Эмигрант. Его высокоблагородие - Башибузук Александр

– И много взял? – не задать этот вопрос я просто не мог.

– С меня пять тысяч, – угрюмо буркнул купец. – Золотом…

– А с Кази шесть, – тут же наябедничал еврей. – Только французскими франками и британскими фунтами. Я слышал, как он жалился своей мадам, что Шмуклерович обобрал его до нитки.

– Где деньги передавали?

– На борту, а где же еще, – повар ухмыльнулся. – Как я понял, Шмуклер в фатерлянд больше возвращаться не собирается. Думаю, с остальных взято в примерных размерах. Вот только в какой валюте, увы, не знаю. Но уж точно не теми смешными резаными бумажками. Изя ни за что не продешевит. Еще тот поц.

И тут же раздраженно отвел пальцем от себя ствол берданки, которым Даценко ненавязчиво тыкал его в бок.

– Я вас умоляю, уважаемый, уберите в сторону свой винт. Мне еще не хватало на старости лет схлопотать лишнюю дырку в моем драгоценном организме.

Купец с шумом втянул в себя воздух, показалось, что он сейчас разорвет еврея на клочки, но любитель геологии поступил совсем иначе. Он просто сунул свою берданку Самуилу Эныковичу в руки, потом оглянулся по сторонам и рывком выдрал внушительное не ошкуренное березовое бревно, подпирающие какую-то трубу под потолком в коридоре. Тут же просветлел лицом и играючи взял деревину наперевес.

Вылитый Илья Муромец, етить…

Так и пошли воевать. В авангарде я с пистолетом, за мной купец с дубьем на плече, а арьергардным порядком следовал похожий на попугая Гошу еврейский кок с древней фузеей. Черт знает что и сбоку бантик.

Да-да, это как раз тот случай.

Глава 2

Черное море. Нейтральные воды.

Пароход «Димитрий».

19 января по старому стилю. 1920 год. 23:30

Как ни странно, но мы без всяких приключений добрались почти до самой каюты хозяина парохода. Видимо, хреновы повстанцы так увлеклись, «курвя» Шмуклеровича на лавундер, что абсолютно забили на предосторожности.

Как и что делать дальше, я даже себе не представлял. В любых вариантах развития событий расклады рисовались не в нашу пользу. Но…

– Тихо!.. – мне вдруг послышались какие-то странные звуки. А если быть точней, цокот дамских каблучков по деревянному полу. Еще одна пассажирка?

Словно догадавшись о моих мыслях, Вейсман энергично закивал.

– А ну стоять! – за поворотом в основной коридор громыхнул хриплый голос того самого рыжего фраера, что конвоировал меня. – Куда намылилась? Ко мне иди, цыпа…

– Иду уже, иду… – в ответ раздался хныкающий плаксивый женский голосок. – Вы же меня не убьете? Ну пожалуйста…

– Это смотря, как себя вести будешь, – глумливо хохотнул парень. – Ты смотри, пропустили в спешке такую красавицу…

Сразу после этих слов раздались два едва слышных щелчка, а потом что-то тяжелое глухо упало на пол. Не понял?

Я осторожно выглянул и увидел в коридоре высокую стройную женщину в парчовом длинном халате, осторожно трогающую вышитой бисером меховой тапочкой распростертое на полу неподвижное тело. На голове у нее был намотан массивный тюрбан из пушистого махрового полотенца, в правой руке она держала объемистую сумку, а в левой поблескивал маленький никелированный пистолетик.

Вейсман вдруг громко чихнул – и в то же мгновение меня взяли на прицел. Двигалась дама на удивление проворно.

– Свои… – громко выдохнул я, на всякий случай отпрянув назад. С такой станется, влепит пулю и даже не спросит, как зовут. – Свои, говорю, опустите оружие.

– Свои, свои, – с готовностью подтвердил кок, с опаской высунув свой нос из-за угла. – Я вас сегодня кормил супчиком из кефали с раковыми шейками…

– Ой! – обрадованно охнула женщина и, причитая на ходу, стремительно метнулась к нам. – Я уже шла в каюту из туалетной комнаты, а тут эти негодяи. Один… потом второй… Я так испугалась, так испугалась… К счастью, по чистой случайности в сумочке оказался мой браунинг…

– Простите… – я внимательно заглянул девушке в лицо. – Так вы уже двух… того…

– Ага… – дама истерично всхлипнула, несколько раз хлопнув длинными ресницами. – Мне та-а-ак страшно. Вот… – и вытащив из сумочки двумя пальцами еще один «смит-вессон», протянула его мне.

