Снежные волки для Красной Шапочки - Корн Полина Владимировна

Я нахмурилась, не совсем понимая какое такое «умение» имеется в виду, поэтому лишь ответила:

– Нет, мы с ней давно не виделись, последний раз я сюда приезжала, когда мне пять лет было. Особо ничего и не помню.

– Совсем ничего? Ах, как жаль, – сразу погрустнела соседка. – Меня зовут Милослава, я содержу небольшую ферму в Перепутино, занимаюсь особым, экологичным фермерством, – добавила она с гордостью.

– Ферма? – переспросила я. – А я как раз выучилась на ветврача. Можно будет осмотреть ваших зверей, мне практика лишней не будет, а может проблемы какие-то есть? К вам в Перепутино медикаменты для животных хоть привозят?

– Ох, конечно, милая… И не все так гладко, это верно…

Так я узнала, что у Милославы целое натуральное хозяйство, которое кормит всю деревню. И молочко, и творог, и масло – жители покупают у нее за небольшую плату, которая почти вся уходит на содержание экофермы. Мясо тоже – в основном птицу – разводят на подножном корме. Милослава утверждала, что никогда не пользовалась химией, якобы в этом ей помогает моя бабка, правда, в чем именно, я так и не поняла. Да и, в целом, все у нее хорошо, не считая любимого жеребца, захворавшего с началом холодов.

Попросила ее перечислить симптомы. Слабость, одышка, потеря аппетита. Мне решительно не нравилось, как Милослава описывала любимого конька.

– Давайте я сегодня же вечером к вам приду его осмотреть?

– Конечно, Агата, приходи. Переживаю я за своего любимца, лекарства у меня все есть, в прошлом году заказывала на всякий случай.

Я успела представиться во время разговора и узнала, что ее экоферма находится в получасе ходьбы от дома моей бабки, а в Перепутино это считай, что очень близкие соседи.

За разговором не заметила, как электричка начала тормозить.

– Вот мы и приехали, – сообщила женщина, элегантно поднимаясь. Расправив пальто, она проследовала к выходу, будто не фермерша, а великосветская дама. Я же порадовалась, что встретила хоть кого-то в этой глуши. Пусть и немного странноватого.

Кое-как выволокла корзинку, сделала глубокий вдох, втягивая носом лесной воздух. В Перепутино было еще холоднее, чем на предыдущей станции, мороз быстро проник под тонкий красный пуховик, забрался под вязаную шапочку. Вот бы мне сейчас ушанку, как у Милославы, хотя и она зябко поежилась.

– Ну, я побежала к себе, Агата. Заходи, как сможешь, посмотри Бруно. Он хоть и старенький жеребчик, но всегда отличался веселым нравом, не в его характере отказываться от радостей жизни. Даже от хрусткой свежей морковки нос воротит.

– Хорошо-хорошо, обязательно приду, сегодня же, только от корзинки тяжеленной избавлюсь, уважу бабулю…

Но пока я ворчала себе под нос, соседка куда-то подевалась. Ее следы быстро скрыл лениво падающий снег. В любом случае мне нужно в другую сторону. Припомнив маршрут из маминой записки, я разглядела среди высоких елок, нужную мне тропу, уводящую вправо. Удивительно, но снег, начавший срываться с тяжелых свинцовых облаков, не смог ее замести.

– Что ж, это мне даже на руку, – засеменила по ней, поджимая замерзшие пальцы на ногах. Блин, ну что не так с местным климатом? Здесь гораздо холоднее, пальцы быстро замерзают, стылый ветер, гуляющий меж коричневых древних стволов, залетает за пазуху, сколько ни прижимай воротник. А тропка вьется, будто заяц петляет – нелогично, то к одному дереву идет, то к другому. Из-за тяжелых облаков в лесу было темнее, чем обычно. Но все же здесь кипела своя жизнь.

Слышался «тук-тук» дятла, выискивающего червячков под потрескавшейся корой гнилого дерева, переговоры местных птиц, не боявшихся снега, в густых ветвях одной ели я заметила серую белку, сменившую шубку с рыжей на светлый, зимний вариант. Вот бы и мне так.

Моя рыжая шевелюра порядком наделала шума, когда я ходила в школу. Ко мне быстро прилепилось издевательское прозвище Рыжая Бесстыжая, хотя оно вовсе не соответствовало характеру отличницы. Но детям было все равно, и на протяжении одиннадцати лет, я то и дело слышала обидные высказывания в свой след только из-за цвета волос.

