Ненормальный практик 1 (СИ) - "Извращённый отшельник"

Таверна «Сонный карп».

В окнах виднелся тусклый свет. Из трубы шёл дым. Заведение ещё работало.

В таком состоянии до дома точно не дотяну. Решение очевидно. Собираю остатки сил для последнего рывка и направляюсь к таверне.

Пересекаю мостовую и толкаю тяжёлую дверь. Внутри несло пивом, табаком и подгоревшим мясом — стандартный букет подобных заведений. В такой поздний час даже посетители ещё были: пара подвыпивших мужиков под пятьдесят, да дряхлый старик, дремлющий за кружкой.

— Комната на двое суток, — говорю с хрипотцой и кладу на стойку несколько купюр. — И хочу, чтобы меня не беспокоили. Никакой уборки, никаких стуков в дверь.

Трактирщик — грузный толстяк с залысинами и мясистым носом — внимательно осмотрел меня. Естественно, от него не укрылись ни кровь на одежде, ни явные признаки истощения на моей моське. Но деньги, положенные на стойку, перевешивали любые сомнения, ведь я заведомо выложил куда большую сумму.

— Как скажете, сударь, — он сгрёб купюры. — Третий этаж, комната семь. Ванная в конце коридора, если понадобится горячая вода — дёрните за шнур.

И протянул мне ключ, добавив:

— Завтрак подаём с семи до десяти. Но могу распорядиться, чтобы вам принесли в комнату.

— Нет, — качаю головой. — Никаких визитов. Сам спущусь, если проголодаюсь. Благодарю.

Трактирщик кивнул с безразличием человека, повидавшего всякое и не задающего лишних вопросов. Подобные люди — благословение для таких, как я, попавших в переплёт.

Подъём на третий этаж дался с трудом. Каждая ступенька как чёртов Эверест. Рана в боку открылась, пропитывая свитер свежей кровью. Пот градом катился по лицу, дыхание стало хриплым, прерывистым. Но я добрался. Никогда не думал, что третий этаж может быть настолько высоко.

Комната оказалась маленькой, чистой — кровать со сплющенным матрасом, деревянный стол, старющее кресло и умывальник в углу. Окно выходило на тёмный внутренний двор.

Запираю дверь, двигаю для верности стол и падаю на кровать, не раздеваясь. Сил хватило лишь стянуть сапоги и ослабить шарф вокруг шеи.

— Завтра, — бормочу себе под нос, чувствуя, как ускользает реальность. — Решу все проблемы завтра…

Перед тем, как провалиться в темноту, почувствовал духовное ядро. Оно пульсировало, переваривая поглощённую энергию, медленно заращивая раны и восстанавливая истощённые ресурсы тела. Возможно, этот мир не так уж и плох, если в нём можно поглощать чужую силу…

А потом наступила благословенная тьма.

Глава 20

Пламя пожирало книжную лавку Волковых, от стеллажей к стеллажам, поглощая дерево, бумагу, стены и десятилетия жизней, вложенных в это скромное дело. Огонь дрожал в глазах Игната Ковалёва, сидевшего в роскошной карете с задернутыми шторами. Он наблюдал за разгорающимся пожаром с удовлетворением, безмолвным восторгом.

— Господин… — тихо обратился к нему Демид, пожилой слуга, сидевший подле. Высокий, с военной выправкой и длинными седыми усами. Он служил роду Ковалёвых больше тридцати лет. — Ваше решение уже не мальчика, а мужчины, но вы уверены, что выбрали правильный способ расквитаться?

Сказано было всё с осторожной почтительностью, выработанной годами служения аристократам, привыкшим к беспрекословному подчинению. И всё же, между слов можно было прочитать упрёк.

Игнат повернул голову, во взгляде раздражение.

— Сомневаешься в моём решении, Демид? — произнесено это было с такой яростью, что старик прокряхтел. — Этот мелкий дворянишка лишится дома. И не только. Я лишу его всего. Ему не то что нечем будет оплатить обучение в академии… он будет искать копейки, чтобы прокормиться. — По мере того как он говорил, тон наполнялся странной одержимостью. — Моих связей будет достаточно, чтобы лишить его работы в любом районе. Пусть проваливает в захудалую деревню, откуда и приполз его род.

Демид глубоко вздохнул, но промолчал. За годы службы научился держать мнение при себе. Особенно когда дело касалось Игната — слишком избалованного отпрыска.

