Двойник Короля 7 (СИ) - Скабер Артемий

Назначил себе помощников из сержантов плюс Костёва. Они были главными в отрядах по десять человек, и эта структура помогала лучше контролировать взвод. Мы работали, как положено: я формировал задачу, они выполняли.

— Мехов, Трошкин, Патрушев, ваши группы отправляются на захват высоты, — указывал я на небольшой холм на полигоне. — Козинцев с Костёвым, вы прикрываете и обеспечиваете отход в случае необходимости.

Сержанты быстро распределяли своих людей, проверяли снаряжение. Учебные автоматы хоть и не стреляли боевыми патронами, но выглядели как настоящие и весили столько же. Солдаты должны были привыкать к тяжести оружия, к его отдаче, к необходимости постоянно следить за состоянием механизмов.

Мы отрабатывали подход к вражеской позиции. Захват, отход, прямые атаки в разных связках. Пока одни отряды сражались друг с другом, я лишь следил и указывал пальцем.

— Убит! — ткнул в рядового Петрова, который слишком высунулся из-за укрытия.

В этот момент военный падал на землю, и оставшиеся быстро должны были сориентироваться: сомкнуть ряды, выбрать нового лидера или отходить.

Полигон представлял собой участок степи с искусственными укреплениями — холмами, рвами, каменными стенами. Солнце жарило нещадно, пот заливал глаза, но мои люди не сдавались. Они ползали по земле, перепрыгивали через канавы, прятались за камнями и деревянными щитами.

— Карташов, прикрывай Смирнова! Артамонов, заходи с фланга! — командовали сержанты, расположившись на небольшом возвышении.

Я наблюдал за ними, делая мысленные пометки. Этот — толковый, но слишком осторожен. Тот — смелый до безрассудства, нужно притормаживать. А вон тот парень с родинкой на щеке — самый незаметный, но всегда оказывается в нужном месте в нужное время.

За моей работой наблюдали все, начиная от Щетины, Сосульки и заканчивая Царём. У каждого офицера тут был то ли позывной, то ли прозвище. Этот момент не обошёл и меня. Я стал Могилой. Название прицепилось после того, как один из рядовых в сердцах сказал: «Ну он нас в могилу загонит своими тренировками».

Солдаты под моим управлением ходили строем со мной, начиная с утра и до отбоя. Вместе ели, пили, мылись и тренировались. Даже в столовой мы сидели рядом, за одним столом — без разделения на офицеров и рядовых. Это вызывало неодобрительные взгляды со стороны некоторых земельных аристократов, но моим солдатам нравилось. Они чувствовали себя единым целым, настоящей боевой единицей.

— Павел Александрович, — спросил меня сержант Мехов во время обеда, — разрешите обратиться?

— Давай, — кивнул я, отправляя в рот кусок хлеба.

— Я тут подумал насчёт сегодняшней тренировки. Может, попробовать новую тактику прикрытия? Если расположить людей не просто в линию, а ломаной?

— Интересная мысль, — отметил я, и глаза сержанта загорелись от похвалы. — Завтра отработаем.

Коля тоже расцвёл в этой обстановке. Каким же важным он чувствовал себя в роли маленького командира! Его худощавая фигура выпрямилась, глаза загорелись уверенностью, даже голос словно стал глубже. Из перепуганного сержантика постепенно вырастал настоящий офицер.

Костёв ходил по своему отделению, строго и придирчиво осматривая каждого солдата. Он проверял обмундирование, выправку, состояние оружия. И хотя физически выглядел слабее многих, его авторитет был неоспорим.

— Петрушко, сапоги не начищены! — отчитывал паренёк рядового с красным от смущения лицом. — После ужина — десять кругов вокруг казармы!

— Есть, товарищ сержант! — гаркнул тот, выпрямляясь.

Мне было смешно наблюдать за Колей. Он явно копировал мои манеры, мой стиль командования. Но в его исполнении всё выглядело немного карикатурно, как у ребёнка, играющего в солдатики. Впрочем, это работало: солдаты уважали Костёва, а некоторые даже побаивались.

