Синеглазая принцесса - О'Бэньон Констанс

– Он говорил мне, что в юности женился на женщине, которую выбрал ему отец. Она умерла. Энсон не любил эту женщину так, как твою мать, но дети ему были, конечно, небезразличны.

И как уже не раз бывало, при мысли о том, что отец ее отверг, Алану пронзила острая боль.

– Все равно непонятно, почему отец меня бросил, – буркнула она. – Он что, стыдится меня? Или просто забыл обо мне?

– Нет, – покачала головой бабушка, – думаю, дело в чем-то другом. Не могу сказать, что я хорошо знала твоего отца, но одно мне ясно: напоминания о твоей матери, в которой Энсон Кэлдвелл души не чаял, были ему мучительны.

Алана самолюбиво вздернула подбородок.

– Ну и пусть! Я его тоже забыла! Мое место здесь, с вами. И вообще, у меня скоро будет муж, так что отец мне уже не нужен.

Старая индианка покачала головой:

– Не зарекайся. Очень может случиться, что отец тебе еще понадобится, дитя мое.

У Аланы душа ушла в пятки – так зловеще прозвучало предостережение бабушки.

– Ч-что ты хочешь этим сказать? – пролепетала она, но ответа не дождалась: тишину внезапно нарушил стук конских копыт.

Лазурный Цветок и Алана обменялись недоуменными взглядами.

– Наверное, наши мужчины возвращаются, – предположила индианка.

Они бросились к выходу и… оцепенели, словно пораженные молнией! Воины были в крови, некоторые вели за собой лошадей, к которым были привязаны тела убитых. Алана недосчиталась в толпе многих знакомых лиц…

Судорожно ловя ртом воздух, она вглядывалась в проходящих мимо мужчин, ища Серого Сокола и дедушку. Наконец дед появился, но это не принесло ей облегчения. В глазах Заклинателя Волков застыла неизбывная печаль. Алана стиснула руки. Ей было страшно даже подумать о том, что могло случиться с ее любимым…

Заклинатель Волков устало спешился и, поздоровавшись с женой, подошел к Алане.

– В последний раз я видел Серого Сокола утром, – не дожидаясь вопросов, промолвил дед. – Он отважно сражался, ты можешь им гордиться.

Глаза Аланы были устремлены на дорогу. Наконец в деревню вошел последний воин…

– Но где же мой жених, дедушка? – всхлипнула она.

– Возможно, он задержался, помогая перевозить тяжелораненых, – предположил Заклинатель Волков.

– Да-да, наверное, – закивала Алана, торопливо отгоняя мрачные мысли. – Так оно и есть! Я знаю!

Старик обнял ее за плечи и увел в хижину. Ему очень хотелось верить, что надежда, которую он подал внучке, сбудется.

3

В хижине царило молчание. Алана напряженно ждала, когда же дед наконец вымолвит хоть слово. Ей не терпелось узнать, чем закончился бой с «длинными ножами» – так шайены прозвали солдат, – однако она не решалась сама начать разговор.

Заклинатель Волков снял боевой головной убор из перьев и повесил его на шест, воткнутый в земляной пол. Потом посмотрел на жену и скорбно произнес:

– Бой длился недолго. За это время мы едва успели бы выкурить трубку… Желтоволосого и его сообщников нет больше в живых. Но радоваться нечему. Эта победа – начало нашего будущего поражения. Все шайены, и стар и млад, дорого заплатят за то, что случилось сегодня.

Алана недоуменно подняла брови: ей были непонятны слова деда. Как это победа может стать началом поражения?

– Почему ты так говоришь, дедушка? – не выдержала она.

– Потому что теперь бледнолицые не остановятся, пока не сотрут нас в порошок. Их слишком много, внучка, а нас какая-то жалкая горстка. Увы… Боюсь, что сегодня мы пробудили в наших врагах такую кровожадность, что они, словно волки, не успокоятся, пока не загрызут нас.

Старая индианка подала мужу влажную тряпицу, чтобы он стер с лица боевую раскраску.

– Но если ты понимал, чем это грозит нашему племени, то почему вступил в бой с бледнолицыми? – В голосе Лазурного Цветка прозвучал явный укор.

– Я не мог бросить свой народ, – устало ответил шаман.

Но стоило ему посмотреть на внучку, глаза его, как всегда, потеплели, а лицо озарилось ласковой улыбкой.

