Сипсворт - Ван Бой Саймон

В конце концов ее спасли под утро в пятницу благодаря соседской собаке, которой дали понюхать принадлежавшую ей вещь – вышитый платочек. Поисковой группе оставалось только следовать за псом. Мама пыталась его покормить, но пес отказывался от еды, пока не нашел ребенка.

Сама не понимая почему, Хелен отыскивает ключи и решительно заходит в дом. Берет маленький острый нож из ящика между плитой и холодильником. Так и не расстегнув пальто, Хелен идет с ножом в гостиную, где быстро прокалывает шесть дырочек в пленке, туго натянутой поверх аквариума. Она надеется что-нибудь услышать или увидеть, но маленький мир под пленкой погружен в тишину, как будто зверек знает, что его жизнь окончена, и смирился с этим.

7

Небо снаружи свинцовое. Надвигается непогода, а до городка минут двадцать тащиться в горку. Там Хелен рассчитывает найти магазин хозтоваров, где кто-нибудь ей подскажет, что делать.

По пути к магазинам дождь ее не настигает, но ветер подхватывает листья, пытаясь пронести их по воздуху как можно дольше. Когда вся эта мышиная история завершится, она вознаградит себя горячей ванной. И никаких самоистязаний на холоде в одной ночнушке за французским окном.

Хелен проходит мимо работающего допоздна магазина с белой вывеской, рядом толпятся говорливые голуби. Дальше тянется длинная дорога к школе, усеянная всяким мусором, включая мокрый носок. Вскоре она уже на Черч-стрит, где люди мечутся между магазинами, торопясь успеть домой, пока погода совсем не испортилась. Спасибо объявлению в бесплатной газете, Хелен знает, куда ей надо – в здание на краю городка, возле большого кругового перекрестка, откуда дороги ведут ко всем крупным магистралям, к стоянке дальнобойщиков и к новой больнице Мидоупарк со стеклянными стенами и произведениями искусства в вестибюле. Эти подробности она выяснила из еженедельного проспекта с картинками. Астролог из телешоу «Доброе утро, Британия!» приезжал из Лондона, чтобы разрезать ленточку на открытии.

По мере того как Хелен приближается к своей цели, улица сужается, и ей нетрудно воображать, как здесь все выглядело сотни лет назад, когда скот по утрам гнали на рынок по грунтовым тропинкам, а потом, в сумерках, пустые повозки с грохотом разъезжались восвояси мимо питейных заведений – гомон голосов и звон тарелок выплескивались из окон на безлюдные проезды, усеянные кучами навоза и следами копыт.

Хелен помнит времена, когда не было ни транспортных развязок, ни магистралей. На месте магазина хозтоваров был двор каменщиков, а на месте кругового перекрестка – пивоварня и бутылочная фабрика, где вечно кипела работа. А дальше, за коваными воротами эпохи Ватерлоо и Трафальгарской битвы, лежали сплошь непаханые поля, заросшие дикими травами и маргаритками.

Несмотря на сильный ветер, ноздрей Хелен достигает сладковатый механический запах дизельного топлива от бесконечного потока машин и от грузовиков, стоящих с включенными двигателями. Тут она замечает вдалеке желтую вывеску американского фастфуда. Дэвид любил эти ресторанчики, пока рос в той, другой стране, где Хелен прожила шестьдесят лет. Ее муж и сын иной родины не знали, и здесь им многие вещи показались бы совершенно непривычными. Но она родилась в этих краях и сюда же вернулась теперь, когда дело ее жизни завершилось.

Когда Хелен открывает дверь, раздается звонок. Из глубины помещения чей-то голос кричит ей приветствие – местное выражение, которое жители больших городов за транспортной развязкой, вероятно, сочли бы забавным.

К ней выходит кругленький господин в отглаженном рабочем халате. Седые волосы коротко подстрижены, на щеках румянец от летних послеобеденных посиделок в пивном дворике.

– У меня мышь, – объявляет она.

Уже много недель Хелен не доводилось говорить вслух. Владелец магазина сочувственно кивает, как будто ему известно все, что шаг за шагом привело ее к визиту на эту аллею со швабрами и электрическими лампочками.