Так пролетела ещё одна неделя. С майором Сосулькиным мы общались почти каждый день. Мужик действительно интересовался тактикой и стратегией боя. Мы рассматривали разные ситуации — что-то вроде загадок. Он мне, а я ему выдвигал дальнейшие действия и объяснял их.

— Представь, — говорил майор, расставляя фигурки на карте, расстеленной на столе, — твой отряд попал в засаду здесь, в горном ущелье. Противник контролирует высоты. У тебя тридцать человек, треть из них ранены. Как выйти с минимальными потерями?

Я внимательно изучал карту, прикидывая варианты. Такая ситуация знакома мне не понаслышке: в прошлой жизни в нашей армии подобное случалось постоянно.

— Прежде всего, не паниковать, — начал я, указывая на карту. — Распределить людей так, чтобы не подставляться под прямой огонь. Раненых поместить в центр. Определить самый безопасный путь отхода, желательно по руслу пересохшей реки, — оно даёт естественное укрытие.

Сосулькин слушал внимательно, иногда кивал, делая пометки в блокноте.

— Затем — отвлекающий манёвр, — продолжил я. — Небольшая группа имитирует попытку прорыва в противоположную сторону. Пока враг отвлечётся на них, основные силы начинают отход по руслу. Главное — не вызвать обвал, не создавать шума. Двигаться медленно, но методично.

— А если у них маги? — подбросил мне новое условие Сосулькин, слегка улыбаясь.

— Тогда ситуация усложняется, — кивнул я. — Придётся выделить своих магов для прикрытия. Если враг использует огонь, нужно создать водную завесу. Если землю — у нас должны быть маги воздуха, чтобы удерживать отряд над поверхностью при сотрясении грунта. Всё решаемо.

— Впечатляюще, — улыбнулся майор. — Большинство офицеров сразу начинают планировать лобовую атаку, полагаясь только на силу и удачу.

Когда дело касалось стратегии, Сосулька менялся. Вся его лощёность и вычурность куда-то девались, и передо мной представал настоящий военный, достаточно жёсткий и требовательный. Он начинал говорить короткими, рублеными фразами, движения его становились точными, взгляд — цепким и оценивающим.

— В тебе как-то вырос стратег, Магинский, — заметил майор, складывая карту. — С такими способностями можно не взвод, а целый полк доверить.

Сосулькин долил в чашки остывший чай из фарфорового чайника с облупившейся позолотой. Его кабинет был небольшим, но уютным. Много книг на полках, старинные карты на стенах, потёртое кожаное кресло, в котором он сидел. В углу тихо тикали напольные часы, отсчитывая минуты нашей беседы.

В наших разговорах он периодически затрагивал тему моих размышлений о политике и экономике страны, но я избегал прямых ответов. В свою очередь пытался узнать о его отношении к этой войне, земельным аристократам и императору. Наши словесные дуэли ни к чему не приводили — оба мы были достаточно опытны, чтобы не выдавать истинных мыслей.

— А как относишься к тому, что на фронте гибнет столько земельных аристократов? — как бы между прочим спросил майор, размешивая ложечкой сахар в чашке.

— Война уносит жизни независимо от происхождения, — пожал я плечами, внимательно наблюдая за его реакцией. — Аристократы не более и не менее ценны, чем обычные солдаты.

— Демократичная позиция, — кивнул Сосулькин, но в его глазах промелькнуло недоверие. — А как ты воспринимаешь свой собственный статус? У тебя ведь двойственное положение: и земельный аристократ, и офицер.

— Я прежде всего служу империи, — ответил расплывчато, отпивая тёплый чай. — Статус — это лишь инструмент, позволяющий эффективнее исполнять свой долг.

Майор словно измерял меня взглядом, пытаясь заглянуть под маску. В своей прошлой жизни я часто играл в подобные игры с придворными, выискивающими слабости. Против них Сосулькин казался любителем, хотя и весьма талантливым.

Две недели, и ничего. Меня уже начинает это злить, но не кололся майор. Ещё одна неделя, и «офицеров» будут выпускать, присваивать звания и давать первые боевые задачи. А я никак не могу подобраться даже к Щетинову и проверить его.

Когда мой взвод уже работал как часы, я позволил себе чуть больше свободы. Начал прогуливаться по части, изучая территорию, знакомясь с другими подразделениями.