Мангака 2 (СИ) - Гаврилов Александр

Ну, хорошо, пусть даже не двадцать, а семнадцать, всё равно дохрена. Мы с трудом разместились в гостиной нового Светиного дома за столом, но при этом, было на удивление весело. Не было никакого чувства неловкости, которое обычно возникает, когда вместе собираются малознакомые люди, и все оживлённо общались друг с другом.

Танака-сан моментально нашёл общий язык с Кадзиморо-саном, и они шумно разговаривали друг с другом, громко хохоча, и поглядывая при этом на меня, опрокидывая рюмку за рюмкой с саке.

Мия с Канной и Кимурой о чём-то переговаривались с Хару и Айей, и к ним ещё присоединился Юсаку.

Дед с тренером сидел рядышком, и о чём-то громко басовито рассказывал ему, и тот внимательно и, похоже даже почтительно, внимал.

У отца с соседкой и Светой был свой междусобойчик. Уж не знаю, что они обсуждали, но вроде, все весёлые были, напряжённости не чувствовалось.

Кастет и Ганс взялись ухаживать за помощницей режиссёра, которая явно была смущена их вниманием, но никакого недовольства на её лице не мелькало, так что, похоже, и тут всё нормально было.

В общем, все разбились на какие-то группы по интересам, и лишь главный виновник торжества, я, то есть, оказался предоставленным самому себе. Впрочем, я не только не обижался, но даже рад был этому. Я так устал, что вовсе не хотел разговаривать с кем-либо изображая фальшивый интерес к беседе, и смог сосредоточиться на не менее увлекательном занятии, а именно — еде.

Я ожидал, что встретит нас тут русская кухня, но нет. Света, похоже, поняла, что будет глупо предлагать людям то, чего они никогда не ели, рискуя, что никто не притронется к еде, и сегодня блюда были исключительно японскими. Суши, ролы нескольких видов, различные мясные закуски, обязательный рис в виде рисовых шариков, водоросли, и много, просто очень много, саке. Для детей стояла кола.

И, думаю, она правильно сделала. Японцы — жуткие консерваторы, предпочитающие всё исключительно японское. Можно было бы, конечно, хотя бы часть русских блюд сделать, например, я бы сейчас не отказался от борща или пельмешек, но Света и без того молодец. Накормить такую толпу людей — это непростое дело.

Периодически звучали тосты в мою честь, я машинально кивал, не слушая их, улыбался всем, что-то жевал, и практически ни о чём не думал… Меня накрыл отходняк.

В прошлой жизни у меня уже бывало такое. Когда я заканчивал какое-то большое дело, работу, мангу, и тому подобное, на какое-то время я фактически выпадал из жизни. На меня накатывали оцепенение и безразличие, и я мог часами сидеть перед компом, и тупо смотреть на экран… Даже если у меня хватало сил включить какой-то фильм, то он шёл просто фоном, и я сидел, не смотря и не слушая его, и ни о чём не думая.

Не знаю, как назвать это состояние, эмоциональное выгорание, или как-то ещё, но и сейчас оно накрыло меня, и неизвестно, сколько бы я так просидел, никого не видя и не слыша, уйдя глубоко в себя, если бы меня вдруг кто-то мощно не хлопнул по плечу. Я вздрогнул, сбрасывая с себя оцепенение, поднял голову вверх, и обнаружил рядом с собой деда.

— Мне с тобой поговорить надо, внук. Пойдём, в другой комнате посидим, — махнул он рукой в сторону двери.

— А до завтра это не потерпит? — нехотя выдавил я из себя, вовсе не горя желанием сейчас с кем-либо о чём-либо говорить. Апатия никак не хотела меня отпускать.

— Завтра я уезжаю, — огорошил он меня, — Так что нет, не потерпит.

Пришлось вставать, и, с трудом передвигая одеревеневшие ноги, следовать за ним.

— Может, побудешь ещё немного? Куда тебе торопиться? — спросил я у него, когда мы расположились на полукруглом кожаном диване.

— Нет, — решительно мотнул головой он, — Пора мне… Я и так пробыл тут слишком долго. Ученики ждут. Нельзя так надолго оставлять додзё. К тому же, свадьба отменяется, так что и повода задержаться у меня больше нет.

— Что-то мне подсказывает, что свадьба всё равно скоро состоится, пусть и с другой невестой, — задумчиво пробормотал я, вспоминая, как отец ухаживал сегодня за соседкой за столом.