«Капризный, тщеславный, — думал старик, глядя на распалившегося юношу. — Весь в мать — такой же вспыльчивый и мстительный. Отец хоть и с манией величия, но по крайней мере умеет держать лицо, как подобает аристократу. Единственный, кто достоин уважения в этом семействе — старый господин Святослав, да его сын Борис. Те хоть понимают, что такое честь.»

Игнат повернулся к слуге, глаза блестят в отсветах пожара:

— И запомни, Демид, ни слова о сегодняшней операции. Никому. Даже отцу.

— Как прикажете, господин, — склонил голову старый слуга, чувствуя горечь от того, во что превратился мальчишка, которого он помнил ещё карапузом, гоняющим деревянный обруч по дорожкам родового поместья.

За окном кареты виднелось, как пламя перекинулось на соседние дома — дешёвая гостиница, пекарня, скобяная лавка — всё вспыхивало с пугающей скоростью, ведь их стены заранее пропитали горючей смесью.

— Смотри-ка, — Игнат улыбался. — Теперь из-за этого ублюдка Волкова домов лишатся и другие. Всё по его вине.

Демид вздохнул, наблюдая, как люди в тёмных плащах — наёмники, нанятые специально для этой «операции» — методично поджигают дом за домом, уводя следы от первоначальной цели. Никто не должен был заподозрить, что мишенью была именно книжная лавка Волковых. Просто несчастный случай, как самый обычный пожар в бедном квартале.

Старый слуга ощущал камень в груди. За годы службы Ковалёвым он выполнял разные приказы — порой сомнительные, иногда откровенно жестокие. Но вот это… это было что-то новое. Уничтожить половину переулка, лишить крова десятка семей — и всё из-за какой-то мальчишеской обиды? Тяжёлые времена ждут род Ковалёвых, очень тяжёлые.

— Трогай! — резко скомандовал Игнат кучеру, и карета тронулась, огибая пылающий переулок по дальней улице.

Позади наёмники, похватав оставшиеся зажигательные смеси, запрыгнули в экипаж без опознавательных гербов и скрылись в противоположном направлении. Миссия была завершена.

Демид смотрел в маленькое окошко кареты на отдаляющееся зарево. До ушей донеслись отчаянные крики людей, звон пожарных колоколов, лай собак. Кто-то уже пытался организовать тушение.

«Госпожа Волкова, — подумал старик с сожалением. — Слышал, она воспитывает внука одна. И куда теперь пойдёт без дома-то? Кто приютит старуху?»

Но вслух не сказал ничего. Трудно говорить, когда в горле стоит комок стыда за то, к чему ты причастен.

Карета набирала ход, увозя прочь от устроенного пожарища. Игнат откинулся на бархатные подушки, прикрыв глаза с таким видом будто, выполнил трудную, но необходимую работу.

Демид же думал о том, что рано или поздно любой гнусный поступок возвращается к тому, кто его затеял. И чем страшнее он, тем ужаснее будет расплата.

Утро в Академии Практической Эфирологии начиналось как обычно: сонные курсанты постепенно заполняли аудиторию, готовясь к лекции по теории эфирных потоков. Одни повторяли конспекты, другие обменивались последними сплетнями, а кто-то просто дремал, положив голову на скрещенные руки.

Дарья Вяземская — староста группы, пересчитывала присутствующих, делая пометки в журнале посещаемости. Внимательный взгляд скользил по рядам, отмечая отсутствующих.

«Странно, Волков опять не явился, — подумала она, поставив очередной крестик напротив его фамилии. — Уже третий день подряд. Случилось что?»

Входная дверь распахнулась, и в аудиторию влетел запыхавшийся Витька.

— Вы слышали⁈ — выпалил он, переводя дыхание. — Дом Сашки Волкова сгорел! Книжная лавка и квартира над ней — всё в пепел!

По аудитории прокатились возгласы. Кто-то присвистнул, пара особо впечатлительных барышень ахнули, а некоторые равнодушно пожали плечами — обычная реакция на чужую беду.

— Что? — Дарья похлопала глазами. — Когда это случилось?

— Этой ночью, — Витька охотно продолжил, видя, какое внимание привлекла новость. — Говорят, загорелось около двух часов ночи. К утру от лавки остались только обугленные стены.