Разве мы не можем быть подругами - Брайс Денни С.

– Он чудесный человек и, говорят, играет тоже неплохо, – игриво отвечает она. На их первом свидании она понятия не имела, кто он такой.

Новости о том, что он знаменит, застали ее врасплох. Джо посмеялся и сказал ей, что это очень мило.

Вот бы Джо был здесь, чтобы отметить ее успех. Но он уже вернулся в Нью-Йорк.

– Мэрилин, ты не собираешься к Джо в Нью-Йорк?

Она очень любит Нью-Йорк. Особенно Бруклин. Ей вспоминается Бруклинский мост – самый удивительный мост, который она видела, с поразительной историей.

– Сейчас мне нужно готовиться к съемкам в Лос-Анджелесе. Может быть, загляну на следующей неделе, когда буду открывать конкурс красоты «Мисс Америка» в Нью-Джерси. – Она в восторге от платья, которое ей сшили для этого мероприятия. Такое стильное и сексуальное – в самый раз для Мэрилин Монро. В нем она чувствует себя красоткой.

– Если бы ты участвовала в конкурсе, то затмила бы всех.

Мэрилин смотрит в сторону, откуда раздался голос:

– Как мило с вашей стороны.

– Когда Ди Маджо приедет тебя навестить?

– Ох, я понятия не имею. – Они просто хотят отметить нужный день в своих календарях, чтобы за ней проследить. – Боюсь, менеджер просто так его не отпустит. – Она одаряет репортеров сияющей улыбкой, и ей отвечают вспышками камер.

– Мэрилин, Джейн Расселл получит за ваш следующий фильм намного больше тебя. Что ты об этом думаешь? – Такого вопроса Мэрилин не ожидала. На миг она теряет дар речи.

Она не в курсе, сколько зарабатывает Джейн. Кто-то выкрикивает цифру. Если это правда, Джейн действительно платят намного больше, чем ей. Мэрилин кажется, будто ее ударили обухом по голове.

После первой встречи Мэрилин решила, что ее партнерша по съемочной площадке весьма очаровательна. Джейн напоминает настоящую амазонку своей точеной фигурой, блестящими каштановыми волосами и выразительными карими глазами. Во время первой читки Джейн вела себя так дружелюбно, почти как старшая сестра. Готовясь к съемкам, Мэрилин много занималась со своей преподавательницей актерского мастерства, Наташей. А благодаря Джейн с ее спокойным голосом и изящными манерами каждая сцена выходила безупречной.

Пока все эти мысли стремительно проносятся у нее в голове, Мэрилин сохраняет хладнокровие и ни на миг не перестает улыбаться. Но в глубине души она в ярости.

– Джейн очаровательна. Я счастлива, что буду работать вместе с ней. – Мэрилин не покажет им, что выбита из колеи. Репортеры сказали это лишь затем, чтобы ее спровоцировать. Они всегда хотят ее спровоцировать. Скандалы поднимают продажи не хуже, чем секс.

Ее сердцебиение учащается. Пора уезжать.

Мэрилин посылает в толпу воздушный поцелуй и садится в такси, на мгновение прижимая ладони к прохладному кожаному сидению. Потом машет репортерам, которые обступают машину, пытаясь заглянуть внутрь. Боровы превратились в стервятников, старающихся урвать себе кусочек мертвой туши.

Приехав домой, она по-прежнему думает про Джейн и репортеров. В почтовом ящике ее ждет конверт со знакомым ярлыком для обратной отправки. Она писала Элле уже несколько раз, но ответ пришел впервые.

Мэрилин улыбается и торопливо вскрывает конверт, едва дойдя до входной двери. Внутри ее ждет написанное от руки короткое послание:

Мэрилин несколько раз перечитывает письмо от кузины Эллы, Джорджианы, которая, если верить постскриптуму, написала ей от имени мисс Фицджеральд.

Письмо – очень сокровенная вещь. Поэтому Мэрилин все время пишет что-то в дневнике. Это помогает ей понять, кто она на самом деле, и разобраться в мешанине собственных мыслей.

В письмах Элле она раскрывает свой внутренний мир в надежде, что Элла доверится ей и ответит. Мэрилин – та еще оптимистка.