– Иди ко мне, Синеглазка, – дед отказывался называть ее Аланой, не желая иметь ничего общего с белыми людьми. – Будем надеяться, Великий Отец сделает так, чтобы Серый Сокол вернулся к тебе живой и невредимый.

Алана подняла на деда омытые слезами глаза:

– Я день и ночь буду молить Великого Отца об этой милости, дедушка.

– Скажи, Синеглазка, твое сердце не дрогнуло, когда ты узнала о поражении бледнолицых? – неожиданно спросил Заклинатель Волков. – Ведь в твоих жилах течет не только наша, но и их кровь.

Приученная всегда говорить только правду, Алана помолчала, пытаясь разобраться в своих чувствах, а затем твердо ответила:

– Меня не радует гибель людей, кем бы они ни были.

– О, если бы все рассуждали так же мудро, как ты, внучка! – вздохнул Заклинатель Волков. – Но, увы, милая, на нашем с тобой веку белые и индейцы не смогут преодолеть взаимную ненависть. Напротив, после того, что случилось сегодня, начнутся гонения на нас. Меня и жену это не страшит, ведь наши дни и так сочтены. Но твоя жизнь только начинается, и мне бы не хотелось, чтобы она была полна лишений и горя.

Сапфирно-синие глаза Аланы округлились от ужаса.

– А что с нами будет, дедушка?

– Я говорил с вождем… Он мне не поверил, но боюсь, нас могут загнать в резервацию. Как и другие племена, бросившие вызов бледнолицым. И при этом белые люди будут считать, что оказывают нам благодеяние: дескать, они спасают наших детей, прививая им свои обычаи. А нашим мужчинам придется смириться и жить жалкими подачками… или их всех перебьют.

Алана не сомневалась, что предсказания деда сбудутся, – недаром он был великим шаманом!

Но что тогда станет с ней и с Серым Соколом? Неужели их действительно покарают за то, что они решили защищать свой родной край? Нет, этого просто не может быть! Не может – и все тут!

Вокруг уже разносились горестные вопли: народ оплакивал мертвых. Печаль, словно густой туман, окутала селение. Сколько людей загублено – отцов, мужей, сыновей!.. Зачем? Кому это нужно?

Алана содрогнулась и посмотрела на деда. Мудрый шаман верно подметил двусмысленность ее положения. Наверное, ей следует оплакивать не только шайенов, но и белых солдат, которые потеряли сегодня жизнь на поле сражения… Но как быть, если кровь и тех и других жаждет отмщения, а в ее жилах обе эти крови слились?

Не желая больше мучиться неразрешимыми вопросами, девушка подбежала к дверям хижины и выглянула наружу. Небо на западе угрюмо чернело…

Немного подумав, Алана повернулась к бабушке:

– Ты уже дошила мое свадебное платье?

Лазурный Цветок кивнула и молча подала внучке наряд, расшитый с заботой и любовью разноцветными бусинками.

– Я надену его и буду дожидаться Серого Сокола в нашем новом жилище, – не дожидаясь расспросов, пояснила девушка.

И, обняв родных, побежала переодеваться, готовясь к долгожданной встрече с будущим мужем.

Всю ночь Алана просидела в хижине, молясь о том, чтобы Серый Сокол вернулся живым. Но вот и солнце озарило деревню, а о нем по-прежнему не было ни слуху ни духу… Скрещенные ноги затекли, под веки словно насыпали песок, однако Алана упорно не отрывала глаз от двери и боялась лишний раз вздохнуть, хотя с каждым мгновением ее все больше охватывала страшная уверенность в том, что с Серым Соколом стряслась беда.

Наконец в дверях замаячила чья-то тень…

Алана замерла. В груди ее вспыхнула надежда!

С трудом поднявшись с пола, она сделала шаг к выходу и увидела… скорбное лицо деда.

Алане и без слов стало ясно, что он принес роковую весть. Она прижала руку к груди, словно боясь, что сердце вот-вот выпрыгнет наружу, и простонала:

– Нет… нет! Серый Сокол не умер! Он обещал вернуться…

Заклинатель Волков горестно прошептал:

– Я бы охотно поменялся с ним местами, чтобы не видеть твоих слез. Но что поделаешь? Ты должна знать правду. Серый Сокол мертв.