Рысюхин и пятнадцать бочек джина (СИ) - "Котус"

Ох ты ж! Сначала сказал — потом внезапно понял! А ведь тут у нас на самом деле три завода! Торфобрикетный, начинавшийся с одного маленького пресса, лесотехнический, начинавшийся с передвижной паровой лесопилки, и на котором теперь не только распускают брёвна на пиломатериалы, но и выпускают конечную продукцию, от примитивных ящиков, как для собственных нужд, так и на продажу, до простой мебели, востребованной в округе. А ещё кухонную утварь, детские игрушки в виде кубиков, которые вообще чуть ли не из обрезков изготавливались и добрые два десятка наименований продукции сверх того. И, разумеется, как дань моде — две дробилки для отходов, которые производили ставшую уже пресловутой мульчу. Причём уже подготовлены площадки для установки ещё двух, которые е факт, что закроют внезапно вспыхнувшую после публикации сразу в двух уважаемых журналах потребность. Но и больше четырёх строить смысла особого не вижу: не факт, что мода продержится долго. Хоть дед уверяет, что в его мире этот продукт продаётся в садовых центрах тоннами, но у нас нет такого повального увлечения дачами, и сами дачники используют эти загородные домики в основном почти исключительно для отдыха. Так что наша ниша — владельцы клумб и цветников в имениях, точнее даже владелицы, а они очень падки на изменчивую моду. Разве что, производители ягод на самом деле заинтересуются предложенной технологией, но, боюсь, они предпочтут почти бесплатные опилки. Так что — будем смотреть, как повернётся мода. В крайнем случае перевезём дробилки на изнанку, делать крошку из местных кустов для засыпки под голубику на плантации.

Ну, и третий, если смотреть вдоль дороги и первый по времени основания — винокуренный. По сравнению с тем, что досталось мне когда-то от прежнего владельца, он в два с лишним раза вырос по количеству перегонных установок — семь вместо трёх, в три с половиной раза по площади и более чем в пять раз по производительности, причём ещё есть возможность её увеличить. Так что, да — три завода, не считая мелких промыслов, очуметь! Кто бы мне сказал такое в самом начале эпопеи с нелегальным хутором — не поверил бы.

Вот, тоже момент: свалку стихийную ликвидировать приказал, хлам частично можно сжечь, но вот часть придётся куда-то вывозить. А куда? Чтобы не было стихийных свалок нужно сделать организованную, а для неё место подобрать: не слишком близко, чтобы не воняло в посёлке, особенно если какую-нибудь падаль вывезут, и не слишком далеко, а то будут из лени на полдороги по кустам мусор распихивать. А ещё учесть, чтобы почвенные воды не потравить, то есть, снова надо привлекать геодезистов и геологов. А, казалось бы, мусор выкинуть, в чём проблема? Но если не хочешь жить посреди помойки, то придётся сделать всё по уму, а для этого — привлечь специалистов.

Третий будущий переулок, или даже будущая поперечная улица, расположенный вблизи от Центральной площади, использовался как место стоянки для «казённых», то есть, принадлежащих моей семейной компании, автомобилей. Вот, кстати: автомобилей становится всё больше, если верить деду, дальше рост количества ещё ускорится, а мест для них в плане посёлка не предусмотрели вообще. Сейчас люди выкрутились кое-как, но это не дело, если пустить на самотёк, то ничем хорошим это не кончится. Пришлось озадачивать проектировщиков и закладывать две площадки: за сельской управой и возле моего дома. Кроме того, выделили место для стоянки прямо на площади напротив управы, возле трактира. Когда-нибудь мы всё же зальём как минимум площадь, а лучше ещё главную улицу и площадки перед заводами, дорожным камнем, как взлётную полосу в Дубовом Логе, тогда ещё и разметку нанесём, отметив места для каждого экипажа.

За день находились по округе так, что после ужина рухнул просто без задних ног, как говорит дед. Но бродили не зря, помимо выявленных и решённых проблем с переулками и свалкой, пришлось и трассировку улицы кое-где менять, из-за рельефа местности, который не учли или плохо учли при рисовании по карте. А ведь ещё предстоит всё то же самое провернуть в Рысюхино! Благо, уже с пониманием того, что и как нужно делать.

