Я отворачиваюсь, ничего не отвечая. Не хочу тратить силы на бесполезные перепалки, да и хоть в чём-то Сина права. Я вернулась домой, и здесь всё по-другому. Как раньше уже не будет.
Всю ночь я ворочалась и думала о том, что же произошло.
Эйфория прошла и вместо неё меня начала душить тревога. «Кристальные Пики» — академия для самых выдающихся наследников империи. С чего бы вдруг распорядитель меня туда засунул?
Я плохо знаю правила, потому что росла в пансионе вдали от людей, но одно было известно точно — семьи сами выбирают академию для детей из своего рода. За меня же выбрал распорядитель. Или кто-то другой?
Меня ведь действительно считали опасной! Я последний раз пользовалась магией в четырнадцать, и то тогда она лишь начала проявляться. Что мне делать среди вышколенных и невероятно искусных в колдовстве сверстников? Я же там буду, как белая ворона. Ещё и Лина… она же постоянно будет меня задирать.
Я смотрю на сестру.
Она сильно изменилась с наших подростковых лет. Раньше это была угловатая девчонка с плоской грудью и худыми цыплячьими ногами. Сейчас сводная сестра превратилась в красивую молодую девушку с миловидными чертами лица, загорелой кожей, большой грудью, пухлыми губками, выкрашенными розовой помадой и длинными острыми наманикюренными ноготками.
Я по сравнению с ней некрасивая и неприметная. Моё единственное украшение волосы — огненно-рыжие и яркие. Но я и не стремилась быть красоткой, потому что отвыкла от того, что нужно прихорашиваться.
В пансионе нас не баловали. Никакой косметики и нарядных платьев. Волосы всегда в чопорном пучке. Так что сейчас я радовалась даже возможности заплести простую косу.
Кто бы мог подумать, что наследнице рода Найт придётся так изменить свою жизнь. Ведь раньше у меня было всё: платья, украшения, духи, поездки, коллекция редких кукол из тонкого фарфора. Папа любил меня, я для него была маленькой принцессой.
Сейчас у меня нет ничего. Но я привыкла и бедняжкой себя не чувствую. Потому верю — однажды всё изменится.
Лина делает пару шагов ко мне и склоняется к моему уху:
— Я не хочу, чтобы ты ехала со мной! Я так долго ждала дня своего поступления, а ты всё испортишь. Будешь меня позорить в академии. Все знают, что ты ущербная, Медея.
— Я больше не ущербная, с меня сняли ограничение, — сквозь зубы говорю я. Как же хочется вцепиться в идеально уложенные волосы сводной сестры.
— Если мне что-то не понравится, я тебе устрою сладкую жизнь, — Лина мило улыбается, затем поднимает руку и поправляет мои волосы, заводя несколько выбившихся из косы волосинок мне за ухо. — Какая же ты всё-таки уродливая. Держись от меня подальше в академии, а то пожалеешь.
Я грубо отталкиваю её руку.
— Ай! — вскрикивает Лина нарочито громко. — Ты сделала мне больно!
— Отвали от меня, дура, — бросаю я зло.
Как же она меня достала! Ещё и в академии собралась портить мне жизнь.
Дядя спускается по лестнице со второго этажа особняка. Идёт ко мне с выражением крайней неприязни на лице.
— Не смей бить Лину! Думаю, пора тебе всыпать плетью. Уже забыла, как прошлый раз было? — напирает он на меня.
В мире, где правит магия, дядя предпочитает самый скучный, но довольно болезненный способ наказания — плеть. Я думаю, это потому что ему нравится, что остаются следы, от которых не избавится. У меня вся спина исполосована шрамами.
Глава 3.2
Даже в пансионе наставницы были куда гуманнее. Били в основном линейкой по рукам, иногда давали пощёчины.
— К сожалению, времени мало, скоро им отправляться в академию, — сетует мачеха. — А так Медея и правда заслужила наказание.
— Хватит смотреть на меня диким зверем, — дядя Оскар обращается ко мне, а сам едва не скалится, а затем добавляет: — Всё-таки это всё какая-то большая ошибка! Ты агрессивная и неуравновешенная, тебе не место среди обычных дракорианцев. Я уже подал жалобу на действия распорядителя. Так что можешь не радоваться. Вернёшься обратно через пару дней.
