразимой вселенной? – не удержался и съязвил Попов, но Бекасов то ли не уловил сарказма, то ли проигнорировал его.

– Совершенно верно. Вы даже не подозреваете, насколько недалеки от истины, коллега. Дорогой мой, эти монодомены, которые кто-то недалекий обозвал генераторами, в идеале не только позволяют повелевать существующей вселенной. Они могут позволить творить новые вселенные, по своему вкусу и усмотрению. С заданными физическими законами. Простите меня, но транспортная функция – это крохотный побочный эффект. Монодомены – это истинно орудие демиургов, которыми мы, к сожалению, пока не являемся.

Наверное, Бекасов ждал, что полковник впечатлится. Однако тот, с непрошибаемостью толстокожего вояки, отшутился:

– Ну, раз на демиургов мы с союзниками не тянем, будем пока пользовать транспортную функцию. Надеюсь, наука не возражает?