— Это уже пускай они сами решают. Не маленькие, — отрезал дед, — Но, думаю, что даже если они решат пожениться, то вряд ли будут устраивать праздник из этого. Скорее всего, просто зарегистрируют брак и всё. Не факт, что я приеду на это мероприятие. Но обязательно буду здесь, когда внучка родится. Если доживу, конечно.

— Да брось. Доживёшь, конечно, — постарался подбодрить я его, — Ты вон какой здоровый. Ещё всех нас переживёшь.

— Да не дай Ками! — аж вскинулся он, гневно взглянув на меня, — Ты думай, что несёшь-то!

— Извини, — примирительно поднял я вверх руки, — Сам не знаю, что говорю. Так ты что хотел-то? Попрощаться?

— Не совсем, — разом успокоился он, и отвёл взгляд в сторону, — Хотя, в каком-то смысле, можно и так сказать. Я тут с тренером твоим разговаривал о твоих перспективах…

— Подожди, — перебил я его, собираясь сказать, что планирую закончить свою спортивную карьеру.

— Не перебивай меня! — опять вскипел он, — Потом скажешь, что хотел. Дай мне высказаться сначала. Так вот, — уже спокойнее продолжил он, — Аджарн считает, что у тебя есть весьма хорошие шансы на то, чтобы выиграть чемпионат мира в мае, и я с ним согласен. Твой потенциал хорошо виден. И это было бы очень хорошо для нашего семейного дела, чтобы ты выиграл этот титул. К сожалению, люди сейчас такие пошли, что обязательно смотрят на титулы, выбирая себе учителя. Я-то, видишь, без всяких титулов тренирую, а потому учеников у меня мало. И с каждым годом становится всё меньше и меньше. Боюсь, что, если всё так и продолжится, додзё через пару лет закрывать придётся. С твоим титулом же у додзё появится второй шанс…

— Какой шанс? Я, вообще-то, муай-тай занимаюсь, а не твоим бу-дзюцу или как там его, — не выдержал я, и опять перебил его, — Или ты хочешь переквалифицировать додзё на муай-тай?

— Нет, конечно! — возмущённо глянул он на меня, — Мы продолжим учить людей бу-дзюцу, но для рекламы и твоё чемпионство в муай-тай сойдёт. Люди редко обращают внимание на нюансы. Им красивая обложка очень часто важнее содержимого. Сделаем из тебя лицо нашего додзё, и, я уверен в этом, молодёжь пойдёт к нам. А там уже я начну тебя натаскивать на бу-дзюцу, и со временем передам тебе додзё. Продолжишь семейное дело…

— А меня ты спросил, хочу ли я этого? — сухо спросил я у него, — Почему ты так говоришь, как будто всё уже решено?

— А что тут решать-то? — даже удивился он, — У тебя явный талант в боевых искусствах, так надо же его развивать! Не думаешь же ты всю свою жизнь эти картинки рисовать? Ладно, сейчас, пока ты школьник ещё, но разве это профессия для настоящего мужчины? А я тебе готовое дело предлагаю. Что тут думать-то?

— Извини, дед, но вынужден тебя расстроить, — без малейшего сожаления в голосе произнёс я, — Но именно что с этими картинками я и собираюсь связать свою жизнь, а не с этим тупым маханием руками и ногами на потеху публике. И в чемпионате мира я участвовать тоже не собираюсь. Можешь считать, что моя спортивная карьера закончилась. Мне было интересно проверить свои силы — я проверил. На этом я с муай-тай заканчиваю.

— Но почему? — аж подскочил он с дивана, — Хорошо, нравится тебе рисовать — рисуй, ничего против не имею, но зачем боевые искусства бросать? И на кого, по-твоему, я тогда должен додзё своё оставить? Я не вечен, знаешь ли, отец твой этим заниматься не будет, и что тогда? Кто продолжит моё дело?

— Ученику какому-нибудь своему передай, или кого из дальней родни подыщи, но мне это неинтересно. Извини, дед, — пожал я плечами, — Но у меня своя дорога в этой жизни, а ты предлагаешь идти мне твоими тропами. Моя судьба связана с мангой.

Дед молчал, и не мигая смотрел на меня. То ли подбирал новые слова, чтобы переубедить меня, то ли проклятиями готовился осыпать меня. Я не знаю. И не знаю, сколько бы мы ещё так с ним молчали, если бы вдруг откуда-то до нас не донёсся пронзительный крик.