Родословная. Том 6 (СИ) - Протоиерей (Ткачев) Андрей

Поэтому я, разумеется, использовал меч, позволявший наносить как колющие, так и рубящие удары. Его лезвие могло глубоко входить в тело противника, насыщаясь кровью, либо оставлять широкие рассечения на их телах, которые заживали куда медленнее, чем точечные проколы.

Тем не менее главным оставалось одно: орки были существами из плоти и крови. И это в нашем случае было важным преимуществом. Какими бы сильными они ни были, пока в их жилах течёт кровь — первородные и вампиры будут сражаться так, будто только что начали бой.

Потому что кровь питает нас. Усиливает. Поддерживает.

Как ни посмотри — в этом наше преимущество и им необходимо пользоваться.

И в этом плане орки находились в не самом выгодном положении. Им приходилось продолжать атаковать нас, несмотря ни на что.

Я в первую очередь выцеливал тех, кто среди этих молодых орков мог быть кем-то вроде командиров. Тут надо понимать: пусть они и были монстрами Разлома, пусть не обладали развитым обществом — они всё же оставались воинами. А значит, в первую очередь следовало устранять тех, кто отдавал приказы, кто сплачивал отряды и не позволял своим подчинённым терять голову или впадать в панику.

Паники, конечно, пока не наблюдалось, но я видел, как командиры-орки время от времени окрикивали своих слишком ретивых собратьев — особенно тех, кто собирался напасть на меня, надеясь справиться с тем, кто уничтожал их с пугающей скоростью.

С каждым мгновением орки вокруг становились всё злее. Казалось бы, это играло мне на руку — злость лишает ясности мысли, а значит, можно развить успех. Но реальность оказалась иной.

Чем злее становились орки, тем быстрее и сильнее они атаковали.

Похоже, нам «повезло» наткнуться на так называемых берсерков — существ, которые становились опаснее за счёт собственной ярости. И вот тогда я заметил нечто важное: у тех орков, что впали в бешенство, на коже начинали светиться символы. Это окончательно подтвердило мою догадку — их сила и ярость были напрямую связаны с этими рунами.

Если бой затянется, мы рискуем столкнуться с целой армией берсерков, которые не знают ни усталости, ни боли. Их будет волновать только одно — добраться до того, кто их взбесил.

Это создавало довольно интересную ситуацию.

И всё же довольная улыбка не сходила с моего лица. Я всегда радовался достойному бою и противнику, который мог предоставить необычные условия. Это куда лучше, чем сражения с одними и теми же монстрами Разлома. Или, скажем, с банальными кабанами в лесных локациях.

Да, они представляют определённую угрозу и могут быть опасны… но это давно изученные существа. Их повадки известны, и в них нет ничего неожиданного. Сражаться с такими — скучно.

А здесь против нас были настоящие воины. Пусть несовременные, но явно прошедшие не одно сражение. Уже сам тот факт, что после всех этих минут боя от моих атак пало всего не так и много орков, а остальные — пусть и раненые — продолжали сражаться, говорил о многом.

По идее, я должен был вырезать их в куда большем количестве. Но против меня играла их регенерация, а главное — командиры, которые не теряли контроля. Даже тех, кто полыхал бешенством, они могли отозвать, заставить отступить. И подводили к бою новых, свежих бойцов.

Не знаю уж, для чего они устраивали такую карусель сражений. Но это вынуждало меня постоянно двигаться, наносить всё больше ран, чтобы ни один не ушёл обделённым.

Глава 25

И вот, наконец-то, против меня вышли более серьёзные противники.

Следует понимать: первыми мне попались, по всей видимости, условно регулярные войска орков. Они обладали достаточной боевой силой, но ничем особым не выделялись среди своих товарищей и ещё не набрались реального боевого опыта. Самых первых я убивал достаточно быстро — несмотря на их выучку и врождённые способности.

Теперь же передо мной стояли совершенно иные особи — более опытные, дисциплинированные и смертоносные. Эти орки, действительно, могли порадовать своими возможностями и умениями. Всё в их облике и действиях говорило об одном: они были рождены для войны.