Завистливо вздохнув, я опустила корзинку на землю и стала прыгать, чтоб согреться. Не хватало еще насмерть замерзнуть в лесу этом.

Разогнав кровь, я подняла корзинку, но вдруг среди деревьев раздался протяжный, леденящий посильнее холода, волчий вой.

Мое сердце мигом ухнуло в пятки, ведь звук, где бы ни был его источник, слышался гораздо громче, чем там, на станции.

Постоянно оглядываясь, я поволокла корзинку в три раза усерднее и быстрее, забыв о холоде и замерзших пальцах. Но не прошло и двух минут, как вой повторился, на этот раз гораздо ближе.

Глава 2. Оборотни

Борислав

– Красная Шапочка приезжает в Перепутино, – сказал брат, плюхнувшись задом на сосновое бревно рядом со мной.

Я сидел на опушке леса и смотрел на запорошенные белым снегом елки. На непокрытую голову и на одежду медленно опускались снежные хлопья. Зима вступила в свои права и в душе окончательно поселилась тоска. Как и все оборотни, я не ощущал холода, а снежинки, едва касаясь участков обнаженной кожи, сразу превращались в капли воды.

– Я не уступлю, – отрезал тихо, не собираясь давать Яромиру даже шанса опередить меня.

– Эй! Почему всегда ты – первый? – он порывисто взлохматил длинные пряди. Белоснежные волосы доходили ему до плеч.

– Я крупнее и родился вперед тебя. Хоть твоя внешность и привлекательнее для самок.

Брат недовольно присвистнул, но быстро опустил голову. Знак покорности перед более сильным. Действительно, из нас двоих, именно он постоянно находил себе романтические приключения в соседних деревнях. И его не останавливало даже то, что до них волчьего хода два дня. Он частенько исчезал на четверо суток, предварительно опустошая аптеку на предмет контрацепции, а потом возвращался, хвастаясь сытой улыбочкой и действуя мне на нервы. Безответственный.

– Вообще-то я часто вспоминаю девчонку, – непривычно серьезно произнес он, – нам было по шесть лет, и мы оборачивались щенками, бегая вокруг домика ведьмы. Мелкая гладила мой живот и иногда целовала в мокрый нос мягкими сухими губами, – мечтательным голосом Яр рассказывал о давнем времени.

– У нее был особый запах. Будто первые цветы распустили бутоны и подул мягкий ветерок прямо в нос. Свежий аромат, напоминающий тот цветок, что отец приносил с охоты в горах и дарил матери. Эдельвейс.

Воспоминания пятнадцатилетней давности оставались свежими благодаря волчьему нюху. Маленькая человеческая девочка, рыжеволосая дикарка, с вечно израненными коленками, прыгающая по кустам наравне с двумя белыми щенками.

– У нее волосы красные были, верно? – спросил брат, заговаривая мне зубы. Отвлекающий манёвр.

– Да, темно-рыжие на самом деле, – задумчиво пнул подвернувшуюся под сапог шишку. – Мы ее тогда Красной Шапкой прозвали. И постоянно разыгрывали, помнишь? Один оборачивался волчонком, когда она не видела, а другой – спасал.

– Точно, – рассмеялся Яромир, но вдруг посерьезнел, – еще бы. Конечно, помню. Отец часто рассказывал, как мама приехала в Перепутино к Ведане лечить бесплодие и осталась с ним, а болезнь сказочным образом прошла, и появились мы. Может быть, и нашей Красной Шапочке понравится здесь? Она ведь наша ровесница.

Предположение брата мне приглянулось. Тем более у деревенской ведьмы имелось одно слабое место – отсутствие наследницы. Я слышал, что ее дочь оказалась никуда не годной в этом плане, вышла замуж за какого-то городского мужчину и не собиралась возвращаться в глушь. Так что Ведана приложит все силы, чтоб Красная Шапочка осталась в Перепутино. И да, девочка давно выросла, наверняка стала красоткой.

– Но она не будет нашей. Только моей, – повернулся к брату, резко спуская его фантазии с небес на землю.

Два взгляда схлестнулись. Мой, зеленый, как первая весенняя зелень, и его синий с оттенком серого. Он мне всегда напоминал темные набухшие перед грозой облака.