Ответ Эллы уместился в шесть слов: «Не могу ответить на этот вопрос».

Мэрилин удивилась такому ответу, ведь она слышала, как Элла поет о любви. Следующее письмо от Эллы было длиннее, следующее за ним – еще длиннее.

Они ни разу не встречались лицом к лицу, но Мэрилин верит, что скоро это случится.

Когда Мэрилин слушает ее пение, Элла кажется ей открытой книгой. Мэрилин думает, что понимает ее. Чтобы так петь, нужно быть по-настоящему заботливым, творческим, одаренным человеком, нужно любить свою работу всей душой. Разве не об этом говорила Джорджиана в самом первом письме – чтобы запеть, нужно найти голос у себя в душе?

Встретив Эллу, Мэрилин покажет ей, что она – такая же.

Сочиняя письма Элле, она перестает быть Мэрилин Монро, гламурной кинозвездой. Она становится просто… собой. Немного Мэрилин, немного Нормой Джин. Женщиной с сердцем, с мечтами, которая просто хочет, чтобы кто-то послушал ее шутки и не исправлял ее дикцию, не сомневался в ее интеллекте, не пялился на ее грудь, не добивался, чтобы она произнесла что-то с придыханием, когда ей совершенно нечего сказать. Мэрилин нравится иметь подругу, приятельницу по переписке, пусть даже она не всегда отвечает лично. Элла отлично вписывается в эту роль.

Записав все, что произошло с ней с прошлого раза, Мэрилин приклеивает на конверт марку и спешит к почтовому ящику, цокая по тротуару каблучками.

Письмо легко проскальзывает в щель ящика, и сердце Мэрилин слегка подпрыгивает в груди.

Она смотрит вверх, на голубое калифорнийское небо, и вдыхает аромат высаженных по периметру жилого комплекса бугенвиллей и стрелиций. Когда-то она не верила, что ее мечтам суждено осуществиться. Думала, что никогда не сможет заполучить того, чего хочет. А теперь на ее лице расцветает улыбка. Она прижимает ладонь к груди и вздыхает.

И в жизни, и в любви все складывается благополучно.

Ее карьера взлетает все выше, несмотря на финансовые трудности. Она больше не играет в эпизодических ролях и в передачах. Теперь она звезда и снимается вместе со знаменитостями.

И у нее появилась новая цель. Сто тысяч долларов за фильм. А потом – и миллион. Ее ничто не остановит. А сейчас пора готовиться к уроку танцев. Звездами не рождаются – ими становятся.

Пока не придет настоящая

Элла

1952 год

Темперанс Фицджеральд, или Темпи. Мамино прозвище стало бы отличным сценическим псевдонимом. Она могла бы выступать на Бродвее, в клубе «Коттон», распевать свинг в барах Гарлема. Таланта ей было не занимать. Она не так уж часто проявляла его дома, но, позволив себе расслабиться и спеть «It’s the Girl» [7] сестер Босвелл, станцевать чарльстон или блэк-боттом, она зажигала своим выступлением весь мир. Или, по крайней мере, нагревала половицы нашей маленькой кухни в Йонкерсе.

До пятнадцати лет я улыбалась редко. И только благодаря маме.

Интересно, почему она не попыталась пробиться в большую лигу?

Слишком бедна.

Слишком необразованна.

Слишком невезуча.

Все вышеперечисленное.

Или во всем виновата набившая оскомину грустная история: слишком часто ошибалась в мужчинах?

Почему я обвиняю мужчин? А почему бы и нет? Они постоянно разбивают наши мечты. Отчимы. Мужья. Товарищи по группе. Не все, но многие из них. Но я всем сердцем и всей душой верила, что когда-нибудь найду хорошего мужчину – быть может, Рэя, – мужчину, который будет меня любить и которого я буду любить в ответ, и мы с ним будем вместе. Я его не отпущу. Я думала, что никогда не отпущу Рэя, но почему-то мы никак не можем найти компромисс. Золотую середину, где я смогу быть джазовой певицей, ведь это моя сущность, а Рэй – одним из лучших басистов в мире.