– Экскременты или погрызенные упаковки в кладовой?

– Ни то ни другое, – отвечает она. – Зверушка просто выглянула ко мне из коробки, в которой живет.

Хозяин магазина хмурится.

– Нахальные вылазки крайне нетипичны для Mus musculus и могут означать кое-что чуток посквернее. Пену не видели?

– Пену?

– Пену вокруг пасти, мэм.

– Господи, нет. Это же мышка, не оборотень какой.

– Можете предположить, откуда она взялась?

Хелен переминается с ноги на ногу.

– Похоже, я сама ее принесла.

– Ого, а каким образом? – оживляется хозяин.

– Кое-что приобрела на днях.

– Антиквариат?

– Вроде того.

– Аукционные дома частенько кишат… ки-шат… всякой заразой. Надо приглядеться, вдруг мышь не одна, они по природе существа социальные.

Хелен пожимает плечами.

– Они же с виду все одинаковые, нет?

– Для неопытного наблюдателя – несомненно. Но обычно масштаб инфестации можно определить не по частоте появлений, а по объему отходов.

– Отходов?

Ее собеседник потирает большой палец об указательный для наглядности.

– Помета, мэм. Хотя мышиные самцы, особенно молодые, чаще скорее одиночки, так что, если вы не слишком много шума слышите и не слишком много экскрементов находите, вероятно, там всего один малыш.

Хелен вспоминает разбудивший ее стук.

– А что люди обычно делают в такой ситуации, ну в смысле – чтобы убрать животное?

– Да тут только один выход, – говорит хозяин магазина, проводя себе пальцем по шее.

Хелен открывает сумочку и снова закрывает, так и не заглянув внутрь.

– А просто в сад выпустить нельзя? – спрашивает она, удивляясь, как не додумалась до этого раньше. И в город бы тащиться не пришлось.

– Законом это не запрещено… – следует ответ. – Но если зверушка привязалась к вашему дому, она найдет способ просочиться обратно. Помяните мое слово, они способны протискивать свои тельца сквозь самые крошечные щели.

Хозяин магазина разворачивается, и Хелен идет за ним к стеллажу, заставленному яркими упаковками.

– Есть классические мышеловки с пружинным механизмом, пакетики с ядом… но тут высокий риск, что мышь сдохнет где-то в стене и провоняет весь дом. Надежнее всего клеевые ловушки.

Хелен наклоняется к большой упаковке с клеевыми ловушками.

– Это комплект из трех штук, – говорит хозяин, сверяясь с наклейкой на задней стороне. – Ясное дело, зверушка будет живая, когда вы ее найдете… обычно это бывает утром… но клей промышленный, так что никакая пристрявшая к нему живность нипочем не вырвется, как бы она ни паниковала. Просто поднимаете ловушку, если хотите, можно на палке, и выбрасываете в мусорный контейнер на улице. За пару дней мышь там сдохнет от страха или голода.

Хелен выдыхает. Все, что сейчас происходит, она навлекла на себя самостоятельно. Она берет из рук хозяина упаковку клеевых ловушек и делает вид, будто внимательно ее рассматривает.

Владелец магазина сует руки в карманы халата.

– Насколько я знаю, чаще всего люди просто прихлопывают мышь тапком, целясь плюс-минус в голову. Когда она уже застряла, это самый быстрый способ.

– А нет ничего такого, что позволяло бы поймать ее живой?

Он потирает нос.

– Могу заказать, но ждать примерно неделю. И, как я уже говорил, если вы только не отвезете ее на край света, она, скорее всего, найдет обратную дорогу в дом. Можно месяцами ловить и отпускать одну и ту же мышь. Глядишь, эта мелкая зараза решит, что с ней так играют.

Хелен уже устала.

– Нет-нет, я хочу от нее избавиться.

– Просто поставьте ловушку возле плинтуса или в ящик буфета и подождите. Когда мышь попадется, вы сразу поймете.

– Как?

– Да они такого шороху наводят, пытаясь вырваться! Иногда даже визжат.

Хелен хмурится.

– Звучит как-то не очень. Вдруг я буду в кровати.

– Если повезет, ее прямо там сразу и хватит удар.