Как только занятия заканчиваются, мы с Джули идём на обед. Я не могу держать себя в руках и постоянно пялюсь на Рикарда, который сидит с Линой через пару столов от нас. Майрок так и не появляется, от чего нервы натягиваются до предела.
— Хватит так смотреть, они скоро заметят, — Джули склоняется ко мне и шепчет на ухо.
Я киваю и отворачиваюсь, пытаясь держать себя в руках. Хочется спросить у Рикарда, где же этот придурок Флейм? Но не стану при сестре. Да и вообще… не дело это всё. Нужно быть спокойнее, но проклятое «нечто», поселившееся внутри меня, куда сильнее. Оно давит, вынуждая меня становится чужой самой себе.
— Я не могу это контролировать, — мой голос звучит глухо и зло.
Накалываю на вилку кусочек помидора и отправляю его в рот. Жую, но вкуса еды будто и не чувствую. Всё тлен.
— Помнишь, ты говорила, что чувства Флейма иногда передаются и тебе. Может вы оба сейчас ощущаете одно и тоже, и поэтому восприятие усиливается? Тебе нужно попробовать как-то закрыться от этого. Вдруг поможет.
— Закрыться… это хорошая идея.
— Нужно что-то вроде ментальных блоков. Может сработает даже простенький? Могу попробовать, хочешь?
— Давай, — соглашаюсь я.
Джули что-то шепчет, касаясь моих висков и лба пальцами. Проходит буквально секунда, и меня отпускает!
— Сработало! Почему ты такая умная? — я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться в голос. — Чтобы я без тебя делала?
Щёки подруги смущённо розовеют:
— Ладно тебе… надолго всё равно его не хватит.
— Главное, чтобы за это время эти странные чувства куда-нибудь испарились, и я снова стала собой. Или потом повторим, ладно?
Я всё ещё чувствую потребность во Флейме, но теперь она воспринимается скорее фоном. Воспряв духом, впиваюсь зубами в сочную куриную отбивную. До чего же вкусно! Делаю глоток уже остывшего слегка сладковатого чая. Так и жить куда лучше, чем когда эта истинность диктует свои правила.
Вернувшись в комнату, мы с Джули удивлённо переглядываемся.
— Как оно сюда попало? Что это такое? — я бросаюсь к кровати, на которой лежит странный свёрток из явно дорогой плотной синей бумаги.
— Там карточка, — подруга замирает за моей спиной, с любопытством указывая на маленький прямоугольник в углу.
С замиранием сердца я отклеиваю карточку от бумаги и переворачиваю её.
«Открой, Медея. И улыбнись. Хоть раз».
Ловлю себя на том, что мне и правда хочется улыбнуться, ещё даже не открыв. Но я себя сдерживаю. Вот же глупости какие! Неужели я правда редко улыбаюсь и радуюсь? Хотя неудивительно… но Майроку-то какое дело? Ведь сомнений нет, эта странная посылка от него.
— Только не говори, что это от Флейма? — в голосе подруги восхищение и нетерпение. — Это что подарок? Открой же! Что-то явно необычное!
— Сейчас, — я всё-таки улыбаюсь, чувствуя, как трепещет внутри тонкая струна, наполняя меня нежностью и волнением.
Едва я касаюсь пальцами бумаги, как раздаётся громкий и уверенный стук в дверь.
— Кого там принесло? — ворчит Джули, бросаясь открывать.
А я кладу сверток обратно на кровать и оборачиваюсь. Мисс Белтон — наш любимый куратор — стоит на пороге с крайне строгим выражением лица. Сегодня на ней серая юбка в клетку и тёмно-фиолетовая шёлковая блуза. И почему она всегда так странно и нелепо одевается?
— Добрый день, — здоровается она, а затем смотрит на меня: — Медея Найт, сегодня в Кристальные Пики прибыли дознаватели, наверняка вы в курсе. Так вот, они хотят видеть вас.
Глава 20.2
Я неловко переступаю с ноги на ногу, хмурясь:
— Зачем дознавателям меня видеть?
— Вот у них и спросите, адептка Найт, мне никто не докладывал, — отрезает мисс Белтон, приоткрывая дверь, приглашая меня идти с ней.
Джули бросает на меня полный тревоги взгляд:
— Я пойду с тобой.
— Займитесь своими делами, адептка Велингтон, — строго осаживает мою подругу кураторша. — Это вам не игрушки.