Их тела, их повадки — всё это подтверждало, что орки не были ни охотниками, ни собирателями. Я даже сомневаюсь, что они знают, как вспахивать землю или собирать урожай. Нет. Эти существа жили только ради сражений. Возможно, ещё ради грабежа. Они вряд ли производили хоть что-то полезное — максимум, что они создавали, это оружие. Вся их жизнь, судя по всему, была посвящена исключительно воинскому искусству. И, как бы странно это ни прозвучало, меня это радовало.

Сейчас против меня вышли двое, и сразу было видно: габаритами они превосходили всех, с кем я сражался до этого. Их тела были покрыты множеством татуировок — куда больше, чем у остальных. А вместо грубых, неотёсанных секир у них в руках были топоры средних размеров, хорошо сбалансированные и удивительно ловко вращающиеся в их лапах.

Что особенно бросалось в глаза — они не поддавались ярости. По крайней мере, пока. Хотя я уже замечал, как гнев медленно, но верно начинал захватывать их. Эти двое были гораздо более опытными воинами. Они действовали вдумчиво, не теряя контроля.

Эти двое монстров Разлома выбрали меня целью и начали вести бой по тактике волны. Один или оба резко шли в атаку, нанося шквал ударов, пытаясь прорвать мою защиту. Если не удавалось — отступали, передавая инициативу другим, чтобы сковать меня боем. Всё это сопровождалось внимательным наблюдением: они явно анализировали мои движения, стараясь понять, где мои слабые стороны.

И я им в этом не мешал.

Если бы ситуация на поле боя складывалась иначе, я бы действовал агрессивнее. Но в данный момент я видел: Анна и Агата уже полностью приспособились. Отряды моих бойцов успешно теснили орков. Воины распределяли цели, старались не подставляться под размашистые удары мускулистых гигантов, а маги уже определили, какие именно заклинания наносят максимальный урон и какие не пробивают орочьей шкуры вовсе.

Чем больше времени проходило, тем больше полезной информации накапливалось у Анны и Агаты, и тем более структурированным становилось наше сражение. Здесь уже не было места для импровизаций. Всё работало благодаря дисциплине, боевой выучке и умению подчиняться приказам командиров.

Благодаря этому мои бойцы вполне компенсировали разницу в физической силе и весе между собой и орками. И это работало.

Катрина в этом плане, конечно, выделялась, но у неё была своя роль. Серебряная волчица оказывала точечную поддержку Агате. Её силы и скорость позволяли неожиданно врываться в бой, наносить оркам мощные удары и тут же отступать за спины бойцов, прикрывавших нашу девушку-оборотня.

Благодаря этому она могла одновременно охотиться на особенно опасные цели и в случае необходимости позволить себе передышку. Всё-таки оборотни не отличались колоссальной выносливостью и, несмотря на постоянные тренировки, Катрина всё же оставалась, скорее, охотницей, чем воином.

Эта особенность сказывалась и на её стиле боя: короткие, молниеносные наскоки с резким отходом. Она дразнила врага, провоцировала на агрессию, и, когда орки теряли голову и бросались за ней, открывали себя для ответных ударов.

Иногда она специально заманивала особо опасных особей внутрь строя моих бойцов. И как только те входили слишком глубоко — назад им уже не было пути. Ловушка захлопывалась, и они погибали. Так слаженно работал каждый элемент отряда, и, несмотря на тяжесть сражения, результат становился всё более предсказуемым.

Благодаря всему этому я мог действовать вполне спокойно и самостоятельно, почти не обращая внимания на то, как ведут себя мои люди. Я развивался только так, как сам того хотел.

В первую очередь мне было удобнее, когда я мог действовать независимо — без привязки к действиям других. Именно поэтому я с самого начала уделял столько внимания тренировкам своих подчинённых и их личному развитию. В противном случае я бы уже давно снова стал одиночкой, и ходил бы в Разломы сам. Это, конечно, было бы куда более утомительно и обременительно, но тем не менее, я объективно был сильнее большинства, кто входил в мой род.