Вот тоже интересный момент. С одной стороны, можно сказать, что я уделяю развитию Викентьевки первоочередное внимание, оставляя Рысюхино на вторых ролях. С другой стороны, из тех же фактов можно сделать и другой вывод: здесь я тренируюсь и обкатываю идеи, а потом в Рысюхино делаю уже всё сразу, как надо. На самом деле просто Викентьевку я начал строить раньше, вот и всё.

Стоило мне на четвёртый день собраться домой, как набежали тучи и стал накрапывать мелкий и нудный дождь. Я посмотрел на небо, на дельталёт, вспомнил предыдущий полёт под тучами и решил — ну его! Хорошо хоть, попутку обратно в Викентьевку долго ждать не пришлось. Прогноз погоды оказался неутешительным, дождь обещал затянуться ещё дней на пять, и сидеть всё это время здесь⁈ Всё решил звонок домой. Там как раз оказался возвращающийся из Риги караван: Клим решил лично завезти свою «настоящую» селёдку в Рысюхино, о чём предупредил заранее по мобилету, и там как раз готовились к будущей дегустации, рыба должна была приехать как раз к обеду. Ну, а я попросил включить в состав колонны мой фургон под управлением одного из сменных водителей. Сегодня к вечеру они приедут в Викентьевку, а завтра с утра я погружу дельталёт на крышу и поеду, наконец, домой! Кстати, надо бы тоже подготовиться к снятию пробы с норвежской селёдки, как минимум картошку сварить.

В кои-то веки всё получилось по плану: и поужинали, и пообщались, и утром я домой поехал. Селёдка оказалась слабосолёной, очень жирной и, да, на самом деле вкусной. Вот с погрузкой дельталёта пришлось повозиться и даже помучиться: крыло-то в сложенном, как зонтик, виде привязали, а вот кабина… Ни в салон, ни в грузовой отсек она не лезла, даже если винт в проволочном экране снять. Разбирать на мелкие части не хотелось, долго и муторно, а потом ещё восстанавливать всё предстояло бы. Пришлось привязывать на крышу, поверх крыла, с помощью лебёдки и трёх подсобных рабочих. Чую, снимать дома придётся с такими же приключениями.

Ехать было, надо сказать, ненамного проще, чем лететь, правда, безопаснее: на скорости двадцать — двадцать пять километров в час свалиться в откос или врезаться в дерево будет неприятно, возможно — больно, но явно не смертельно, тогда как воткнуться в землю или в лес на дельталёте со скоростью сто двадцать — тут уже шансов выжить будет маловато. Сложностей поездке добавляли порывистый ветер и сильно выросшая парусность, так что большую часть пути телепался на двадцати километрах в час, долго и нудно. Надо ли говорить, что вечером, вопреки прогнозу, тучи разошлись и на западном небосклоне между ними засветилось солнышко?

После Викентьевки я пару дней приходил в себя: отсыпался и общался с семьёй, в первую очередь с детьми. Играли с Катей, читали сказки с Ромкой и тоже играли, конечно. А потом пришлось в Рысюхино проделать всё то же, что и в Викентьевке, за исключением решения проблем со змеями, к счастью. Но два дня потратить пришлось, и по грязи походить, втыкая полосатые палки, и голову поломать насчёт того, где свалку устраивать. Была даже идея мусор на Изнанку вывозить, к югу от форта, за каменистый гребень с растущей вдоль него полоской леса. Не такая уж и глупая, кстати. Там есть котловина, куда всякий бытовой хлам несколько лет ссыпать можно, и запах до форта не долетит, даже если падалью завалить. Хм, как раз падаль с Лица мира там сожрут очень быстро. Идея загадить ещё и соседний мир, конечно, выглядит сомнительной, но ведь тот мусор, что получается на Изнанке мы там и оставляем — на стихийной, кстати, свалке в сотне метров от стен форта. И там уже развелись как мышчерицы, так и тушканокрысы. А такое соседство никому не нужно, пусть даже за отстрел или уничтожение иным способом последних выплачивалась небольшая премия. Да, свалку надо делать подальше от жилья, благо, на Изнанке проследить за тем, чтоб мусор довозили до места будет проще простого.

Середина апреля, а я взопрел, как летом из-за всей этой беготни! И это ещё на Изнанке середина февраля на нулевой и начало последнего зимнего месяца на первой, то есть работы там стоят, разве что в Щучьем остроге готовятся к заготовке икры, намораживают лёд в подвале, свозят бочки и запасы соли со специями. При этом Иван Никанорович, уже не Силантьев, а Прорысюхин, с полной уверенностью в голосе обещает побить прошлогодний рекорд.