Надо сказать, несмотря на текущие по щекам дорожки слез и припухшие веки, выглядела она очень симпатично. Смуглая кожа, большущие карие глаза, носик с едва заметной горбинкой, ярко очерченные алые губы, выпавший из-под тюрбана на висок волнистый иссиня-черный локон – скорее всего, к славянской крови примешивалась добрая толика кавказской, а возможно, даже латиноамериканской.

– Простите, – незнакомка вдруг очаровательно потупилась, успев оценивающе стрельнуть на меня глазами, – я не представилась. Княгиня Кетеван Орбелиани.

– Все потом, – я с трудом оторвал от нее взгляд, забрал револьвер и передал его Даценко. – Присоединяйтесь. Без команды даже не вздумайте палить. И ни шага в сторону.

Княгиня скорчила обиженную рожицу и пристроилась к нам в арьергард. Но замыкающей побыла недолго, потому что хитрый кок еврейской наружности как бы невзначай совершил сложный замысловатый маневр и опять оказался позади всех.

Нет, в самом деле, черт знает что. С более странной компанией мне никогда не приходилось ходить на дело. Хотя справедливости ради надо сказать, что я по жизни одиночка и почти всегда работаю один.

С трупа удалось разжиться почти новеньким «солдатским» [4] наганом с полным барабаном и десятком патронов россыпью. Княгиня, как там ее, видимо с перепугу, снайперски точно влепила ему одну пулю прямо в глаз, а вторую в переносицу, так что теперь рыжий выглядел не очень фотогенично.

О том, что каюта Шмуклеровича уже близко, засвидетельствовали звонкие вопли, эхом раздававшиеся в коридоре.

– А-а-а!!! Бабушку свою лапай, халамидник коцаный!.. – как пожарная сирена вопила какая-то женщина. – Штоб тебе хавло попрыщило, жертва аборта…

– Циля Абрамовна, – пояснил Вейсман и сладострастно причмокнул пухлыми губами. – Не женщина, а просто вулкан Везувий. И знаете, я за нее совершенно спокоен.

– Да отдай ты этим шлемазлам ключ… – в унисон женскому голосу заливался мужской тенор. – Они ж тебя изнасилуют…

– Твои слова да Богу в уши, может? дождусь на старости лет немного счастья… – верещала дама. – Нет у меня никакого ключа! Насилуйте на здоровье, штоб у вас цыцюрки поотпадали…

– Из его каюты, кроме как в коридор, другие выходы есть? – у меня в голове начали формироваться зачатки плана.

– Нет, – мотнул патлатой головой кок.

– Значит, слушайте сюда. Надо сделать так, чтобы эти идиоты выскочили наружу… – Я быстро изложил диспозицию и распределил личный состав по местам. – Николаевич, давай…

Купец довольно ощерился, хекнул и, мощно замахнувшись, врезал своим бревном по переборке. Громыхнуло так, как будто пароход врезался в айсберг.

Гомон в каюте мгновенно стих, но почти сразу возобновился.

– Что за дела?!!

– Да нас на банку снесло, идиоты!

– Какая здесь банка, малахольный!..

– Давай на мостик!..

– Сам иди, нашел дурака!..

Я досчитал до трех, высунулся из-за угла, приготовился стрелять, рассчитывая, что матросики выскочили в коридор, но никого там так и не увидел. Блин, стратег хренов. Ну что же, пойдем длинным путем…

– Эй, малахольные, отзовитесь, – я позаимствовал у купца «смит» и пальнул в приоткрытую дверь Шмуклеровича. Пуля с треском эффектно выломала кусок филенки, а в каюте моментально наступила полная тишина, почти сразу же нарушенная торжествующим и неимоверно ехидным голосом Цили Абрамовны:

– Ага, халамидники, а я таки говорила, что будет вам кадухес на всю морду!

– Заткните пасть этой лярве!.. – бешено заорал Мирон и наглым тоном поинтересовался: – А кто говорит такой смелый?

– Кристобаль Хозевич Хунта, – процедил я в ответ. – Но я сомневаюсь, что тебе, вшивик, о чем-то говорит это гордое имя. Слушай сюда, даю ровно три минуты, чтобы сдаться всем своим кагалом. В этом случае я посажу вас в лодку и отправлю домой. В противном – можешь сразу начинать себя отпевать. Троих твоих мы уже отправили на тот свет.