Я отворачиваюсь, закусывая губу. От его слов становится страшно. Вдруг правда? Но с другой стороны истинность так просто не убрать.
Я понимаю, что должна как-то защититься. Не могу просто оставить Оскара злорадствовать и упиваться своей властью в доме моего отца.
— Когда я закончу академию, я ведь могу вернуться. И потребовать своё, — говорю я, медленно поворачивая голову. — Я — старшая дочь Джозефа Найта.
Сина бледнеет. Утром я подслушала, как она пыталась уговорить дядю оставить меня в семейном особняке, но он побоялся нарушить закон.
— У тебя метка. Твой истинный заберёт тебя, и ты войдёшь в его род, — победно заявляет сводная сестра. — Так что не разевай рот на то, что уже не твоё.
Я избавлюсь от истинности. Узнаю о ней всё и найду способ. Но родственникам не обязательно знать о моих планах. Я не хочу, чтобы дядя мешал мне. А затем закончу академию и вступлю в свои законные права. Понимаю, что план шаткий, многое может мне помешать, но другого у меня нет.
— Теперь твой младший брат Вильям наследует всё. А мой сын тебя ненавидит, — сладким певучим голосом поддакивает мачеха.
— Ненавидит, потому что вы настраиваете его против меня! — вскрикиваю я, чувствуя, как в груди скручивается спираль боли.
— Ты сама отлично справляешься, — хмыкает сводная сестра. — Вильям любит меня, а ты для него пустое место.
Они знают на что давить.
У Сины с отцом в браке родился чудесный малыш. Я обожаю своего братишку, несмотря на то, что его мать всегда меня раздражала. Он тоже любил меня… раньше.
Нас разлучили, когда ему было четыре. Сейчас он если и помнит обо мне что-то хорошее, то смотрит на всё через призму мнения матери и дяди Оскара.
Они обхаживают брата, дядя стал его законным опекуном. Ведь, раз я сначала была признана ущербной, а теперь на грани того, чтобы выйти замуж на истинного, Вильям должен стать главой Рода.
Не знаю, что они задумали сделать с братишкой. Всё-таки он сын Сины. Наверное, дядя надеется позже управлять всем через Вильяма. Привязывает его к себе, пока он ещё мал.
— Пора отправляться, — говорит дядя Оскар.
— Хочу попрощаться с братом, — я сверлю глазами дядю, сложив руки на груди в защитном жесте.
— Он занят, ему нужно заниматься. И теперь, когда тебе вернули магию, ты к нему даже близко не подойдёшь, — начинает верещать Сина. — Мой сын должен быть в безопасности!
Распорядитель вчера сказал, что магия должна проявиться. Но я пока не чувствую её. Это пугает и заставляет волноваться. Вдруг я так и останусь пустышкой?
— Вильям мой брат, а я больше не ущербная, ты не имеешь права запрещать, — говорю я, хотя знаю, что мачеха придёт в ярость.
— Матушка права, — раздаётся звонкий голос откуда-то сверху.
Я поднимаю голову и вижу Вильяма.
Ему десять, но он выглядит немного старше, минимум на двенадцать. Он высокий и худой, безумно похож на папу. Такие же светлые волосы и немного резкие черты лица.
Вчера, когда я приехала, Вильям даже не вышел встретить меня. Я не видела его два года минимум, хотя регулярно писала. Не уверена, что Сина не забирала эти письма. Может быть, брат их даже не видел.
Я улыбаюсь и чувствую, что впервые за долгое время в груди становится тепло. Я настолько сильно люблю брата, что эта встреча для меня как лучик солнца в непроглядной тьме. Он единственный мой родной человек на свете.
— Иди сюда, вредный одуванчик, — зову я. — Обниму тебя.
В детстве волосы Вильяма всегда пушились, я звала его одуванчиком. Но теперь не знают — помнит ли он? Когда-то он своими маленькими пальчиками учился плести мне венки из этих самых одуванчиков. Сам их собирал. Тогда ещё и бабушка была жива, а солнце казалось особенно ярким…
Лицо Вильяма искажается болезненной злой гримасой.
— Не зови меня так! — резко говорит он. — Я не хочу тебя видеть и рад, что ты уезжаешь. Ты позор нашего рода, Медея. Хоть один плюс в том, что отца больше нет. Он не сможет разочароваться в тебе.