— Я сама Джули, всё нормально, — вымученно улыбаюсь и выхожу из комнаты на негнущихся ногах.
Последний выговор! Последний выговор! Эта мысль бьётся в моём разгорячённом сознании, вызывая приступ жгучей паники.
А ведь может быть гораздо хуже, чем отчисление. Меня могут обвинить в причастности, если Лину вычислили. Что тогда будет?
Мы с мисс Белтон торопливо идём в Пик, где обычно находятся комнаты преподавателей. Останавливаемся перед одной из дверей. Я здесь ещё ни разу не была и от этого ещё волнительнее.
Едва мы входим внутрь, я бегло осматриваю просторное помещение, щедро залитое кровавым солнцем, проникающим через огромные панорамные окна.
Несколько столов, за одним из которых сидит Ханна напротив дознавателя. Они о чём-то негромко говорят, кабинет большой, поэтому не слышно. Вид у Ханны, как у побитой собаки. Это на секунду вызывает укол злорадства в груди, всё-таки такая злобная сука, как она, должна получить по заслугам. Из всех моих недругов она бесит больше всех. У других хотя бы есть какие-то причины ненавидеть меня, пусть и часто надуманные. Ханне же просто нравится причинять всем зло. За короткий промежуток времени она успела не только нагадить мне, но и начать шантажировать Кристабель.
Но я быстро забываю про Ханну, потому что моя судьба волнует меня куда сильнее. Мисс Белтон велит мне сесть на стул напротив одного из дознавателей. Он моложе остальных, худой, темноволосый с ледяными серыми глазами. тонкие усики над его губой слегка вздрагивают, когда он говорит:
— Адептка Найт, добрый день. Меня зовут Роберт Аллен, я младший дознаватель.
В горле моментально пересыхает, и я сглатываю прежде чем ответить:
— Добрый день, мистер Аллен.
Младший дознаватель хочет спросить что-то ещё, но дверь отворяется и на пороге появляется мисс Вудс. Я бросаю на неё короткий полный тревоги взгляд, после того, как она здоровается и опускается на стул неподалёку от нас.
— Итак, сейчас мы проводим полную проверку академии, — Аллен впивается в меня немигающим взглядом. — Я обнаружил жалобу, которую подал профессор алхимии Кайлен Шейдмор. Недавно вы чуть не упали с подъёмника и могли погибнуть. С профессором Шейдмором мы уже поговорили, он всё подтвердил. По документам за подъёмник отвечает мисс Вудс.
— Да, такое было, я чуть не упала, но…
Дознаватель поднимает руку, призывая меня к молчанию:
— Отвечайте на вопрос и ничего более. Я продолжу. Считаете ли вы, что подобная небрежность со стороны мисс Вудс могла быть следствием неприязни к вам?
— Нет, — возмущённо выпаливаю, гневно сводя брови к переносице.
Перевожу взгляд на Флоренс Вудс, она бледнее, чем обычно, но выглядит невозмутимо. Лишь сцепленные пальцы, сложенные на чопорной юбке из серой шерсти, слегка подрагивают, выдавая её нервозность.
— Хм, вы уверены? У вас ведь были конфликты? Я нашёл бумаги, где благодаря ей вы получили выговоры за очень короткий срок. Может быть мисс Вудс могла специально испортить подъёмник? — уточняет дознаватель.
Специально? Похоже на паранойю. Вудс даже не знала, что мы с профессором туда пойдём, место безлюдное. Но это работа дознавателей — узнавать и разнюхивать, может поэтому он спрашивает.
— Ни в коем случае не специально. И наши конфликты давно улажены. И они были просто из-за недопонимания, — твёрдо говорю я.
— Вы не станете выдвигать обвинение?
— Не стану, я не пострадала.
— У вас некоторые проблемы с магией, она не восстановилась. Мы уже делали запросы, и я бегло ознакомился с вашим делом. Профессор вас спас, когда вы падали? Да?
Шейдмор меня спас? Да ну?
Так… они уже разговаривали с ним. Думаю, этот допрос простая формальность. Не нужно привлекать к себе внимание. Наверное, профессор солгал, чтобы не рассказывать про истинность между мной и Флеймом? Или дознаватель хочет поймать меня на лжи?
— Д-да, профессор Шейдмор мне помог, — соглашаюсь я, чувствуя, как по спине холодком ползёт липкий страх.
